Времена грёз (СИ) - Альсури Мелисса

— Ты правда думаешь, что я отпущу тебя?!

Изменив форму клинка, я постарался сделать его тоньше и намного длиннее, так чтобы удар пришелся наверняка. Мой план был далеко не в побеге, но мне было выгодно, что эльфийский король сосредоточил внимание на моей персоне. Подумай он хоть секунду о моих приоритетах, наверняка догадался бы закрыть обратно свою сестру.

Заведя руку для удара, я наконец-то ощутил от Аргиана волну паники, он отправил ко мне свою тень, но сделал это слишком поздно. Рассекая податливую плоть, лезвие вонзилось в грудь Люмиэль, заставляя ее последний раз вскрикнуть от боли. Взгляд зеленых глаз сфокусировался на моем лице, в нем промелькнуло удивление, узнавание и радость. Кровь хлынула из раны, а ветви с гадким хрустом начали метаться в предсмертной агонии, доставляя умирающему сердцу еще больше страданий. Аргиан позади меня взвыл, как разъяренный зверь и в мгновение ока оказался рядом. Я дернулся, доставая клинок, но отойти не успел. Острие копья пробило мое плечо, и если бы не запоздалая реакция, я бы уже был мертв и пригвожден к древу, словно диковинное насекомое.

— Ты! Как ты посмел?!

Тьма под нами будто вскипела и, выпустив свои тонкие жгуты, обвила ноги, не давая мне сдвинуться с места. Аргиан попытался выдернуть копье, но я вцепился в раскаленный металл, ощущая как плавится кожа на руке.

— Не так быстро…

Гадкий запах жженой плоти ударил в нос, и я едва не потерял рассудок от боли и отголосков воспоминаний. Тьма, ринувшаяся к клинку, опутала руку, и эльф без страха приблизился ко мне, обхватив мою шею и рванув свое оружие из раны. Его лицо, расцвеченное золотым сиянием, напомнило мне кого-то иного, будто отпечаток чужой ненависти показался мне сейчас.

— Ты уже проиграл, Ньярл.

Мой клинок быстро исчез в опутанной руке и появился в другой. Не теряя ни секунды, я ударил Аргиана в шею, неловко, насколько хватило сил, но даже этого хватило, чтобы кровь хлынула из его горла. Чужая рука отпустила меня, и эльфийский король отшатнулся, в изумлении пытаясь зажать рану. Его оружие упало на землю. Открыв рот, он издал сиплый, булькающий звук, видимо желая проклясть меня напоследок, но даже этого у него не вышло.

Забрав копье, я избавился от ослабевших пут и, собрав остатки сил в последний раз, пришпилил поверженного противника к дереву. Оружие зашипело в чужом теле, раскалилось почти добела, переживая смерть хозяина, и древесина тихо затрещала в такт, загораясь за спиной эльфа. Ветви над нами вздрогнули последний раз, сбрасывая на землю багровые листья и накрыв все своим странным покрывалом.

Отдышавшись, я едва сделал несколько шагов назад, чтобы избежать дыма и передохнуть, но с последним вздохом Аргиана увидел, как Ненависть исчезла, отдавшись болью в моем плече. Клинок и копье теперь принадлежали мне, но я бы и врагу не пожелал владеть таким оружием. Страшно было представить, что в будущем я для чего-то использую их вновь.

Сев на траву, я поднял голову и наблюдал, как тонкая полоска рассвета брезжит вдалеке, а неумолимое пламя, поднимаясь к небесам, пожирает короля и королеву эльфов. Уставшее тело требовало сна, руки дрожали от боли, но я не мог отвести взгляд от светлых локонов, исчезающих в огне. Это так я должен был помочь? Мог ли я прийти сюда раньше? Мог ли предотвратить ее смерть и это чудовищное истязание экспериментами брата?

Гадкое ощущение фатальности происходящего сдавило мое горло. Светлый посланник не просил меня приходить сюда, Луна предупредила, что я не смогу ударить первым, они знали все еще тогда? И какой бы выбор не сделал, все равно проиграл бы?

Ощутив что-то на щеке, я поднял руку и впервые заметил слезы. Я почти забыл какого это, ощущать такое жуткое отчаяние.

Комментарий автора:

Фанфакт: именем Абдул Альхазред называл себя Лавкрафт. Кто-то из взрослых придумал это имя писателю, когда Говарду было всего 5 лет и он начитавшись "Арабских ночей"(сказки 1001 ночи) страстно мечтал стать арабом.

