Обратный отсчет - Олекса Белобров

— Что предлагаешь, ротный? — Замкомбата, по обыкновению, начал с опроса общественного мнения.

— Думаю, стоит разделиться на три группы и начать охватывать душманов полукольцом, одновременно сдерживая их в центре. Но тут возникает одно «но». — Он вприщур взглянул на замполита батальона. — У меня не хватает третьего взводного, он в госпитале после тифа, а командовать его группой должен Климов, замполит роты. Теперь и он вышел из строя, а в третьей группе у меня как раз огнеметчики…

— Тогда слушай сюда! — Хантер привычно ухватил быка за рога. — Твой план я утверждаю, группу огнеметчиков беру на себя и иду вместе с ними. Но кое-что тут надо бы подрихтовать. Здесь, — он хватил кулаком по разогретой земле, — оставляем раненых и травмированных под началом Парапета, — неожиданно на ум пришло батальонное прозвище Климова. — Сейчас ему вкатят дозу промедола, а я по себе знаю — после такой «прививки» можно даже без ног бегать и прыгать. Думаю, в самое ближайшее время он будет в состоянии организовать огневой бой. Пусть все, кто способен держать оружие, стреляют из всех видов оружия по «духам», сковывая их, пока две группы будут прорываться с двух сторон к кишлаку.

Ему пришлось снова пригнуться — огонь со стороны кишлака явно усиливался.

— АГС и «Утес» также предлагаю оставить Парапету вместе с боевыми расчетами, потому как таскать их за собой по камням и между дувалов[132]— дело гиблое. Таким образом, пусть весь этот «медсанбат» лупит по дувалам Сумбаши, пока мы будем его обходить. Я с группой огнеметчиков пойду левым флангом по краю полей вон до той гряды, — Петренко показал на местности, — займем там позицию, и ежели на нас кто-то выскочит, постреляем или загоним их обратно в кишлак. А вы, большей группой, — продолжал он, следя, как лицо ротного становится все более удивленным, — тем временем пробьетесь к южной окраине кишлака и заблокируете выход из него. Хуб? Фемиди, себ?

— Себ! — кивнул головой в каске Егерь. — Хитрый ты, замполит, однако, — засмеялся он. — Ловко так все повернул! Хотя все грамотно — тяжелое вооружение останется здесь, оно оттянет на себя внимание «духов», а мы тем временем их обойдем! Годится! Радист, волну комбата! — скомандовал ротный.

Пока перестраивали боевые порядки, ставили задачи и уточняли их на местности, Хантер навестил Парапета, лежавшего неподалеку вместе с другими ранеными.

— Что ж ты так, Роман? — огорченно спросил Александр. — На кой хрен десантировался с такой высоты? Ну прилетел бы со вторым эшелоном, делов-то!

Лицо старшего лейтенанта Климова, совершенно мокрое от пота, перекривилось, глаза округлились от боли.

— Совестно стало, Александр Николаевич… — забормотал он. — Потом тот же Эстонец будет доставать — мол, струсил замполит, смылся…

— Ты, Роман, не городи х…ню! — вспыхнул Хантер. — Одно дело, если в Ташкент улетел. А высадиться со второй волной — не трусость, а вынужденное обстоятельствами действие! И вообще — не в том дело… Промедол тебе вкололи? — деловито поинтересовался он.

— Только что… — Климов отвернулся. — Хреново все это, — с сожалением и обидой выговорил он. — Люди воюют, а я здесь как чурбан…

— Не спеши, не спеши, не спеши! — Петренко прервал причитания. — Командовать-то ты в состоянии. Вот и останешься здесь, в самом центре нашей позиции, с тобой — все раненые и травмированные, а также расчеты «примусов». Ваша задача — связать «духов» огневым боем, не дать им возможности «просчитать» наш маневр. Да и прикрыть нужно наши группы, ежели нас вычислят. Понял, Парапет? В запасе у тебя около часа — пока промедол действует. Продержишься? Или назначить старшим вместо тебя сержанта Асмолова? — сама собой всплыла в голове фамилия командира расчета автоматического станкового гранатомета.

— Никак нет, Александр Николаевич! — проговорил старший лейтенант, приподнимаясь на локтях. — Пока я в сознании, буду руководить боем! Можете не сомневаться!

Торопливо пожав руку подчиненному, Хантер пополз в цепь, где перестрелка разгоралась с новой силой…

4. Чья правда и чья кривда?

Сложилось так, как планировали: «медсанбат», возглавляемый старшим лейтенантом Климовым, оттянул на себя все огневые средства душманов. Не ожидая активных действий со стороны малочисленной группы шурави, «духи» упорно поливали свинцом центральную часть боевого порядка роты, а в это время две группы десантников упорно продвигались вперед, охватывая кишлак слева и справа.

