Полуночный трубадур - Анри Рюэллан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Смерть колдуну! На костер его! На костер!
Толпа вокруг него бестолково и угодливо повторяла:
— Смерть! На костер дьявола! Зажгите костер!
Амори раздраженным жестом прервал эти вопли:
— Схватите его!
Стражники шагнули вперед, но дом Бонифаций снова завопил:
— Не прикасайтесь к нему! Он отмечен знаком дьявола! Держите его остриями ваших копий…
Солдаты повиновались, и все еще обнаженный Эрик был окружен стальным кольцом; безжалостные копья, направленные на него, уже кололи его кожу, и капли крови выступили на руках, на груди, на ногах…
Уже почти не владея собой от гнева, Амори де Кревкер простонал:
— Иолана… девочка моя… в таком виде… Оденьтесь! Немедленно!
Глядя на своего друга, Иолана стояла неподвижно, словно молнией пораженная. Амори нашел покрывало, бросил ей, чтобы она могла прикрыть наготу.
Барон Мортимер счел нужным вмешаться:
— Мой любезный брат, разве вы не видите, что благородная барышня находится под влиянием дьявола? По-моему, она совершенно не должна отвечать за эти дьявольские козни…
Амори глубоко вздохнул.
— Да, вы правы, брат мой. Где служанки? — заорал он вдруг.
Дрожа от страха, все еще совершенно голые, девушки приблизились. При виде обнаженной женской плоти глаза стражников загорелись от вожделения. Игорь продолжал глупо хихикать, а дом Бонифаций закрывал рукой глаза, впрочем, больше для вида. Ба тильда и Флориза уже одевали Иолану.
Эрик в отчаянии посмотрел на свою возлюбленную. Прямой и неподвижный, он уже полностью овладел собой и теперь горел одним-единственным желанием дать отпор выходкам монаха, хотя и понимал, что это совершенно бесполезно. Сложив руки на груди, гордый, не потерявший достоинства, несмотря на то, что был без одежды, он презирал их всех. Он думал об Иолане и лишь раз взглянул на свою цитру.
Дом Бонифаций перехватил этот взгляд и снова завопил:
— Не дотрагивайтесь до этой игрушки дьявола! Она проклята, как проклято все, к чему он прикоснулся! Ее нужно представить перед судом святой инквизиции! И его тоже! — продолжал он, указывая рукой на Эрика, с вековой ненавистью против всех, кто приветствует наслаждения чувственной любви.
Подталкиваемый со всех сторон копьями, которые раздирали его грудь и спину, Эрик стал спускаться по лестнице, а затем его, все еще обнаженного, вытолкнули на ночной холод.
Амори бросил последний взгляд на проклятую отныне комнату.
Затем тоже вышел в сопровождении Мортимера, Игоря и капеллана; так они шли вниз следом за солдатами, ведущими пленника. По пути Эрик заметил тень какой-то человек прижался к стене, пытаясь остаться незамеченным. Это был тот самый браконьер, невольный свидетель его левитации, предатель. И хотя, возможно, он испытывал угрызения совести, но что это в сравнении с возможностью заполучить местечко в раю, выдав хоть одного приспешника дьявола…
Глава 3
Небо чистое и голубое. Солнце сияет в зените. В городе царит всеобщее веселье и ликование. Сегодня предстоят большие празднества: народное гулянье, священные церемонии, турнир, развлечения и в довершение всего — две казни.
Будет чем поразвлечь почтеннейшую публику!
Сегодня благочестиво будет сожжен на костре колдун. Молодого колдуна сожгут потому, что в него вселился злой дух — это неоспоримо определил духовный суд. Несколько раньше казнят браконьера, ему уготована честь быть повешенным. Конечно же, он имеет право на такую милость — ведь это он выдал колдуна, двадцатилетнего колдуна, который умеет подниматься в воздух без каких-либо механизмов, а значит, с помощью потусторонних сил. Он, правда, всего лишь свидетель, но ведь он нарушил границы владения сьера Кревкера, а уже тут снисхождения быть не может. Его пощадили от ужаса костра и решили просто повесить.
Впрочем, и это следует отметить, в народе царило некоторое смущение. Конечно, сжечь на костре слугу дьявола — святое дело, но ведь речь шла об Эрике, сыне суконщика, а в графстве Кревкера все любили этого юношу, и не одна девушка всплакнула тайком.
Вот уж действительно, не поскупились как следует обставить церемонию финальной части праздника. На центральной площади возвели трибуны, затянутые разноцветными драпировками. Здесь разместятся семьи феодалов, члены городского магистрата, почетные граждане и, наконец, духовенство. Уже виднелся мрачный силуэт виселицы. Рядом с ней палач и его помощники, все в кроваво-красных камзолах и в капюшонах с прорезями для глаз, укладывают последние вязанки хвороста у столба, к которому скоро цепями привяжут жертву.
