Влечение - Рози Томас

— Так ты хочешь знать, почему я решила навестить тебя в тюрьме? Учти — я не принесла напильник в пироге.

Она еще раз обвела взглядом комнату. Роб припомнил вечера и ночи, проведенные ими вместе перед его бегством в Италию. Их встречи стали мостиком между ним и прошлой жизнью.

— Так почему же?

— Я беременна, — деловито сообщила Кэт. — От тебя.

Роб облизнул губы и подался вперед.

— Ты уверена?

— Что залетела или что от тебя?

— И то и другое.

В его душе поднялась буря самых разных чувств. Ребенок! Своя ноша. Человеческое существо. Новая жизнь.

— Уверена. Уже почти три месяца.

— Что ты решила?

Кэт сердито шмыгнула носом; уголки губ опустились.

— Если ты хочешь предложить мне избавиться от ребенка, так я против. Я этого не признаю. Это мой ребенок. Я прекрасно о нем позабочусь.

— Ты только что сказала, что он и мой тоже.

Их взгляды скрестились. Роб догадался, что она ведет себя вызывающе, чтобы скрыть свою уязвимость. Ему захотелось обнять ее. Он вспомнил плаксу-кляксу — племянника Джесс, и в его душе шевельнулся какой-то нерв, некая ниточка. Теперь она завязалась узелком. Ему стало трудно дышать. Малыш назвал его дядей. Комочек из соплей и пи-пи…

Кэт ждала его реакции.

— Я же сказала — твой. В этом смысле.

— Могу я… ты не против, чтобы я тебе помогал? Ты за этим пришла? — И, не дождавшись ответа, добавил: — Мне бы этого очень хотелось.

Она снова шмыгнула носом.

— Говорят, тебе светит пять лет.

— Может быть, и гораздо меньше. Это лишь предположение. Подумай о моих словах.

Кэт утвердительно наклонила голову и, встав, перебросила через плечо бесформенную сумку.

— Ладно. Еще увидимся.

И, ни разу не обернувшись, вышла из комнаты. Роба отвели в камеру.

— Мистер Эллис, вы признаете себя виновным?

— Нет.

Со скамьи подсудимых ему была видна Джесс в первом ряду галерки. Она сидела одна, со спокойным лицом, глядя прямо на него. А через пару рядов позади нее сидела Кэт, также без подруг. Робу хотелось сделать ободряющий жест, но он позволил себе только улыбку.

Шаркая, появились судьи и заняли свои места. С утра в зале заседаний было прохладно, но потом становилось душно.

Роб посмотрел на присяжных. Люди как люди — в очках и мешковатых костюмах. На некоторых лицах явственно читалось облегчение: процесс обещал быть коротким. Не то что разгребать нагромождения лжи в деле о мошенничестве.

Вызвали первого свидетеля — одного из полицейских, преследовавших фургон Роба на кольцевой. После того как сержант принес присягу, начался перекрестный допрос.

Роб слушал, но только вполслуха. Перед ним проплывали картины другого, давнего суда над его отцом. Его собственное пребывание в тюрьме не сделало отца ближе. Фатальное сходство, перед которым он всю сознательную жизнь испытывал панический страх, не материализовалось. Очутившись в сходной ситуации, Роб чувствовал себя дальше от отца, чем когда-либо в прошлом. Поэтому тюрьма и суд оказались гораздо менее тяжким испытанием, чем он ожидал. Хуже уже не будет.

Опять же, некоторые стороны тюремного существования — невозможность уединиться, отсутствие элементарных удобств — напомнили ему о жизни в детском доме и в семье Пурсов, где он достаточно закалился. Ему предстояло о многом подумать — времени для этого будет более чем достаточно.

Он с благодарностью подумал о Джесс, а потом о посещениях Кэт. Она навестила его еще три-четыре раза. Каждый раз они сидели по разные стороны стола, но сильно подавшись вперед, так что соприкасались лбами. Первоначальная решимость Кэт одной заботиться о ребенке сменилась согласием делать это вместе — конечно, когда Роб окажется на свободе. Впрочем, она ничего не гарантирует. Роб принял ее условия.

Наконец-то он стал собой. Он позволил себе воспоминания, которые гнал от себя всю жизнь, и испытал только абстрактную жалость, а не стыд и отвращение к себе. Дух насилия испарился. Он почувствовал, что близок к прощению. Возможно, отец не был извергом от природы, а становился таким во хмелю или в припадке безысходности.

Стоя на свидетельском месте, сержант подробно расписывал дорожное происшествие.

— Машина, которой правил обвиняемый, приближалась к мосту Понд-Роуд. Навстречу шла другая машина.

Перед мысленным взором Роба замелькали кадры фильма ужасов, однако в середине пленки не хватало центральных кадров. Он помнил, как фургон затрясло, когда он выжал газ; вспомнил синий огонек в зеркале заднего обзора, истерику Дэнни, без конца вопившего: «Гони!», и слепящие встречные огни. А потом — смятый капот, и Дэнни лежит на обочине и как будто спит…

— Что произошло, когда машина обвиняемого подъехала к мосту?

Полицейский ответил:

— Он резко вильнул налево и включил тормозные огни. Потом я услышал скрежет тормозов перед тем, как автомобиль врезался в левую опорную сваю моста.

Джесс нервно сплела пальцы лежавших на коленях рук. Она знала: им предстоит услышать куда более неприятные показания, и приготовилась к ним. Для нее не было вопроса, идти ли на суд. Она перевела взгляд со свидетеля на Роба. Он был бледен, похудел; короткая стрижка делала его еще более трогательным, но он полностью владел собой.

После обеда показания давал второй полицейский, затем технический эксперт. Тот скрупулезно обрисовал техническое состояние фургона, привел расчеты тормозного пути, фотографии отпечатков шин и данные о скорости. Машина двигалась со скоростью пятьдесят пять миль в час и вдруг резко уклонилась от прямого пути и налетела на опору моста. Судя по отпечаткам шин, задняя покрышка лопнула еще до начала торможения.

Прокурор осведомился, не лопнула ли покрышка в результате торможения.

— Последовательность этих двух явлений неоспорима, как отпечатки пальцев, — был ответ. Однако полицейский признал, что трезвый водитель сохранил бы контроль над неисправным автомобилем и благополучно остановил его.

Джесс бесстрастно внимала свидетельским показаниям, глядя прямо перед собой.

Скорость в момент столкновения была около сорока миль в час. Робу сказочно повезло — он отделался пустяковыми повреждениями. Дэнни же счастье изменило. Его никто и ничто не вернет. Ни океаны слез. Ни тяжесть возмездия.

Она заморгала, чтобы удержать слезы.

Защитник представил своего свидетеля — дорожного инженера. Тот констатировал, что, принимая во внимание характер столкновения, скорость, а также погодные и дорожные условия, даже абсолютно трезвый водитель-виртуоз вряд ли сумел бы избежать аварии.