Хантер шел с группой огнеметчиков — восемь человек, у каждого за спиной — по два РПО (реактивных пехотных огнемета) «Шмель»; прикрывало их десять десантников. Командовал огнеметчиками прапорщик Марченко, позывной — Чернобылец, тащивший на себе, кроме «Шмелей», вдобавок и радиостанцию. Не встречая сопротивления и постоянно поддерживая связь с группой Егеря и с Климовым, огнеметная группа за полчаса подобралась к заранее условленному месту.

Впереди, перед кишлаком, лежали не очень широкие кукурузные поля, в двухстах метрах позади десантников тянулась невысокая каменистая гряда, поросшая редким кустарником. Перед тугаями и залегли, изготовившись к бою.

Замкомбата, вытащив «медвежатник», копнул раз-другой — грунт, к счастью, оказался податливым — и тут же распорядился оборудовать окопы для стрельбы лежа, предварительно выставив наблюдателей. Вскоре с северо-востока послышался низкий гул вертолетов — приближался второй эшелон тактического десанта, которому предстояло высадиться на соседней гряде в километре от «медсанбата», что вел активную перестрелку с «духами».

Но вскоре к звукам этой перестрелки добавились пулеметные очереди совсем в другой стороне — и почти сразу по радио пришло сообщение: бойцы группы Егеря вступили в огневой контакт с противником, оседлав караванную тропу.

Бой там, судя по всему, разгорался не на шутку, однако группа Хантера не наблюдала перед собой противника. Поля низкорослой кукурузы, редкие тугаи, молчаливые дувалы, плоские крыши — вот и вся панорама.

Подразделения батальона, высадившись из вертолетов, окружали кишлак с трех сторон, с ходу вступая в бой. Сумбаши отчаянно отбивался автоматическим оружием, где-то глухо стучал ДШК, однако со стороны огнеметной группы пока никто не появлялся.

— Хантер, прием! Я — Дядя! — Марченко-Чернобылец протянул наушник с тангентой. — Где ты есть? — Комбат разыскивал заместителя в эфире.

— Там, где и должен быть, — на северной окраине деревеньки, — ответил Александр, понимая, что шифроваться нет смысла. — Наблюдаю, но здесь пока тихо. Никто ко мне в гости не хочет!

— Не волнуйся! Мы их сейчас со всех сторон подожмем! — пообещал комбат. — А ты пока не обнаруживай себя, замаскируйся и жди! Не спеши. Может, как раз на тебя какой крупный зверь и выскочит. Конец связи!

— А куда мне спешить? — ответил заместитель, по-прежнему вглядываясь в заросли кукурузы и дувалы.

Людей у него немного — вместе с ним, девятнадцать бойцов. Ежели в прорыв рванет большая банда, с обычным стрелковым оружием позицию без больших потерь не удержать. Но у них есть «Шмели» — новейшие реактивные огнеметы, мощное оружие, имеющее к тому же колоссальный морально-психологический эффект. Поэтому применять их следовало внезапно, залпом, используя все преимущества над обычным стрелковым вооружением.

Окруженный кишлак кое-где уже горел, перестрелка то затихала, то снова вспыхивала в других местах. Тем временем прибыл третий эшелон тактического десанта — не встретив серьезного огневого воздействия, вертолеты высадили его прямо над «медсанбатом». Теперь появилась возможность окончательно замкнуть кольцо вокруг Сумбаши. Комбат сообщил по радио — батальонная тактическая группа в составе мотострелкового батальона, усиленного танковым взводом, самоходной батареей «Нон» и взводом «Васильков»[133], уже на подходе — осталось всего несколько километров.

Замкомбата взглянул на часы — с момента, когда он вывалился из вертолета, прошло уже два с половиной часа. Это свидетельствовало о том, что в тщательно проработанных штабных планах случился какой-то сбой.

Неожиданно с каменной гряды, расположенной позади позиций группы Хантера, посыпались камни. Хантер едва успел отдать команду не стрелять: с кручи торопливо спускались запыхавшиеся бойцы взвода резерва. Комбат, нюхом почуяв, что на позиции огнеметчиков вскоре обрушатся основные силы озверевших душманов, принял решение усилить его воинство. Во главе взвода прискакал насквозь мокрый от пота Эстонец в каске и бронежилете.

Не произнося ни слова, одними жестами, он разделил своих бойцов пополам, отправил одну половину на правый, другую — на левый фланги. Сам Эстонец переместился на правый фланг, а левый возглавил штатный комвзвода прапор Савраскин, носивший «колхозное» прозвище Мул.