Закон землеройки - Александр Косарев

– Водитель транспортного средства под номером АС-143, заглушите мотор и предъявите ваше удостоверение!

«Во менты дают, – усмехнулся я мысленно, – даже на реке не упускают случая штраф содрать!». Но одновременно и порадовался: значит, не по мою душу этот баркас сюда явился. Напротив, оказал мне хорошую услугу, ведь пока он будет заниматься моторкой, я успею обогнуть островок и скрыться из зоны видимости. Напоследок взглянул на недавних преследователей, и сердце болезненно сжалось: один из пассажиров моторки целился в меня из той самой трубы с набалдашником, которую последний раз я видел в руках Красновского. Самого выстрела я не услышал, зато увидел, как пуля, отскочив от поверхности воды, прошила навылет нос моей байдарки. Испугавшись, что второй раз человек с самопалом не промахнется, я – вместо того чтобы рухнуть на дно и затаиться, – принялся изо всех сил грести вперед.

За спиной раздавались грозные окрики «матюгальника» и хлопки, похожие на выстрелы, но я, стараясь не обращать внимания на столь угнетающее звуковое сопровождение, удалялся от места речной «засады» все дальше. Когда миновал хаотически разбросанные по пологому склону домики Замостья и берега приобрели дикий и заброшенный вид, оглянулся: погони не было. Облегченно вздохнув, я позволил себе наконец отдохнуть. Осмотрев пулевые пробоины, успокоился: дееспособности моего суденышка они не угрожали. Решив высадиться на берег в первом же более-менее крупном населенном пункте, я обессиленно откинулся на венчавший верхнее сиденье войлочный валик и бездумно уставился в мутную пелену фиолетовых облаков.

Сон подкрался незаметно, а проснулся я от насквозь пронизывавшего мокрого холода. Плотно обступившие меня унылые сумерки предвещали скорую ночь, а мелкий, но настойчивый дождь заставлял срочно искать пристанище. В довершение всех зол выяснилось, что я лишился весла: видимо, пока пребывал в забытьи, оно соскользнуло в воду. Поначалу попробовал грести руками, но очень скоро от столь неэффективного способа управления байдаркой пришлось отказаться, поскольку когда я наклонялся вперед, нос ее немедленно погружался в воду, и та начинала заливаться в оставленные пулей пробоины. Ситуация осложнялась еще и тем, что речное русло, куда меня занесло течением, представляло собой сплошной частокол камыша, лишь изредка прорезаемый узкими протоками. В итоге, оставив бесплодные попытки выгрести из камышовых зарослей самостоятельно, я снова отдался во власть реки.

Мучительная пытка бездельем, особенно невыносимая на фоне нескольких дней гиперактивной деятельности, закончилась лишь к утру. С первыми лучами солнца моя байдарка приблизилась к премилой деревушке, спускавшейся в речную долину двумя живописными улочками, а потом и окончательно прибилась к небольшой деревянной пристани. Не без сожаления попрощавшись со своей легкой быстроходной помощницей, я навьючил пожитки на спину и двинулся к ближайшему дому. От вчерашней непогоды не осталось и следа, а вот от голода меня изрядно штормило. Выглядел я, конечно же, ужасно – возникни подобный тип у меня на пороге, не задумываясь прогнал бы его взашей, – но в душе теплилась надежда на природную отзывчивость российских селян.

Ожидания меня не обманули: хозяйка первого же дома, в который я постучался, сильно скучавшая, видимо, по недавно уехавшим в город внукам – приближался учебный год! – оказала мне на удивление душевный прием. Предоставила и щедро приправленную салом с зеленью яичницу, и горячую воду для бритья, и даже совершенно новое, пахнувшее ладаном полотенце. В дом, правда, не пригласила: все свои скоромные насущные потребности я удовлетворил во дворе. И хотя от денег моя благодетельница энергично отказывалась, я все-таки всучил ей чуть подмокшую, но вполне платежеспособную пятисотрублевую купюру. Оставил и армейскую форму: авось, внукам, когда подрастут, или еще какому скитальцу пригодится.

