Джентльмен-дьявол - Эшли Макнамара

Когда Джордж обнял ее, она почувствовала – так и должно быть.

– Мне не нужны твои деньги. Оставь тому, кто больше их заслужил. – Все плыло перед глазами Изабеллы.

Она подняла их к потолку, чтобы сдержать слезы. – Я плохо обошлась с тобой, когда мы нашли Джека и ты помог нам вернуться домой. И сейчас я тоже не права. К тому же я так и не поблагодарила тебя за то, что ты помог вернуть мне сына.

Изабелла потянулась к Джорджу, чтобы поцеловать его в щеку, но он перехватил ее, накрыт губами ее губы, обнял и крепко прижал к себе. И слава Богу, что обнял, потому что ноги ее не держали. Изабелла вцепилась в его плечи и не отпускала, пока Джордж не сдался и сам не оторвался от ее губ. Его жаркое дыхание согревало ее. Они дышали одним воздухом, как и должно быть.

Джордж отстранился. В его глазах светилась надежда, и ее свет заставлял сердце Изабеллы оглушительно биться в груди.

– Прости меня, – прошептал он, – но я никогда не умел говорить красивых слов, а потому говорю прямо – я люблю тебя. Никогда не думал, что скажу эти слова женщине, но ты не просто женщина, ты – вся моя жизнь. Могу ли я надеяться, что когда-нибудь ты ответишь мне тем же?

Изабелла прижала дрожащие пальцы к губам. После краха, случившегося в юности, она уже не надеялась услышать эти слова от мужчины.

– Не когда-нибудь, а сейчас.

– Тогда я спрошу тебя в последний раз. Ты выйдешь за меня замуж?

Изабелла ответила единственно возможным образом. Губы коснулись его губ, она прижалась к любимому в предвкушении полной капитуляции. Слова были уже не нужны.

Эпилог

Два месяца спустя

Изабелла плыла на волшебном облаке, но поцелуи Джорджа вернули ее на землю. Она спряталась в его объятиях, уткнувшись лицом в волосы на груди. Услышала, как сердце стало стучать медленнее.

В обществе было не принято спать в одной постели. Но если мода требует проводить долгие ночные часы в одиночестве, то Изабелла объявляет себя старомодной простушкой и переезжает в спальню Джорджа.

Кровать широкая, матрац толстый, крахмальные простыни скрипят под ее обнаженным телом. Запах полированного дерева и дорогого батистового белья окутывает эти сказочные ночи.

Джордж шевельнулся, приподнял голову и поцеловал Изабеллу в волосы, потом сел.

– Ммм… – протянула она. – Неужели тебе надо уйти?

Его смех дрожью отозвался во всем ее теле.

– Мы женаты меньше двух месяцев, а ты уже превратилась в лежебоку.

Как эти два месяца изменили ее жизнь! Конечно, в высшем свете Изабеллу больше никогда не будут считать своей, но ей это не требуется. У нее есть Джордж и его круг. В день свадьбы поддержать их пришли истинные друзья – София, Джулия, их мужья, члены семьи.

Явилась даже матушка Джорджа, чему, без сомнения, способствовал долгий разговор за закрытыми дверями между матерью и сыном. Изабеллу не посвятили в содержание этого разговора, но будущая свекровь выплыла из дверей кабинета бледная, строгая, но, видимо, усмиренная.

Изабелла приподнялась на локте и отбросила с лица волну белокурых локонов.

– Обычно я встаю раньше тебя.

– Ошибочка, дорогая. Ты выскакиваешь из кровати действительно первая, но встаешь первая не ты.

Изабелла вспыхнула. Неужели он имеет в виду… Вот именно.

– Ах ты, негодник! – в притворном возмущении воскликнула Изабелла, но не сдержалась и по-девчоночьи захихикала. Это так не похоже на нее, но Джордж умеет привести ее в веселое расположение духа.

Он поднялся с постели. Утренние лучи солнца золотили его обнаженное тело. Джордж сунул руки в рукава зеленого бархатного халата.

– Мне жаль это говорить, но тебе придется прикрыться.

Изабелла вытянулась на кровати и сыто улыбнулась, пока взгляд Джорджа неспешно ласкал ее тело.

– Неужели ты боишься, что я шокирую горничную?

– Горничную? Не о ней речь. Но ты, похоже, забыла, какой сегодня день.

– День? Ах да. – Изабелла схватила ночную сорочку, которую впопыхах сбросила ночью.

Конечно, Джордж прав. В любой момент сюда может ворваться Джек, уже одетый и спешащий позавтракать. Джордж обещал отвезти его в Кент, чтобы навестить Рэвелстоука. Из-за поездки Джека на один день освободили от учителей, уроков, а главное, от математики, но истинная причина крылась в том, что они решили приобрести пони. Скоро у Джека начнутся уроки верховой езды в Гайд-парке. Это часть подготовки к школе, куда он отправится в будущем.

При этой мысли Изабелла поникла головой. Когда Джек уедет в школу, она неделями не будет его видеть. Придется рассчитывать только на письма, но если учесть его любовь к письму, то, по выражению Бигглз, они будут редкими, как зубы у курицы. Конечно, впереди еще несколько лет, но Изабелла знала, что они пролетят так же быстро, как первые шесть лет жизни Джека. Бигглз всегда говорила об этом.

– Ну-ну. – Джордж приподнял ее подбородок. – Ты же не сердишься на меня, правда?

– Немножко сержусь, – призналась Изабелла. – Не успею я оглянуться, как мой сын вырастет и выпорхнет из гнезда.

– Ему только шесть лет.

– Шесть. И он слишком умен для своего возраста. – Изабелла просунула руки в рукава рубашки. – Мне кажется, он только вчера учился ходить. Я не могла отойти ни на шаг, чтобы он не свалился в камин. А теперь ты хочешь посадить его на лошадь.

– На пони. – Джордж погладил ее руки. – Лучше учиться, пока маленький, чтобы не получилось, как у меня.

– Как это?

– Ну, я-то не сумел справиться с Лютиком.

Изабелла не совсем поняла, что это за Лютик, но догадалась, что речь идет о какой-то лошади, однако не позволила отвлечь себя от темы.

– Ты заставишь его скакать галопом и прыгать через пятифутовые изгороди.

– Не знаю, как ты сможешь его остановить, если он сам захочет.

Изабелла шлепнула его по руке.

– Ты смеешься надо мной, а должен уговаривать, обещать, что все будет хорошо, а не пугать до полусмерти.

Джордж поймал ее за талию и притянул к себе.

– Все будет хорошо. И пятифутовые заборы, и все остальное. Если бы я точно не знал, что Джек сейчас явится, я бы снова затащил тебя в постель.

– И это бы помогло?

Джордж растянул губы в улыбке. Не улыбка, а женская погибель! Но только ее единоличная погибель, ведь за пределами этих стен Джордж никогда так не улыбался. Ее исключительная собственность, которая действовала всегда одинаково – у нее подгибались колени.