Толпа разрасталась. Слышатся звуки фанфар. Приближался кортеж… Рыцари на своих боевых конях, герольды, дующие в фанфары, лучники, арбалетчики, копьеносцы, пешие и конные — все сливалось в единую симфонию ярких красок, где особенно выделялось украшенное серебром оружие, сверкающие доспехи и шлемы.
Появился епископ, и толпа преклонила колени. Священники несли его на носилках, балдахин которых защищал от солнца. Митра и посох символизировали победу добра над злом.
Как же это можно — исцелять людей, извлекать волшебные звуки из музыкального инструмента, летать, как нечистая сила, и все без разрешения духовенства?
На великолепных боевых конях появились три рыцаря в полном вооружении, по крайней мере, двое из них имели очень внушительный вид. Граф де Кревкер, знатный сеньор и хозяин этих мест, и его любезный “брат” барон Мортимер; два могучих рыцаря, не раз доказавшие свою боевую, мощь в борьбе с неверными и, тем самым, снискавшие всеобщее уважение. Третий рыцарь в боевом вооружении выглядел, по меньшей мере, странно и плохо держался в седле. Это — Игорь Мортимер, которому во всех отношениях далеко до своего отца.
За ними на белом скакуне появилась самая прекрасная уроженка этих мест: Иолана де Кревкер, племянница, воспитанница и наследница благородного сьера.
Очень прямая в седле, с застывшим лицом, крепко сжимая в руке поводья о чем думала та, чей любимый должен сейчас погибнуть в ужасных мучениях?
Поговаривали, что она стала жертвой происков колдуна, который самым гнусным образом ввел ее в заблуждение, но — слава небесам — ученые церковники смогли изгнать из нее злого духа и отлучить от дьявола. Теперь она настолько очистилась, что вполне достойна в самом скором времени стать супругой наследника Мортимера.
Отсутствующий вид девушки слегка приуменьшал ее обычную прелесть, но, тем не менее, в толпе пронеслось:
— Наследница Кревкера… Иолана… любимая племянница Кревкера…
Появился следующий персонаж верхом на муле; рядом благоговейно шли стражники. Люди, улыбавшиеся при появлении Иоланы, невольно вздрогнули.
Это был брат Алоизиус. Инквизитор.
Белая одежда и черная накидка доминиканца создавали мрачный, хорошо продуманный контраст.
Это он вел судебный процесс, это он был обвинителем, это он послал Эрика на огонь костра.
Затем прошли оруженосцы, и вот уже последняя группа рыцарей завершает парад.
Все заняли свои места согласно тщательно составленному этикету. Скоро начнется зрелище. Не хватает только двух главных действующих лиц — самих осужденных.
Какая-то женщина, затерянная в толпе, стиснула руки; она страдала так сильно, что не могла произнести ни звука. Страшное, немое отчаяние матери. Это жена суконщика, это она дала жизнь Эрику. И что бы там ни говорили церковники, она продолжала считать его невиновным.
И все же… все же он должен умереть ужасной смертью.
Подруги, добрые соседки пытались поддержать ее, успокоить. Отец, суконщик, тоже был здесь. Подавленный, молчаливый и самый несчастный человек на свете.
Они пришли сюда, чтобы поймать последний взгляд своего осужденного сына. Слабое утешение!
Молодая девушка, проскользнув в толпе, приблизилась к стоявшей матери, наклонилась к ней и шепнула на ухо:
— Мужайтесь, госпожа… Еще не все потеряно…
Мать вздрогнула и с печальным видом посмотрела на нее. Отец тоже все слышал. В такой момент они были готовы поверить во все, что угодно. Они узнали Флоризу, верную служанку Иоланы.
Флориза шептала очень тихо, чтобы слышали только они:
— Мэтр Волюбилис просил совета у звезд… Он сообщил моей благородной госпоже, что Эрик не умрет; придет помощь с небес и избавит его ото всех врагов.
Сказав это, она, быстрая и гибкая, тут же затерялась в толпе. Растерянные отец и мать переглянулись.
Где-то вдали послышался шум, и теперь вся толпа была охвачена единым порывом:
— Осужденные!
Показались две повозки, запряженные першеронами, окруженные помощниками палача. На первой повозке везли Ландри, этого дурака Ландри, погубившего и Эрика, и себя. И хотя браконьер имел самый жалкий и плачевный вид, народ не испытывал к нему никакой симпатии. Но совсем по-иному встретили вторую повозку, на которой везли колдуна, мнимого колдуна. Несчастный Эрик! Ему обрили голову, и его прекрасные локоны стали лишь воспоминанием. Он был одет в длинный балахон, пропитанный серой, на котором были нарисованы языки пламени и дьявольские рожи. Голову покрывал такой же колпак. Сан Бенито! Этому рубищу дали имя святого, чтобы бросать в нем живых людей на огонь.
