Александр дюма из парижа в астрахань свежие впечат (Владимир Ишечкин) / Проза.ру - Неизв.

(Можно подумать, что я нахожусь по ту сторону правды в рассказах об императрице Елизавете; позвольте мне, дорогие читатели, представить вашим глазам выдержку из депеши месье де Швaapтa, министра соединенных Провинций, посланной в 1757 году. Нет нужды подсказывать вам, что отчаянный голландец дрожал от возмущения:

«Современное общество в России являет собой картину страшной распущенности, распутства и распада всех связей с цивилизацией. Императрица видит и слышит одного Шувалова, ни о чем не беспокоится и ведет обычный образ жизни; она в буквальном смысле слова ввергла империю в разграбление. Никогда еще Россия не находилась в состоянии более расстроенном, более опасном и более плачевном. Не остается и следа от доброй веры, чести, стыда и справедливости». – Прим. А. Дюма).

В обычае было, мы говорим почти о приказе, никогда до утра не оставлять императрицу одну. Если Елизавета оставалась ночью одна, она тотчас начинала  дрожать и вскрикивать от ужаса. Из опыта она знала, что по ночам плетутся заговоры, сбрасывающие с трона суверенов России. Она велела искать по всему царству человека, который совсем не спит или спит так чутко, что его будил бы полет мошки. Выпало счастье найти такого, в чем еще повезло, был он настолько уродлив, что мог день и ночь находиться в спальне императрицы, не подавая повода к пересудам самым злым языкам.

А теперь после этих двух исторических глав, изъять которые, признаю, не хватило мне мужества, переходим ко второй легенде, связанной с крепостью.

___

Мы упомянули, что кроме пяти более-менее законных детей от Разумовского,  императрица Елизавета произвела на свет четырех других. Одним из них была княжна Тараканова. Не улыбайтесь этому странному имени: у бедной княжны был такой печальный конец, что придется сожалеть об усмешке.

Ей было 20 лет, и была она красива, свободна и неизменно пользовалась успехом. Совсем в юном возрасте ее увезли из Санкт-Петербурга во Флоренцию; она росла там, бедный цветок, благородным растением Севера, пересаженным под благословенное солнце итальянских Микеланджело и Рафаэлей. Была королевой праздников во Флоренции, Пизе и Ливорно. Официально о ней ничего не знали, но тайна, наводящая на смутные мысли об ее императорском происхождении, лишь добавляла шарма, и он обволакивал ее как богинь древности - облака, когда те воздерживались предстать взору смертных во всем величии. Двое, однако, ее разгадали; один – по мотивам честолюбия, другой - по злобе: Карл Радзивилл и Алексей Орлов.

Карл Радзивилл - царедворец из Вильны, остервенелый враг русских, соперник Чарторыжского, в 1762 году возведенный Августом III Саксонским в правители Литвы – выступал соперником Понятовского на трон Польши, Но амбиции его шли еще дальше. Он поминал былое величие Польши, когда она дала королей Богемии и Венгрии, когда она завоевала половину западной Пруссии и завоевала права сюзерена восточной Пруссии, распространила их на Курляндию, когда она объединилась с Ливонией и, наконец, когда она взяла Москву. Взятая в 1611-м Москва могла бы снова быть взятой в 1764-м или 1768 году, и тогда Радзивилл украсил бы свою голову короной  Мономахов и Ягеллонов. Как видите, это был великий проект; но поскольку Карл Радзивилл являлся не менее крупным политиком, чем добрым солдатом, мечтал он еще об одном: добиться любви княжны Таракановой, стать ее мужем и - Москва взята, благодаря союзу с дочерью Елизаветы, которым они заставят открыто признать ее происхождение, чтобы облегчить утверждение его власти над Россией.

Бедная княжна не знала этих амбициозных прожектов. Она видела только знаменитого царедворца, молодого, пригожего лицом, изысканного в манерах; она принимала его ухаживания крайне сдержанно, словно не была дочерью своей матери, и разнесся слух, что Карл Радзивилл, царедворец из Вильны, женится на княжне Таракановой, побочной дочери Елизаветы. Вскоре он донесся до русского двора. Заставил содрогнуться Екатерину, ибо она поняла планы принца Кала Радзивилла.

Екатерина добросовестно сокрушала все, что мешало, но барьеры снова появлялись на ее пути. Только она позволила удавить Петра III, только позволила убить юного Ивана, и вот в Италии рок уготовил ей соперницу, о которой она никогда не помышляла! Да будь еще это в России, в Ропше или Шлиссельбурге, там, куда может дотянуться ее рука; но в Италии, во Флоренции, в землях великого герцога? Она положилась на своих добрых друзей Орловых. Те никогда не останавливались ни перед чем.

