Даниэль Штайн, переводчик - Людмила Улицкая

1. Анищенко Пётр Акимович, г.р. 1930, Троицкое Подворье, Иерусалим

2. Львовская Наталья Аароновна, г.р. 1949 — Эйн Карем, Горенский монастырь

3. Рухадзе Георгий Ноевич, г.р. 1958 — Монастырь Св. Креста в Иерусалиме.

4. Рубина Ева, пр. 1985, родители Рубин Андрей Иосифович и Рубина Елена Антоновна (до замужества Кондакова) — церковь Св. Иоанна Воина, Беэр Шева

5. Рапопорт Раиса Семёновна, г.р. 1938 — церковь Св. Иоанна Воина, Беэр Шева

6. Довитас Исаак, г.р. 1985 — церковь Св. Иоанна Воина, Беэр Шева.

Всего крещено 11 человек, из них граждан Израиля (вышеперечисленных) 5 человек.

Прошу принять к сведению, что моё начальство ожидает ответных шагов, касательно лиц категории ТТ. Надеемся получить соответствующее уведомление не позднее 15.04. с.г.

Н. Лайко. ДОКУМЕНТ 11/345-Е ИЗ ПАПКИ С ГРИФОМ «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО»

Для Н.И. Лайко

45т77iue-98-11-danuta

23-34-98/124510 IYR UKL-11

Ир.Ал. — Кадомцева Ирина Алексеевна, гражданка Франции, издательство «Путь»

автор — Михаил Кулешев, псевдоним Александр Белов.

Информатор: Еф.Д.

8. 1984 г., Хеврон

Из письма Гершона Шимеса — матери, Зинаиде Генриховне

…подробности. Я был призван на «милуим», это шестинедельная переподготовка для резервистов. Дебора осталась с детьми одна, но команда наша очень крепкая, и я знал, что ей помогут. Характер у Деборы такой, что она терпеть не может ни о чём просить. Всё, что может сделать сама, она всегда делает сама. Нужно было в банк разобраться с кредитом. Она посадила детей в машину и поехала в Иерусалим. От нас идёт автобус до Иерусалима около часа, 160-й номер, бронированный и с охраной, но она решила на машине. Не так уж было и срочно, вполне можно было с этими бумагами повременить, ну, там какой-то штраф незначительный. Дети на заднем сиденье — малышка в корзине спала, мальчики с двух сторон корзину поддерживали. На обратном пути, совсем около дома, на перекрёстке, как к нам поворачивать, в тридцати метрах от блокпоста, машину обстреляли. Дебора услышала, что стекло сзади разбилось, прибавила газу и через пять минут была дома. Въехала во двор, посмотрела на заднее сиденье — Биньомин сидит в крови, молчит, глаза широко открыты. Но кровь была не его — Арика. Пуля попала в шейку. То ли снайпер был, то ли судьба так распорядилась. Дебора считает, что это месть от тех арабских рабочих, которых я выгнал, когда дом строили. Два месяца не мог тебе написать. Дебора беременна. Молчит, ни слова не говорит. Приезжали её родители из Бруклина. Сейчас уже уехали. Вот такие дела. Мальчика нашего похоронили на старом еврейском кладбище, где похоронен отец царя Давида Ишай и его прабабка Рут. Арабов тогда ещё и в помине не было. Потом этими землями семь веков владели арабы, все запакостили и осквернили. 180 лет назад евреи снова выкупили эти земли, и снова арабы всех вырезали — это было в 1929 году, и вот теперь это кладбище немного восстановили. Наш знакомый художник из Москвы, у которого умер новорождённый ребёнок, похоронил его на этом кладбище, конечно, без всякого разрешения властей. Десять лет тому назад. И Дебора решила похоронить нашего мальчика в этом древнем месте. Оттуда открывается вид на всю Иудею. Нашего Арье хоронил весь еврейский Хеврон. Он был любимцем у всех, всегда улыбался, и первое слово, которое он сказал, было «lovely». Дебора старается говорить с детьми на иврите, но всё-таки получается, что больше по-английски…

Местный раввин Элияху, с которым мы очень дружны, вскоре после этого ужасного события предложил нам поселиться недалеко от кладбища, и мы продали наш новый дом, и на месте старого еврейского квартала Адмот Ишай поставили караван — семь вагончиков, семь семей. Я не хочу старый дом восстанавливать, хочу построить новый, у меня уже опыт есть. И уйдём мы отсюда только в эту землю Не пугайся, мама, я надеюсь, что мы будем долго жить и родим здесь новых детей, но я отсюда не уеду никогда — что бы кто ни говорил. Мне плевать, что здесь могилы праотцев. Пусть действительно тут похоронены Адам и Хава, Авраам и Сарра, и Ицхак, и Иаков. Но нас с Деборой держит здесь могила нашего сына, и согласись, что могилы детей — не то же самое, что могилы предков, которым тысячи лет.