До железнодорожной станции, расположенной более чем в пятидесяти километрах от деревни, меня подвез заросший почти до самых глаз густой бородой местный пенсионер. Его старенькой, практически исчезнувшей с российских дорог «Таврии» удалось преодолеть отнюдь не короткое расстояние всего за час. Ожидание поезда на Москву тоже не затянулось, и спустя два с половиной часа я уже сидел в плацкартном вагоне и пил водку с двумя возвращавшимися с заработков белорусами. Водку выставил я, закуску организовали они, и пирушка удалась на славу: беспрерывно звенели стаканы, хрустели малосольные огурцы, клацали челюсти.

Я затеял выпивку с целью хотя бы мало-мальского ослабления все еще не отпускавшего меня внутреннего напряжения, надеясь с помощью дочерна загорелых случайных попутчиков вернуться постепенно в мир нормальных людей и обыденных забот. Однако легче от выпитого почему-то не становилось. Напротив, события последних двух недель то и дело всплывали в памяти и тревожили и без того растревоженную душу, заставляя корить себя за каждый необдуманный поступок, за каждое опрометчиво оброненное слово. Вот и приходилось, изображая живейший интерес к бесконечным рассказам белорусов об их жизни, вновь и вновь наполнять стаканы и произносить тост за тостом.

Первая бутылка закончилась быстро, вторая еще быстрее, а когда опустела третья – я уже и не помню. Просто затянувшееся вымученное бодрствование в какой-то момент плавно опрокинуло меня в цветной бредовый сон, где я вновь встретился с героями моего недолгого отпуска. То отец Аристарх, пристроившись на монастырской колокольне, целился мне в затылок из маузера… То Таня с Настей лихо отплясывали посреди прудовой плотины канкан, а я рвался предупредить их о разверстом поблизости бездонном колодце, но меня не пускали опутавшие тело канаты… То рыжеволосая монастырская братия дружно волокла меня к конторе Сбербанка, на пороге которой куталась в роскошный халат полуголая смиренная Лукерья…

Очнулся я лишь к полудню следующего дня, когда поезд уже подходил к Москве. Белорусы, очумело мотая головами, сидели напротив, с трудом, кажется, вспоминая, кто я такой. Ночные кошмары развеялись, оставив после себя не слишком приятный осадок. Но вместе с Энском была перевернута всего лишь одна из множества страниц захватывающе интересной книги под названием Жизнь, и следовало читать ее дальше. Размашисто шагая по перрону Курского вокзала, я клялся сам себе никогда более поисками кладов не заниматься. Однако чуть позже клятву эту, конечно же, нарушил, так что при случае непременно поведаю вам приключившуюся со мной удивительную историю, наголову превзошедшую все мои смертельно опасные похождения в маленьком южном городке Энске.

16.08.07–18.08.09

Послесловие

Теперь, когда вы, дорогой читатель, дочитали мою книгу до конца, хочу искренне заверить вас, что хотя города Энска на карте России и не существует, практически все описанные в романе события происходили в действительности. А в условно названный город я перенес их для того, чтобы рассказать вам, в какие переделки попадаем иной раз мы, неугомонные и неисправимые кладоискатели.

Кстати, недавно случайно наткнулся в Интернете на статью, в которой утверждалось, что серебряный рубль с портретом Александра III – абсолютно идентичный тому, что я добровольно и практически задаром вручил воропаевскому старику, – был продан недавно на одном из нумизматических аукционов аж за $28 000!!! Досаде моей не было предела, но ничего уже не исправишь: как говорится, снявши голову, по волосам не плачут.

Если вы, дорогой читатель, захотите высказать свое мнение по поводу данной книги или поделиться со мной схожими историями, пишите, я с нетерпением буду ждать ваших писем! Адреса для связи: г. Москва, 127273, Косареву А.Г., До востребования, или: E-mail: [email protected]

Александр Косарев, автор книг: «Сокровища Кёнигсберга», «Посланник смерти», «Хроники мёртвого моря», «Тайны львовских подземелий», «Самые знаменитые клады России», «Картонные звёзды», «В поисках сокровищ Бонапарта», «Загадки старинных кладов», «Пропавшие трофеи императора», «Глаз Лобенгулы», «Тайна императорской канцелярии», «Заморские клады и нераскрытые тайны», «Байки старого кладоискателя», «Третий закон землеройки».