Операция «КЛОНдайк» - Неонилла Самухина

– Есть!.. Есть!.. – почти одновременно отозвались подчиненные и побежали выполнять приказание.

Круглов, прогрев машину, покатил к научному поселку, выстраивая в голове версию случившегося с Лёней и Николаем.

«Главное, чтобы Есения сейчас не сорвалась! И чтобы с ней ничего не случилось… Надо сделать так, чтобы она, войдя в роль, не поняла, что переполох вокруг поисков ее сына имеет реальную подоплеку, – думал он, поглядывая в зеркало заднего вида, в котором маячила машина Петракова, следующая за ним. – А сейчас начнется разбирательство…»

Подъехав вскоре к медико-клиническому отделению комплекса, Круглов поспешно выскочил из машины и побежал, перепрыгивая ступени, в здание клиники.

– Где Есения Викторовна? – спросил он первого попавшегося ему на глаза врача.

– В первой палате, у нее сейчас Генрих Модестович, – сказал тот и укоризненно заметил: – Вы бы разделись, Сергей Сергеевич, здесь все-таки не казарма…

Круглов, не останавливаясь, скинул полушубок прямо на руки оторопевшего врача:

– Повесьте где-нибудь, мне некогда.

Подойдя к палате, он провел рукой по щеке, на которой уже выступила жесткая щетина, и распахнул дверь.

Бледная как смерть Есения лежала на кровати под одеялом, а рядом с ней на стуле сидел расстроенный Граховский.

– Что случилось? – прямо с порога спросил у них Круглов.

– Лёня пропал, – сказала Есения и заплакала.

Круглов слегка оторопел, увидев, как крупные слезы катятся по ее щекам. На игру это было мало похоже.

«Может, чувствует материнским сердцем, что с сыном что-то произошло? – с опаской подумал он. – Пока ведь непонятно, где он… А вдруг он тоже погиб?» – и представив, что будет с Есенией, если ей привезут на опознание труп Лёни, Круглов вздрогнул.

– Есения Викторовна, дорогая, перестаньте, вам нельзя волноваться, – запричитал над ней Граховский.

– Генрих Модестович, оставьте нас, пожалуйста! Мне нужно поговорить с Есенией Викторовной, – официальным тоном обратился к нему Круглов, и был очень удивлен, когда Граховский возмутился:

– Сергей Сергеевич! Вы что, не видите, в каком Есения Викторовна состоянии?! До расспросов ли ей сейчас!

– Генрих Модестович! – оборвал его Круглов. – Мальчика нужно искать, время идет, а вы задерживаете меня и мешаете выполнять мою работу. Выйдите!

Граховский поджал губы и с многозначительным видом: «Я умываю руки, если с ней что-то случится – виноваты будете вы!», выплыл в коридор, хлопнув дверью.

Круглов потянул край пододеяльника, вытер им слезы со щек Есении и, наклонившись к самому ее уху, прошептал:

– Умница, но не переборщи! Я сейчас напишу твои показания, ты их прочтешь, запомнишь и подпишешь. Поняла?

Есения посмотрела на него полными слез глазами и кивнула.

– И перестань так сильно убиваться, – попросил он, снова наклоняясь к ее уху, – еще навредишь себе! Все ведь хорошо, и идет по плану… – произнося последние слова, он почувствовал легкий укор совести, чему сам сильно удивился.

Вызвав медсестру, он попросил ее принести несколько листов бумаги, и когда та принесла, сел за столик и принялся записывать показания Есении, которые она должна будет назубок запомнить и не отступать от них, что бы ни случилось.

Через пятнадцать минут он вручил ей несколько листов, исписанных мелким стремительным почерком.

– Вот, прочти и подпиши: «С моих слов записано верно».

Есения, посмотрев на «свои» показания, устало усмехнулась:

– Прямо интервью какое-то: вопросы, ответы…

Внимательно прочитав написанное, она с удивлением посмотрела на Круглова, а потом жестом попросив его наклониться, едва слышно спросила:

– А как быть с нашим разговором той ночью? Если нас прослушивали, то где-нибудь, наверное, зафиксировано, как я вам говорила, что уложила Лёню спать, дав ему лекарство…

– Не волнуйся, это уже нигде не зафиксировано. Никто не знает, что я вообще к тебе тогда заезжал. А посему… ты крепко спала, утром проснулась поздно, услышав какой-то стук. Восприняла его за стук двери, закрывающейся за сыном. Вполне возможно, что это так и было, но несколько раньше, ночью, когда злоумышленник уводил Лёню из дома.

– Ох, боюсь я что-то… – с сомнением прошептала она и, чуть отодвинувшись, испытующе заглянула Круглову в глаза.

– Бояться не надо, – ответил он и ободряюще улыбнулся. – Пока суд да дело, мы с тобой упорхнем отсюда. Ты продолжай играть свою роль матери, убитой исчезновением ребенка, это снимет многие проблемы. Если какие-то расспросы для тебя станут опасными, а меня рядом не будет – сразу делай вид, что тебе плохо, тут же отстанут. Нам, главное, дать время Лёне добраться к отцу. Так что держись! – Круглов неожиданно для Есении придвинулся и, чиркнув по ее щеке выбившейся за ночь щетиной, поцеловал Есению в губы.

Собрав все силы, чтобы не выказать непрязни, Есения закрыла глаза.

– Я пошел организовывать поиск, а вы поспите, – громко сказал напоследок Круглов, увидев ее прикрытые глаза, и вышел из палаты.

Наткнувшись на нервно расхаживающего у палаты Граховского, он взял его под руку и повел к выходу со словами:

– Генрих Модестович, все в порядке, Есения Викторовна уснула. Пойдемте, нам нужно поговорить.

– Уснула? – удивленно переспросил тот. – Никак вы ей колыбельную спели? Я час ее не мог успокоить и убедить поспать. Колоть ее чем-либо сейчас опасно, это может отразиться на беременности.

– Кстати, а это на нее не повлияет? – спросил Круглов, искоса взглянув на Граховского, имея в виду пропажу Лёни.

– Все может быть, – с тревогой покачал головой Граховский. – Но будем стараться этого не допустить, хотя благополучное завершение беременности зависит от такого количества факторов, что все не учтешь…

– Вот горе-то… – расстроился Круглов. – Что ж это навалилось-то все так сразу?

– А что еще случилось? – испуганно поинтересовался Граховский.

– Погиб сопровождающий нашего груза – Николай Первачев.

– Матка Боска! – воскликнул Граховский, останавливаясь. – Как это произошло?

– Поговорим не здесь, – увлекая его за собой, попросил Круглов. – Поехали ко мне, по пути все расскажу.

Крутояр, первые числа февраля 1998 года

Проснулся Леонид от того, что Федор тряс его за плечо:

– Лёньша! Пора!

– А? – непонимающе уставился спросонья на него Леонид.

– Пора в дорогу, подымайся! У нас кое-какие проблемы…

Леонид сел на кровати:

– Что случилось?

– На поезд нам придется, действительно, как ты давеча сказал, проникать. Месяц назад на дороге какое-то ЧП случилось, кого-то убили на этом поезде, а потом сбросили под колеса. Теперь усилили охрану…