Но колодец Авраама действительно рядом с нашим домом. Я посылаю тебе последнюю фотографию Арье в вид от нашего вагончика на землю, с которой мы никогда не уйдём…

Надпись на фотографии: это наш домик, позади сад, который мы сами посадили. Дебора стоит спиной, и её огромного пуза не видно.

9. 1984 г., Москва

Зинаида Генриховна — сыну Гершону

Дорогой сыночка! Неделю мы плачем над фотографией Арика, которого так и не увидели. Ты знаешь, какие мы пережили потери: умер твой старший брат в десятилетнем возрасте по жуткой ошибке врачей, я потеряла любимого мужа, которому не было и пятидесяти. История нашей семьи ужасна: убивали молодых и старых, женщин и мужчин. Почти никто не умирал в старости в своей постели. Но то, что произошло у вас, просто в голове не укладывается. Зная твоё отвращение к многословию, не буду тебе описывать все наши переживания и мысли по этому поводу, а сообщаю следующее: мы со Светочкой приняли решение ехать в Израиль. Это произойдёт не завтра, поскольку, хотя Света уже два месяца как ушла от Сергея и живёт с Анечкой дома, но понадобится какое-то время на оформление развода. Мне тоже понадобится время, чтобы закончить дела, довести класс до выпускных экзаменов и оформить пенсию. Какая паника поднимется в школе, когда я объявлю об уходе! Все преподавание литературы в старших классах лежало на мне, вторая преподавательница очень слабенькая. Не представляю себе, как эта никчёмная Тамара Николаевна будет вести русскую литературу XIX века. Она сама совершенный неуч. Ты, со своей стороны, узнай, какие нам нужны документы здесь, а то, что нужно из Израиля, подготовь сам.

Я всё время думаю, что бы сказал покойный Миша в этой ситуации, и я чувствую, что он одобрил бы наше решение. Несмотря на то что вы с отцом постоянно спорили и ссорились, и ты ушёл из дома, когда тебе не исполнилось и восемнадцати, отец всегда любил тебя больше всех. Мне даже кажется, что ему нравились именно те черты твоего характера, которыми он сам не обладал.

То, что ты называл трусостью, было на самом деле его безграничной любовью к семье, ко всем нам. Он готов был пойти на все, чтобы сохранить жизнь своих детей. Когда Витенька умер от простого аппендицита, Миша сказал мне — однажды в жизни он позволил себе это произнести! — какое тяжёлое семейное проклятие лежит над нами: мой дед хоронил своего сына, и теперь я хороню. Кто мог предположить, что в третий раз такое совершится?..

1984 г., Москва Зинаида Генриховна — сыну Гершону

Дорогой Гришенька! Поздравляю тебя и Дебору с рождением сына! Как же мне хочется посмотреть на твоих деток — такая большая семья, и ты во главе! Конечно, это и в голову не могло прийти ни мне, ни твоему отцу, что ты выберешь такой уклад жизни. Радуюсь от всей души. Могу представить себе, как трудно поднимать столько детей сразу. Во времена моей молодости у всех наших друзей был один-два ребёнка, и двое считалось почти героизмом. Пожалуй, единственной многодетной семьёй было семейство нашего дворника Рустама, татарина. Ты, конечно, их помнишь — его сьш Ахмед учился с тобой в одном классе в начальной школе, а со Светочкой училась Рая. А сколько там было ещё детей, даже вспомнить не могу. Только теперь, на старости лет, понимаю, какое это счастье и богатство иметь много детей.

Светлана с Сергеем развелась, но, к сожалению, он категорггчески отказался давать Анечке разрешение на выезд. Когда Света пыталась ему объяснить, что у ребёнка будут совершенно другие возможности и для образования, и для дальнейшей жизни, он сказал со всей определённостью, что никогда не даст ей никакого разрешения и нечего на это рассчитывать. Света в очень плохом настроении, молчит и плачет, и общаться с ней очень тяжело. Я не думаю, что имею моральное право уезжать без неё. Она беспомощный человек и при всех её замечательных душевных качествах с трудом справляется с обыкновенными житейскими проблемами. Я уезжала на три дня в Ленинград на семидесятилетие к Александру Александровичу, а приехав, обнаружила, что в доме после моего отъезда прорвало батарею, и через три дня, когда я приехала, всё ещё стояла вода по углам. Теперь придётся что-то делать с полами — паркет встал дыбом, менять очень дорого. Вероятно, придётся сверху положить линолеум. Если бы она хоть воду сразу же собрала, а не ждала моего приезда. А она плакала… Вот и думай, могу ли я уехать и оставить такого беспомощного человека?