Всем стоять - Татьяна Москвина

Веселого мало. На сегодня, Москва оккупирована полностью. Это огромный пустой город, где людям кажется, что они живут (из реального населения в картине фигурируют только две старушки). На самом деле там не живут, но играют, развлекаются, меряются силой несколько демонических кланов. Это – не люди. Они существуют и размножаются иначе. У них другое кино, вовсе не зацикленное на борьбе плохих парней с хорошими в человеческом понимании, потому что у них нет плохого и хорошего в человеческом понимании. Больше всего им, чужакам, нравятся машины, механизмы – это во-первых, и что-нибудь взрывать и поджигать – во-вторых. Поэтому главные герои «ДД» – машины, главные события – катастрофы, разрушения. И эти чужаки, демоны, духи, не знаю, как они называются, сделали удачный заказ на свое кино, разместив его, конечно, на Первом. Режиссер Тимур Бекмамбетов прекрасно справился с главными задачами, хотя местами его пока еще человеческая рука дрожала от робости. Застенчивые остатки какой-то человекоразмерности только портят «ДД». Но, начиная с разгуляя в гостинце «Космос», где на дне рождения малолетней гадины Егора сидят крупные реальные монстры вроде Артемия Троицкого, Вилли Токарева и Никаса Софронова, человекоразмерность заканчивается. Говорят, человеческий глаз выдерживает только 24 кадра в секунду? А 240 не хотите?

В последние полчаса «ДД» не разобрать вообще ничего. Откуда летят свистящие предметы на Москву, что это, кто куда и зачем бежит, чем занимаются «Светлые», меланхолически обходя гостиницу «Космос» с вялым сообщением о пожаре… Но, кто спорит, эффектно! Все эффектнее и эффектнее! Так эффектно, что уши болят от грохота, глаза – от мелькания. Хочется тишины, человеческого слова, понятного сюжета. Нет, не приспособлен еще обычный человечий организм к восприятию «иного кино»…

Люди, надо заметить, так привыкли к разлитому по земле свету, что плохо представляют себе, что с ними станется, если, выражаясь по фэнтези-понятиям, «решение об эвакуации света будет принято». Тогда с человекоразмерными историями в кино будет закончено. С жизнью, конечно, тоже.

2006

Конец романа

(О сериале «Мастер и Маргарита»)

Надеюсь, у Владимира Бортко крепкое здоровье, а то кто снес бы этакую муку: две недели прошлого года ушли на дружные ругательства «просвещенной публики» в адрес его экранизации «Мастера и Маргариты» М. А. Булгакова. Малограмотные люди, которые в основном пишут в газетах о культуре, хулили бортковского «Мастера» таким же хором, каким хвалили «Идиота»; а ведь новая работа режиссера ничуть не хуже и не лучше старой. Такое же добротное и посредственное «чтение с выражением». Просто у «Идиота» меньше читателей, чем у булгаковского романа, занимающего уникальное положение – он «на кромке» высокого художества и занимательного чтива, там, где популярная авторская литература перетекает в масскульт. Чуть заводятся у читателя самомалейшие интеллектуальные поползновения – он неминуемо выходит на «Мастера и Маргариту», и вот опять кто-то в какой-то там миллионный раз обнаруживает, что ни Мастер тут не при чем, ни Маргарита. Ведь как открыл Гоголь, «женщина влюблена в черта» («Записки сумасшедшего»), вот про эту-то любовь (а она не без взаимности) и написал нам товарищ Булгаков, которого вовремя не поправил товарищ Сталин.

«Мастер и Маргарита» – не самый лучший, не самый умный, не самый художественный или этически высокий русский роман. «Мастер и Маргарита» – самый обаятельный русский роман. В нем сверкают и лихость бойкого русского фельетона, и тяжеловесная, фатовская обстоятельность псевдоисторической романистики, и наркотическая, томная красочность декадентского салона; в нем автор освобождает друга-читателя, такого же забитого-замороченного интеллигента, от глупостей своего исторического времени и вручает ему нечто совсем иное: красочный морок собственного изготовления. Вот с этим иррациональным обаянием в телепересказе ничего и не получилось. Не нашли эквивалента авторской интонации. Сняли так, как будто в основе сценария – архивное дело НКВД о посещении в 1936 году г. Москвы черным магом, даже и буквально стилизовав часть эпизодов под хронику. Движения малоподвижной камеры скучны, примитивны, неизящны, а что до спецэффектов, то кого ими сейчас удивишь. Двадцать лет назад, когда Бортко снимал «Собачье сердце», он не обладал и сотой долей нынешних технических возможностей, а художественный результат… Да, друзья мои, смейтесь надо мной сколько вам влезет, а двадцать лет назад и вода была мокрее, и трава зеленее, и постановочная культура «Ленфильма» повыше, и актеры поталантливее. Распределение ролей в «Собачьем сердце» было смелым и решило успех дела. Но режиссер перестал рисковать, перестал открывать актеров. Распределение ролей в «Мастере и Маргарите» – обыкновенное, часто робкое, шаблонное, а не то и пошловатое: все закоулки сериала набиты «медийными лицами». Кому-то, может, и в кайф посмотреть, как зарезали Нагиева и распяли Безрукова – но для этого сорта зрителей постарались недостаточно.

