Готские письма - Герман Умаралиевич Садулаев

готские девы плачут. Они в плену или в зависимости от половцев. Почему же тогда золото на них русское, время они поют Бусово, и если не за Шарукань они хотят отомстить, а Шаруканю, то за что? Допустим, золото «русское» – просто русое, светлое. И сами они наших кровей. А Шарукань… в русских летописях этот город – точное местонахождение которого установить так и не удалось (Харьков – лишь одна из гипотез) – называется ещё иначе. Осенев. Красивое имя, да?

Корреспондент. Очень красивое.

Борисов. И как тут не вспомнить, что в «Ригведе» поэт призывает Индру «разрушить осенние крепости дайтьев»!

Корреспондент. Действительно. Такое разве забудешь?

Борисов. В общем, чтобы понять отрывок про готских дев, я стал изучать всё «Слово». И вдруг увидел в нём совершенно иную перспективу, другой пласт смысла, помимо социально-исторического.

Корреспондент. Русское шаманство и Кастанеду?

Борисов. Волшебную сказку в обличии героического эпоса.

Корреспондент. А говорят, что вы затеяли исследование «Слова о полку Игореве», найдя в сюжете параллели с историей Игоря Стрелкова и его «полка». И даже хотели как-то идеологически обосновать миссию Стрелкова. Что вот, мол, он предсказан. Реинкарнация князя Игоря.

Борисов. Кто говорит?

Корреспондент. Некоторые стрелковцы. Те, что дали мне на вас наводку. Простите, рекомендовали к вам обратиться. Но они не говорили, что вы служили у Игоря Ивановича консультантом! Нет. А вроде как вы просто, по собственной инициативе… или было задание? Скажите честно.

Борисов. Хорошие ребята. Но, возможно, они невнимательно читали «Слово». Или давно и уже забыли. Дело в том, что князь Игорь, он не совсем положительный герой. На сравнении с таким персонажем строить культ военного и политического лидера – это чревато двусмысленностью. Параллели есть. Князь Игорь начал боевые действия против половцев, когда Русская земля была не готова, и привёл половцев в русские города. То же и Игорь Стрелков, он сам признал, что был инициатором полновесной войны, а теперь киевляне заняли половину Донбасса, стоят у стен столиц и стреляют. Князь Игорь ускользнул из плена, и Стрелков чудом вышел из окружения. Правда, Игорь Иванович вывел большую часть войска, а князь всех потерял. Это Игорю Ивановичу в плюс. Но главная параллель, удивительное совпадение – оно не в этом.

Корреспондент. Предвкушаю новое откровение и интеллектуальный… хм… экстаз.

Борисов. Древнюю литературу, Машенька, иногда разделяют на два типа: героический эпос и волшебная сказка. Исторически волшебная сказка древнее. И там и тут могут быть герои и волшебство. Однако разница в том, что двигает сюжет. В случае волшебной сказки главный двигатель – колдовство и необычные, колдовские, способности; они же и выручают героя (персонажа) из опасной ситуации. Например, Емеля и щука. В героическом эпосе главное – личная доблесть героя. Ничего не стоят тысячи слов, пусть даже и колдовских заклинаний, потому что решает всё крепость руки, крепость руки и духа в решающем поединке. И ещё, колдун, он всегда выскользает из лап беды или смерти. А герой запросто может героически погибнуть, если не победит. Со щитом или на щите. Читатель, зритель, слушатель, он привык к такому формату. И очень не любит смешения жанров. Когда эпопея Игоря Стрелкова разворачивалась перед нами в прямом эфире, то публика ожидала его героической смерти в Славянске. Это было бы форматно и правильно. Однако вдруг Игорь Иванович оказался не витязем, а колдуном и колдовским образом выскользнул из окружения. У публики случился шок и, как говорится, разрыв шаблонов. Все хотели красивой развязки в духе одного жанра, а получили другой жанр. Многие за это стали Стрелкова не любить. За своё эстетическое разочарование. Так вот. То же самое абсолютно в «Слове о полку Игореве». Автор сначала обещает нам героический эпос, специально уведомляет, что не будет кудесничать, как Боян, а прямо поведает нам военную быль. И мы ждём, что Игорь либо победит, либо достойно погибнет. А он, положив всё свое войско, сам попав в плен, потерпев полное фиаско, перекидывается зверем-птицей и магическим образом ускользает, как настоящий колдун.

Корреспондент. И какой вывод вы сделали, исследовав «Слово о полку Игореве»?

Борисов. Много меня посетило мыслей, Маша. Одна из них: князь Игорь с самого начала был кудесником, и об этом нам говорит «Слово», и другого не следовало от князя дать. Автор под прикрытием героического эпоса опять поведал нам волшебную сказку.

Корреспондент. То же и со Стрелковым?

Борисов. Простите, честно говоря, когда я углубился в «Слово», про Игоря Ивановича я совсем забыл.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Та самая статья про «Слово о полку Игореве» с портала «Славянские древности»

«Слово о полку Игореве» некоторые специалисты считают фальсификацией из-за того, что оно никак не соотносится с прочей древнерусской письменностью и не согласуется с тем, что мы знаем о древней и раннесредневековой Руси. По той же самой причине я предпочёл бы считать подделкой все несоотносимые со «Словом» памятники письменности, а наши «знания» – ложными измышлениями. Действительно, вся иная литература Руси, дошедшая до нашего времени, претерпела двойную цензуру и редакцию: политическую и церковную. Возможно, наоборот: сначала церковную, потом политическую. Но обязательно обе. И всё, что как-то не проходило через любой из строгих фильтров, что не отвечало либо церковным взглядам на литературу и историю, либо господствующей политической концепции (а концепции менялись каждые полвека, так что уж какой-нибудь из доктрин всякий текст мог чем-то да не угодить), – беспощадно вымарывалось и уничтожалось. И поскольку частных «библиотек», независимых «университетов» и прочего принципиально не существовало, поскольку вся письменность создавалась, хранилась, передавалась только и исключительно церковными институтами под бдительным призором институтов политических, то шансов уцелеть, миновать крошащие лезвия гильотин церковно-государственной пропаганды не было никаких. Чудо не то, что около XII века в Русской земле было создано «Слово о полку Игореве». Уверен, что это произведение не было одиноко. Оно не выглядит одиноким. Оно звучит как часть обширного литературно-исторического контекста, ныне полностью утраченного. Были десятки и сотни текстов подобной или меньшей художественной силы и ценности, составленные примерно в то же время и гораздо ранее. Все они были безжалостно уничтожены. Чудо в том, что «Слово», одно-единственное – сохранилось. Когда и оно должно было умереть. При очередной инвентаризации очередной монастырской библиотеки в руках равнодушного фанатичного монаха или мелкого княжеского чиновника. Похоже, оно действительно давно попало в почти невозможную частную коллекцию какого-то частного человека. Публикатор рукописи, граф Алексей Мусин-Пушкин, утверждал, что приобрёл её у бывшего архимандрита упразднённого монастыря в Ярославле. Наши исследователи установили, что граф, скорее всего, лукавил про архимандрита. А рукопись поимел, воспользовавшись служебным положением (обер-прокурор Синода),