Екатерина будто обмолвится о своем намерении сделать Станислава Понятовского королем Польши; весть о таком замысле должна привлечь Радзивилла в Варшаву и на время лишить его защиты прекрасную княжну. Орлов же поступил бы так: отправился бы с тремя кораблями в Италию. Официально цель его путешествия  сводилась бы к приобретению картин, скульптур, драгоценных украшений и возвращению домой артистов. Тайная цель в нужное время скажет сама за себя.

Орлов выехал; его корабль был нагружен золотом. Плавание завершилось благополучно; без приключений он обогнул мыс Финистер, прошел Гасконский залив, пролив Гибралтар и вот бросил якорь в порту Ливорно. Бог смотрел в другую сторону.

Было это в июле; все щеголи из дворян и престижные женщины Тосканы собрались в Ливорно дышать бризами Средиземного моря и купаться в его волнах. Приезд Алексея Орлова, то есть основного участника революции 1762 года и брата главного любовника Екатерины, надо думать, пробудил общее любопытство. Это имя было очень запятнано кровью Ропши; как раз Алексей вступил с Петром III в печальной памяти пьяный спор, что обернулся для бедного императора такой трагедией; и потом преступление, когда цели его вполне достигнуты, почти перестает быть преступлением. Если бог позволил, то почему же людям не простить друг друга? Да и художники вам скажут, что красное пятнышко на пейзаже выглядит восхитительно. Есть такое красное пятнышко на пейзаже Алексея Орлова, вот и все.

Итак, он был празднично принят и нежно обласкан. Был он красив, высок, молод, силен. Как Портос, скручивал железные полосы; как Август Саксонский, пальцами гнул монеты; как Букингем, полными пригоршнями разбрасывал золото. Пользовался наивысшим успехом у флорентийских дам. Но не перед флорентийскими дамами угодничал Алексей, а перед прекрасной соотечественницей - княжной Таракановой; взгляды, внимание, предупредительность, хлопоты  предназначались ей одной. Орлов попросил встретиться с ней, она согласилась, но, вместо того, чтобы сказать ей о любви, он заговорил о политике. Открыл бедной княжне такое, о чем сама она и не подозревала. Он рассказал ей о ее рождении, которое, при всей его незаконности, в глазах настоящих русских людей могло весить больше, чем брак Екатерины с Петром III, к тому же прекращенный таким преступным путем. Кто такая Екатерина, в конечном счете? Принцесса Анхальт-Цербстская, то есть немка, в жилах которой нет ни капли крови Романовых. Конечно, есть еще юный Павел I, но неизвестно, как к нему относиться, или, вернее, что и подумать о его появлении на свет. Вероятно отцовство Салтыкова, но тогда, как и она, он - внебрачный и незаконнорожденный.

И сама Елизавета, разве она не была внебрачным и незаконнорожденным ребенком? В таком случае, остается встретить достаточно сильную руку, которая вас возведет на трон. А в этом отношении известна сила руки Алексея Орлова. Для нее очаровательная княжна Тараканова – не тяжелее пушинки. И глаза Орлова, рассуждавшего о политике, излучали такую нежность, что становилось предельно ясно в том, что говорилось княжне Таракановой, - он не отделял себя от нее. Бедная княжна не страдала честолюбием, но была кокеткой.

В багаже Орлова находилась императорская корона. Каким образом корона, место которой в сокровищнице Москвы, оказалась среди вещей Алексея Орлова? Это трудно решаемая задача. Но от момента, когда она попала к нему, вопрос, каким образом, уже терял свое значение.

Играючи, он примерил ее к голове княжны Таракановой, и корона оказалась в самый раз, как если бы была изготовлена специально для нее. И княжна представила себе, как будет выглядеть в полном наряде императрицы.

Она много говорила о своих обязательствах перед князем Радзивиллом. Но какие у него перспективы? Нужно сначала, чтобы его избрали королем Польши; затем нужно справиться с русскими и при этом добиться довольно внушительной победы, чтобы открыть врата Москвы. В конце концов, требовалось тройное чудо, а время, когда бог творил чудеса, для Польши прошло.

Княжна, которая вначале слушала Орлова с недоверчивой улыбкой, стала слушать его со вниманием, свойственным мечтательному уму. Потом искуситель, а это был он, оставил ей императорскую корону - реалию, сверкающую днем, и мечту, пленяющую ночью.