Собственно говоря, где крем «Азазелло»? Линия одежды «Магарита»? Папиросы «Бездомный»? Торт «Воланд»? Мыло «Пилат»? Присутствие символа вселенской пошлости, Сергея Безрукова, в роли Иешуа, провоцировало на решительное продвижение сериала в сторону масс и тотального «продакшн». Нет, пока не могут, что-то мешает, не того поколения режиссер, отравлен он все-таки «художественностью» и прочей идеалистической чепухой. Но вслед за ним придут другие – и они уже робеть не будут.

А пока что получилось такое телекино переходного периода. Еще чувствуется какое-то «искусство», да и текст звучит авторский, с микроскопическими изменениями – но уже ясно, что эпоха Большого Суррогата на пороге абсолютного воцарения. Ведь для многих больших ролей в высокой классике на русской почве уже почти невозможно найти актеров…

То, что Кирилл Лавров – Пилат, а Олег Басилашвили – Воланд, спорно. Хотя бы по возрастным параметрам. Но, конечно, режиссер правильно понадеялся на академическую школу и профессиональную совесть этих артистов: ролей они не испортили, интонировали и позировали добросовестно. Басилашвили придумал себе забавное приспособление – не знаю, заметили ли опытные зрители, что в его игре заметно проступает личность главного режиссера БДТ, покойного Георгия Товстоногова (только без грузинского акцента, разумеется). Трюк безупречный – конечно, главные режиссеры двадцатого столетия были прочно связаны с предводителем демонов, и гордая самоуверенность, вальяжность, презрительно-мудрая повадка Товстоногова вполне годится для воплощения некоторых черт булгаковского Воланда. Так что роль артист сделал, хотя в его природе для нее мало материала. (Согласитесь, у Джека Николсона, к примеру, этого «материала» больше.) С характерными актерами у нас дела обстоят получше, чем с героями, а потому и свита Воланда сыграна тоже неплохо. Александр Абдулов (Коровьев), с возрастом все более похожий на отличного мастера эпизода Игоря Ясуловича, и Александр Филиппенко (Азазелло), народный Кощей России, могли бы выиграть открытый всенародный тендер на участие в картине, так точно соблюдают они некую пропорцию смешного и жутковатого в своих героях. А кота переусложнили – тут и настоящий кот, и кукла, и голос Семена Фурмана, и физиономия Александра Баширова в последней сцене; пестро и как-то разваливается в восприятии. Хотя и тут нельзя не отметить Баширова и его реплику: «У меня, может, полный примус валюты», – маленький шутовской этюд на тему об умении разжигать огонь классовой ненависти в массах. Убедительны кое-какие обыватели – прежде всего, неподражаемый Александр Адабашьян (Берлиоз), неувядающий Георгий Штиль (Соков) и уморительный Андрей Шарков (Варенуха): на последнего вообще рекомендую обратить внимание – там, кажется, талант, и преоригинальный. Чистосердечно, трогательно, с хорошими упругими реакциями играет поэта Ивана Бездомного Владислав Галкин… Однако в целом, прочитанный «с выражением» роман Булгакова обаяние авторской интонации во многом утратил, а ясность интерпретации не приобрел. Странная, бредовая получилась история, а появившиеся в середине картины Мастер (Александр Галибин) и Маргарита (Анна Ковальчук) все запутали окончательно. Эта линия у Булгакова написана блекло, не красочно, тут именно интерпретацией надо вытягивать – все-таки, именно из-за этой парочки дьявол пожаловал в Москву. У Галибина очень симпатичное, утонченное лицо, но поверить, что эта хрупкая, вялая сомнамбула что-то значительное написала, невозможно. Ковальчук привлекательная женщина – по меркам сего дня, но королева на балу у Сатаны?.. как писали в старину, эта роль не в средствах артистки. Искр между героями нет. Итак, и любовь, и роман – всего лишь условности, сюжетные скрепки. Зачем же тогда Воланд прибыл в Москву? Что это вообще за история? Чем она поманила режиссера? Если ему дорог булгаковский Иешуа, как интеллектуальная антитеза, вызов догме, так разве ж можно было отдавать эту роль господину Б.? Если он увлечен полетом Маргариты, то не следовало ли идти и дальше, и пояснить зрителю, кого именно она любила на самом-то деле? Все-таки рассыпалось это кино на отдельные иллюстрации, сценки, пунктиры. Не следовало также, на мой вкус, мучить небольшое изящное дарование композитора Игоря Корнелюка. Из всех его страданий выделяется разве что сопровождающая нечистую силу эдакая «кармина-буранистая» темка в духе плохого Курехина. Но и она быстро надоедает, как все не вполне настоящее.