Проблемы международной пролетарской революции. Основные вопросы пролетарской революции - Лев Троцкий

Финансовые затруднения нашей промышленности имеют, следовательно, не самодовлеющий характер, а вытекают из всего процесса возрождения хозяйства. Если бы наш финансовый комиссариат попытался, путем расширения эмиссии, пойти навстречу каждому промышленному предприятию, рынок неизбежно изверг бы избыточную эмиссию прежде, чем нетерпеливые заводы успели бы выбросить на рынок новые продукты; другими словами, рубль потерпел бы такое падение, что покупательная сила этой удвоенной или утроенной эмиссии была бы ниже покупательной силы наличных сейчас денег. Государство, конечно, не зарекается от новых эмиссий, но они должны производиться в соответствии с реальным хозяйственным процессом и с таким расчетом, чтоб они в каждом данном случае увеличивали покупательную силу государства и тем содействовали первоначальному социалистическому накоплению. Государство не отказывается, со своей стороны, целиком от планового хозяйства, т.-е. от сознательных и властных поправок к работе рынка. Но оно исходит при этом не из априорного учета, не из отвлеченной и крайне неточной плановой гипотезы, как при военном коммунизме, а из фактической работы того же рынка, одним из орудий проверки которого является состояние валюты и централизованной системы государственного кредита.

Л. Троцкий. СИЛЫ И СРЕДСТВА ДВУХ ЛАГЕРЕЙ

Куда же ведет нас НЭП: к капитализму или к социализму? Это, разумеется, центральный вопрос. Рынок, свободная торговля хлебом, конкуренция, аренда, концессии, – что все это влечет за собою? Если дать чорту палец, то не придется ли дать ему и руку, и плечо, а в конце концов, и все тело? Уже сейчас мы наблюдаем частный капитал в области торговли, особенно на путях между городом и деревней. Частный торговый капитал у нас во второй раз проходит стадию первоначального капиталистического накопления в то время, как рабочее государство проделывает период первоначального социалистического накопления. Раз частный торговый капитал возрастает, он стремится неизбежно проникнуть и в промышленность. Государство сдает частным предпринимателям заводы и фабрики. Накопление частного капитала происходит уже, следовательно, не только в торговле, но и в индустрии. Не окажется ли, что господа эксплуататоры – спекулянты, торговцы, арендаторы, концессионеры – будут становиться все сильнее и сильнее под крышей рабочего государства, будут овладевать все большею частью национального хозяйства, рассасывая через посредство рынка элементы социализма, а затем, в известный момент, завладеют и государственной властью? Ибо, – мы знаем это не хуже самого Отто Бауэра, – экономика есть базис, а политика – надстройка. Не означает ли все это в действительности, что НЭП является переходом к капиталистической реставрации?

Отвечая абстрактно на столь абстрактно поставленный вопрос, нельзя, разумеется, отрицать, что опасность капиталистической реставрации не исключена, как вообще не исключена опасность временного поражения в процессе борьбы. Когда мы воевали с Колчаком и Деникиным, за спиною которых стояла Антанта, опасность нашего поражения была весьма возможна, и Каутский благочестиво ждал этого со дня на день. Но мы, считаясь с теоретической возможностью поражения, практически ориентировали нашу политику на победу. Соотношение сил, во всяком случае, не исключало нашей победы. К этому соотношению сил мы прибавили твердую волю и правильную стратегию. И мы победили. И сейчас тоже идет борьба между теми же врагами: рабочим государством и капитализмом, но не на военном поле, а на хозяйственной арене. Если во время гражданской войны Красная Армия, с одной стороны, а белая – с другой, боролись за влияние на крестьян, то сейчас борьба идет между государственным капиталом и частным за крестьянский рынок. В борьбе надо, по возможности, полно и точно учитывать силы и средства противника и свои. Как же обстоит дело на этот счет?

Важнейшее наше средство в хозяйственной борьбе на основе рынка – государственная власть. Только реформистские дурачки могут не понимать значения этого орудия. Буржуазия понимает прекрасно. Это доказывает вся ее история.

Другим орудием в руках пролетариата являются важнейшие производительные силы страны: весь железнодорожный транспорт, вся добывающая промышленность, подавляющее большинство предприятий обрабатывающей промышленности находится в непосредственном хозяйственном заведывании рабочего класса.

Ему же, рабочему государству, принадлежит земля, и крестьянин вносит за нее сотни миллионов пудов в год натурального налога.

В руках рабочей власти – государственная граница: иностранные товары, вообще, иностранные капиталы могут получить доступ в страну в тех пределах, в каких это признает желательным и допустимым рабочее государство.

