Путь бесчестья - Людмила Ардова

— Ну и?

— Ты входишь в монастырь и сливаешься с толпой таких же монашек, а там потихоньку уходишь в сторону и блуждаешь по коридорам монастыря, подглядывая в кельи, что, в общем-то, должно тебе понравиться, в поисках узницы.

— А если нас узнают, заметят?

— Возможно, они поднимут тревогу, но все, что тебе грозит — это сотня изголодавшихся по ласке женщин.

— Ау?!!!

Испуганное лицо Задиры насмешило меня.

— Закрой рот, Задира, у тебя челюсть отвисла!

— А, вот как!

— Я вот только не пойму: почему гербы Агенкура — монастырь на земле Феодоро.

Мы поехали на рассвете. Следуя указаниям отшельника, мы без труда нашли дорогу в монастырь.

Проникнуть в него оказалось не так уж и просто! Ворота были закрыты, и никто в него не входил и не выходил оттуда аж до самого вечера.

— Ну что мы будем делать?

Но под вечер в монастырь проехали несколько повозок, нагруженных сеном и дровами. И мы, спрятавшись за грузом, въехали в монастырь. Повозки, управляемые монашками, свернули на хозяйственный двор, а мы, соскочив, свернули в дворик, засаженный деревьями. Прячась за живой изгородью, мы обошли здание монастыря со всех сторон и поняли, как нам действовать. Большинство монахинь потянулись в отдельно стоящий храм, где совершались службы. И здание, где располагались жилые комнаты, опустело. В толпе монахинь я не увидел нашей Колири, хотя мы могли ее и не заметить. Но я решил, что если ее удерживают силой, то, скорее всего, она не ходит на службы, а сидит где-нибудь взаперти.

Мы вошли в здание и стали перемещаться по коридорам. Во всех комнатах, в каждой двери были окошечки, через которые можно было следить снаружи за тем, что делается внутри: когда твоя жизнь перестает быть интересной — можно изучать чужую. Так, видимо, считают благочестивые монахини и некоторые другие разумные особи, которых угнетает недостаток зрелищ.

Мы заглядывали в эти окошечки и обошли три этажа, дважды чуть не обнаружив себя. Отчасти по вине Задиры, который в наивности своей мечтал быть найденным, хотя и опасался этого. Мои слова об изголодавшихся монашках вызвали у него противоречивые чувства. Но вот мы достигли комнаты нашей пленницы. Она была в конце коридора. Колири сидела на кровати, поджав колени. Она воплощала собой картину "Несоответствие". Рядом валялось рукоделие, до которого, судя по всему ей не было никакого дела, тут уместны были бы драгоценности. Да и помещение, где ее содержали, было неуместно, так же как и ее голубой балахон. Взгляд ее был задумчив и отстранен.

Я открыл засов — довольно простой, — тут не тратились на замки, а запирали монахинь в их кельях обычными перекладинами. Мы вошли. Описать изумление принцессы было невозможно.

— Вы?! — выдохнула она, — Здесь! В женском монастыре, в этих платьях?

— А что вас удивляет, крошка? У нас всегда была тяга к прекрасному и невинному, а вот что вы тут делаете? Было бы понятным застать вас на супружеском ложе, но…монастырь?! Что-то изменилось в природе, если стали происходить такие необъяснимые вещи.

— Меня привезли сюда.

— Против воли — это мы уже знаем. Но как это случилось?

— Я предприняла одну поездку и меня похитили по дороге. Честно говоря, я хотела уехать из столицы.

— Но почему вы покинули Феодоро? Ведь он обещал вам много счастья?

— Слишком много для одной женщины, — улыбнулась она, — я не смогла его вынести. Я не долго сохраняла спокойствие. Граф Феодоро вынуждал короля выдать меня замуж, и только после этого идти на союз с Крабарией. Король сказал, что если я выйду замуж, то он пойдет войной на Аламерию. Я была против. Война в Крабарии хороший повод разбить Хаберга на территории другой страны. У меня был план: пока они воюют в Крабарии, большой отряд лучших рыцарей с малыми потерями захватывает Королад. Но Альспех и Феодоро торговались. Альспех нарушил данное мне слово, я написала ему письмо, что мы квиты, и я с полным правом забираю свое слово. Один юноша помог мне сбежать. Но по дороге меня захватили люди в масках и привезли сюда.

— Так давайте же скорей уйдем отсюда.

Она вдруг замялась.

— Находясь здесь, я кое-что узнала от одной из сестер. Эта девушка тоже находится здесь против своей воли. Кое-что означает возможность разбогатеть. Сестры охраняют карту сокровищ, спрятанных древними вигилийцами. Но я не знаю, где она.

— Так вы не прочь ограбить сестер?

Она густо покраснела и начала оправдываться.

— Во-первых, сестрам они вовсе и не нужны — они дали обед воздержанности, а во-вторых, я могла бы взять их взаймы.

Ее гибкая мораль, стесненная воспитанием, меня забавляла.

— Так что же, вы останетесь, и будет шпионить?

— У меня появилась одна догадка, но я не успела ее проверить, как появились вы.

— Послушайте оставаться здесь опасно — перед женщинами мы становимся уязвимыми. Сколько времени длится служба?

— Три часа.

— Отлично! У нас есть время.

Мы вышли в коридор и последовали на хозяйственный двор. Повозки уже разгрузили от дров и сена, но теперь на них грузили бочки с вином и маслом и что-то еще, чтобы отвезти в город.

— Мы покинем монастырь тем же путем, что и попали в него — удерживаясь под днищем повозок, а Колири спрячется под кучей домотканых ковров.

Когда повозки миновали ворота и удалились на порядочное расстояние, мы отцепились от них, а Колири выпрыгнула из своего укрытия. Решено было спрятаться в лесу, где жил отшельник. Пока мы добирались до его избушки, нами дружно обсуждался план Колири.

— Я согласен, ваше высочество, — сокровища вигилийцев могут вам пригодиться, но если бы вы стали шпионить в монастыре — сестрам это могло не понравится. А потом, вас ведь держали взаперти.

Колири расспрашивала нас о наших странствиях. Мы рассказывали ей о самых безобидных.

— Встречались ли вы еще с вашим другом драконом?

— Наша встреча с дракозавром не была последней. Однажды он нам помог в одном деле, я не буду про него рассказывать, опасаясь вашего осуждения, ибо вели мы себя там не должным образом. (Я имел в виду историю с обрядом. Задира меня отлично понял, и тихо согласился со мной в душе: девушке не за чем было знать о наших шалостях). А еще однажды мне довелось вырвать дракону зуб. Он сам ко мне пожаловал.

— Зуб болит! Может, ты его выдернешь? А?

— Ну, не знаю. А чем ты со мной расплатишься?

— Друзья всегда безвозмездны.

— Бескорыстны, дурень!

— Ну да тебе легко играть словами, а я от боли тут загибаюсь.

— Съел, наверное, что-то.

— Вот погоди-ка, пыхну огнем-то.

— Ой! Ой! Ой! — заорал он, — Мамочки! Папочки! Как больно-то! Связывайте меня скорее, а то опять взлечу.