В последствии для псевдореализма Лавкрафт задумал использовать это имя в рассказах как создателя "Некрономикона" и включал цитаты из этой "книги".

Сам Безумный араб в его вселенной, был поэтом и путешественником, что десять лет провел в пустыне Руб-эль-Хали, общаясь с демонами. Собственно запретные знания от этих существ и стали основой Некрономикона.

Во вселенной Мира грёз все предстоит несколько иначе, но если интересно, я могу почаще рассказывать о истоках некоторых персонажей для тех, кто малознаком с рассказами Лавкрафта или какими-то мифами отдельных стран.

Ночные бдения

Безумит Бог того, кто враг свой злейший — сам:

Безумье или смерть Он шлет на выбор нам.

Джордж Гордон Байрон

Дыхание сбилось от накативших чувств, и, едва проснувшись, я ощутила, как что-то сдавило мою грудь, будто навалившись сверху. Ужасный, гадкий кошмар, где я мало того, что была не собой, так еще ощущала не только Ньярла, продолжался, но уже в моей голове. Я только сейчас, открыв глаза, могла пережить тот страх, отвращение и отчаяние, что испытал мой наставник, и потому навалившиеся на меня эмоции почти сокрушили меня.

— Дорогая, я вернулся.

Острой, ядовитой иглой знакомый голос пронзил мои нервы, заставляя сердце бешено застучать в грудной клетке. Горло сдавило болью от старых воспоминаний в светлой, прекрасной квартире с моим "почтимужем". Мне казалось, это было так давно, это же было в другой, прошлой жизни, но почему я слышу его голос сейчас? Почему это происходит вновь?

Нет, этого не может быть…

Голос донесся от окна за кроватью, я попыталась повернуть голову и сесть, но ни единое движение не коснулось моего тела. Будто мое сознание лишь пленник этой плоти.

Нет-нет-нет…

Чувствуя, как нарастает моя паника, и возвращаются забытые переживания, я вновь попыталась пошевелиться, чем только сильнее убедилась в собственной беспомощности. Рядом послышался тихий шелест одежды и смешок, голос оказался ближе, совсем рядом с ухом, и я могла отчетливо услышать чужое дыхание. В бессмысленной попытке я почти смогла закричать, надеясь вырваться из странных оков и позвать на помощь.

— Ты так красива для меня, моя леди. Мне так нравятся твои хрупкие руки.

Из глаз хлынули слезы, я попыталась воззвать к Ньярлу, но не нашла его в своей голове. Я снова была одна и не могла даже понять в какой комнате нахожусь. Разум в ужасе метался в голове, вглядываясь в темноту ночи, окружавшую меня. Я в спальне в Кадате? Или я все же в той, идеальной квартире у Него? Я не могу пошевелиться, я не могу посмотреть, я ничего не могу. Боги, я не хочу, чтобы Сомна оказалась бредом, я не хочу, чтобы это было лишь сном, в который мое сознание сбежало от боли и издевательств.

— Дорогая, я так соскучился, позволь мне показать свою любовь.

Что-то коснулось уха, словно легкий поцелуй. Зная, что происходит после этих слов, я постаралась хотя бы завыть сквозь сомкнутые губы. Получилось тихо и совсем не слышно, навряд ли хоть кто-то смог заметить эти звуки. Я проиграла без возможности сразиться, хотя бы попробовать противостоять этому кошмару. Он снова станет хозяином моего тела, я снова буду не больше, чем чужой куклой для игр, как далеко он зайдет на этот раз, и смогу ли я пережить эту агонию, сгорая от боли в его отвратительной, извращенной любви?

Зажмурившись последний раз, я ощутила прикосновение к своей щеке и, собрав остаток сил, вложила их в единственное движение пальцем.

Спустя какую-то краткую долю секунды моя рука дрогнула, и я почти в безумии дернулась вперед, скидывая последние оковы паралича. Мое тело вновь принадлежало мне, но страх не оставил растревоженный разум, и я слетела с постели, отходя от окна и оглядывая темные углы комнаты. Как и ожидалось, кроме меня в спальне не было никого, лишь слабый лунный свет чуть пробивался под шторами. Общий интерьер напомнил, что я все еще в Кадате, в безопасности от Него, но не от жестоких игр своего сознания. Почувствовав горькое облегчение, я позволила себе выдохнуть, ноги подкосились, едва схлынул адреналин, по щекам вновь побежали слезы.