Восхождение Волка - Кертис Джоблинг

– Акула, – поправил его граф. – С вашего позволения – Акула. – Он отхлебнул вина, косясь по сторонам, чтобы убедиться в том, что за ними никто не наблюдает. – У меня есть информация, которая может подкрепить ваши предположения о родителях парня.

Теперь на лице Веги не было ни тени его обычной развязности и ехидства, и он шепотом принялся рассказывать о том, что ему стало известно. Верлорды слушали его очень внимательно, изредка отрываясь для того, чтобы улыбнуться проходящим мимо гостям и показать, как им весело за этим столом.

Вега поведал им о плавании на «Мальстреме», о том, как отважно вел себя Дрю во время нападения пиратов, о том, как он вытащил из воды тонущего раненого юнгу. Рассказал о невероятной силе юноши, о том, как тот едва не проломил борт судна, когда, сидя в трюме, на время превратился в Волка. Наконец, передал то, что говорил о происхождении Дрю и его предках Гектор.

– Я готов поставить свой «Мальстрем» на то, что он чистокровка. Похоже на то, что его взяла на воспитание одна из горничных, прислуживавших раньше королю и королеве. Дрю рассказывал Гектору, что вырос на ферме, а его отец служил в Волчьей гвардии в Хайклиффе, где и познакомился со своей будущей женой.

Вершарк показал собеседникам эфес меча Дрю, спрятанного у него на бедре под красной подкладкой плаща.

– Дрю сказал Поросенку, что фамилия семьи, в которой он вырос, – Ферран.

Берган прикрыл глаза и принялся рыться в своей памяти, которая, к сожалению, не слишком хорошо хранила имена. В Волчью гвардию брали сильных, верных бойцов, готовых умереть за короля. То, что у парня оказался меч Вольфсхед – достаточное доказательство связи между Дрю и одним из самых преданных солдат короля. Разбуженная последними новостями память включилась на полную мощь. Герцог посмотрел на присутствовавших в зале солдат Львиной гвардии. Они стояли вдоль стен, молча наблюдали – толпа вооруженных головорезов, ждущих приказа своего хозяина.

– Можем ли мы в таком случае предположить, – спросил Манфред, – что та горничная украла мальчика, чтобы спасти его от гибели? И знает ли королева о том, что один из ее сыновей жив?

Ответить на этот вопрос не мог никто. Все четверо еще раз посмотрели на жалкое подобие той молодой королевы, которая когда-то была полна жизни и веселья рядом с королем Вергаром.

– Если бы нас здесь было больше, – прошептал Микель, – мы могли бы поднять бунт, бросить вызов королю. Берган, где твой кузен Генрик из Айсгардена? Ах, как умеет этот Верлорд обращаться с клинком из стурмландской стали! А где Лоример Хорслорд?

– Нет, – сказал Берган. – Бросать королю вызов нужно было раньше, когда мы все были вместе. Должны были сделать это сразу, как только он захватил власть. – Он снова улыбнулся, на этот раз служанке, подошедшей наполнить их кубки. – Теперь мы сломлены, разобщены, ослаблены недоверием и своими личными проблемами.

Семиземелье разделено, все в руках Льва. Мой кузен, о котором вы говорите, Белый Медведь, мы не разговариваем с ним пятнадцать лет. Он не может простить мне того, что случилось тогда, и я не могу винить его за это. Да, есть Верлорды, которых можно позвать, но это если бы обстоятельства были другими, – продолжал Берлорд. – В такое время, как сейчас, к нам обязательно присоединился бы отец леди Гретхен, Гастон. Не забывайте, обстоятельства его смерти до сих пор остаются неясными. А почему король выбрал дочь Гастона в невесты своему сыну? Да чтобы самому получить все накопленные этой семьей богатства плюс свежую, с незапятнанной репутацией, армию в свое распоряжение. Гастон умер, находясь по приглашению короля в Хайклиффе. Сердечный приступ. У Старого Лиса Гастона было слабое сердце? Это у его жены сердце было слабое. А сейчас Гастон наверняка вертится в своем гробу, глядя на то, какая судьба выпала на долю его дочери.

Смерть графа Гастона вызвала большое волнение в аристократических домах Семиземелья. В узком кругу друзей Бергана сошлись на том, что, приглашая к себе Лиса Гастона, король уже знал, что тот покинет Хайклифф не иначе как в деревянном ящике, в котором его отправят домой по реке Редвайн. А Леопольд тем временем уже двинул свои войска в Хеджмур, против армии покойного графа Гастона. Некогда мирная долина превратилась в плацдарм королевской армии вдоль края Великой Западной дороги, а вооруженного столкновения не произошло только потому, что было объявлено о свадьбе принца Лукаса и дочери покойного графа, леди Гретхен, которая должна состояться через несколько часов после окончания сегодняшнего пира.

– А барон Хат, – вступил в разговор граф Вега. – Они говорят, что его убил Дрю, но я говорил с тремя свидетелями, видевшими смерть старого барона, и все они утверждают, что погиб он от меча капитана Львиной гвардии Брутуса.

– От меча? – сказал Микель. – Но вы сами знаете, что простым мечом убить Верлорда невозможно.

Берган кивнул, соглашаясь с Микелем. Доставшихся герцогу за долгую жизнь ударов хватило бы отправить на тот свет не одну дюжину обычных людей, однако Берлорд каждый раз оправлялся от них, и довольно быстро. Этот дар в сочетании со способностью к трансформации делал любого Верлорда бесстрашным, одним своим видом повергающим в ужас любого врага на поле боя. Разъяренный Вервольф – это было зрелище! Правда, практически исчезнувшее вместе с эпохой Волка.

Граф Вега покачал пальцем, желая поправить Микеля.

– Вервольфа можно убить, если меч освящен серебром.

Остальные ахнули, но поспешили взять себя в руки, вспомнив, где они находятся. Слова Веги до костей пробрали холодом Бергана, но он сумел сохранить на своем лице маску беззаботности. Они сидели в логове Льва; одно неосторожное движение или слово, и все они поплывут домой по реке Редвайн – каждый в своем деревянном ящике.

– Дрю собственными глазами видел на клинке отлитые из серебра руны, – продолжил граф Вега. – Такой меч может убить Верлорда на месте. Удивительно, но один такой клинок выплыл наружу, когда к нам на борт пожаловали непрошеные гости.

У Бергана свело желудок от омерзения. Серебро в Семиземелье было запрещено уже сотни лет. Добыча этого драгоценного металла считалась преступлением, а пойманный за этим занятием человек гарантированно попадал до конца своих дней за решетку.

Использовать или иметь серебро не имел права никто, ни простой фермер, ни король. Новость о том, что Леопольд разрешил некоторым из самых жестоких своих солдат иметь усиленное серебром оружие, не укладывалась в голове. Кстати, а откуда у него серебро? Кто в сговоре с королем? И кто еще, кроме Брутуса, владеет клинком с вплавленным в него смертоносным металлом? Берган по-новому взглянул на безмолвно стоящих вдоль стен гвардейцев – оказывается, они могут представлять смертельную угрозу для любого Верлорда. И это меняет абсолютно все.