Таковы орудия и средства социалистического строительства.

У противника есть, разумеется, возможность накоплять, хотя бы и при рабочей власти, – пользуясь прежде всего свободной торговлей хлебом. Торговый капитал может проникать и уже проникает в промышленность, берет в аренду предприятия, получает с них доход, нарастает. Все это совершенно бесспорно. Но каковы количественные соотношения борющихся сил? Какова динамика этих сил? В этой области, как и в других, количество переходит в качество. Если бы в руки частного капитала попали важнейшие производительные силы страны, тогда о социалистическом строительстве не могло бы быть, разумеется, и речи, и дни рабочей власти были бы сочтены. Как велика эта опасность? Насколько она близка? Ответить на этот вопрос могут только факты и цифры. Мы приведем наиболее важные и необходимые.

Наша железнодорожная сеть, протяжением в 63.000 верст, с числом рабочих и служащих, превышающим 800.000, составляет целиком и полностью собственность государства. Никто не станет отрицать, что железнодорожная сеть представляет собою очень важный, во многих отношениях решающий фактор хозяйства, и этого фактора мы из рук не собираемся выпускать.

Возьмем теперь область промышленности. И ныне, при новой экономической политике, все промышленные предприятия без исключения составляют собственность государства. Правда, некоторые из этих предприятий сдаются в аренду. Но каково соотношение между теми предприятиями, где государство хозяйничает за собственный счет, и теми, которые оно сдает в аренду? Это соотношение видно из следующих цифр: за государственный счет работает свыше 4.000 предприятий, занимающих в общем до 1.000.000 рабочих; в аренду сдано несколько менее 4.000 предприятий, занимающих всего на всего около 80.000 рабочих. Это значит, что на государственном предприятии в среднем работает 207 рабочих, а на сданном в аренду – 17 рабочих. Объясняется это тем, что в аренду сданы второстепенные и, главным образом, третьестепенные предприятия легкой промышленности. Но и сданные в аренду только немногим более, чем наполовину (на 51 %), находятся в эксплуатации частных капиталистов; остальные же арендаторы – отдельные государственные органы и кооперативы, берущие у государства промышленные предприятия на договорных началах. Другими словами, около 2.000 наиболее мелких предприятий, занимающих тысяч 40 – 50 рабочих, эксплуатируются частным капиталом, противостоящим 4.000 наиболее могущественных и наиболее оборудованных предприятий, занимающих около 1.000.000 рабочих и эксплуатируемых советским государством. Смешно и нелепо говорить о победе капитализма «вообще», игнорируя эти факты и цифры. Разумеется, арендные предприятия конкурируют с государственными и, рассуждая отвлеченно, можно сказать: если бы на арендных предприятиях хозяйство велось очень хорошо, а на государственных – очень плохо, то, по истечении значительного числа лет, частный капитал всосал бы в себя государственный капитал. Но пока что до этого еще далеко. Контроль над хозяйственным процессом – в руках государственной власти, а эта власть – в руках рабочего класса. Восстановив рынок, рабочее государство, разумеется, ввело ряд правовых изменений, необходимых для того, чтобы обеспечить возможность рыночного оборота. Постольку, поскольку эти законодательные и административные реформы открывают возможность капиталистического накопления, они являются косвенными, но очень важными уступками буржуазии. Но использовать эти уступки наша новая буржуазия может лишь в меру своих экономических и политических ресурсов. Экономические ее ресурсы мы видели: они более чем скромны. Политические ее ресурсы равны нулю. И мы постараемся, чтобы в политической области у нее не было никакого «накопления». Не забудьте, что кредитный и налоговый аппарат находится в руках рабочего государства и представляет собой очень важное орудие в борьбе между государственной промышленностью и частной.

Правда, в области торговли роль частного капитала значительнее. Каких-нибудь точных исчислений на этот счет дать пока еще нельзя. По крайне приблизительным подсчетам наших кооператоров, частный торговый капитал составляет 30 %, а государственно-кооперативный – до 70 % торгового оборота. Главная роль частного капитала – в посредничестве между крестьянским хозяйством и промышленностью, а отчасти между разными отраслями промышленности. Но важнейшие промышленные предприятия находятся в руках государства; ключ от внешней торговли – у него же; государство – главный покупатель и продавец на рынке. При этих условиях кооперация может с достаточным успехом конкурировать с частным капиталом – и чем дальше, тем больше. К тому же напоминаем опять, что ножницы фиска очень важный инструмент: они должны своевременно подстригать частно-капиталистическую крону, чтобы она не дорастала до небес.