Проклятье на последнем вздохе или Underground - Елена Гладышева

Вскоре, попавший в зону турбулентности, самолёт изрядно помотало.

— Летать нашими авиалиниями страшно даже пьяными! — услышала Рита оправдание нетрезвого мужа своей жене.

Потом пошли воздушные ямы. Этого Рите вполне хватило, что бы поторопиться в хвост самолета, в туалетную кабинку. Там наряду со всем, ещё пахло и табаком. Несмотря на строгий запрет, некоторые курящие пассажиры дымили для успокоения своих страхов от перелёта.

Вернувшись на своё место, где рядом безмятежно сопел Альберт, Рита снова убаюкалась. Ей снились утопающие в зелени улицы, рано или поздно выходящие к очередному базару, отблеск воды в арыках и строгие купола мечетей под белым восточным солнцем.

Лишь, когда самолёт слегка тряхнуло — он выпустил шасси, Рита снова вернулась в реальность.

— Наконец — то Москва! — обрадовалась она, словно не была здесь целую вечность. Если бы она была немного сентиментальнее, то возможно бросилась бы целовать бетонное покрытие аэропорта, покрывавшее родную землю.

Альберт привёз с собой в Москву весьма ценные приобретения: узбекские гостинцы — лепёшки и дыню, массу впечатлений, красивый загар, какую — то непонятную тоску и ещё сильную изжогу.

Потом дома в Москве ещё примерно сутки после обильной восточной трапезы и непривычной для их организма жары хотелось только пить. И отдающая хлоркой родная водопроводная вода казалась самой вкусной в мире!

Рита приглядывалась к Альберту и не могла понять, почему она его не узнаёт. Наверно с него стёк его обычный лоск, растопленный палящим узбекским солнцем.

Но вскоре Москва опять навела на него привычный глянец: он опять стал прежним — элегантным и интеллигентным и жизнь вновь покатилась по накатанной колее.

20

Как — то ранней осенью, к восторгу Риты, она с Альбертом и весёлой компанией выбралась из пыльной, отдающей выхлопными газами, Москвы на природу. Поехали в ближнее Подмосковье по грибы.

Ранняя воскресная электричка, везя немало грибников, долго шла мимо незнакомых станций, утопавших в осенней листве деревьев и слегка порыжевших кустарниках. Мимо полуоткрытых окон вагона проплывали убранные поля. Их сменяли позолоченные косы белоствольных берёз или красные ветки клёна.

Примерно через час, отдав недопитую бутылку «Мартини» мужику, сидевшему на соседней лавочке, вся компания шумно высыпала на железнодорожную платформу, ступеньки которой, плавно переходили в лесопосадку, а потом тропинка сворачивала в настоящий лес.

День был ясный и не по — осеннему тёплый. Синее прозрачное небо проглядывалось сквозь высокие кроны деревьев, а солнечные блики играли в листве. В чистом лесном воздухе пахло берёзами и грибами.

Поначалу все с энтузиазмом пытались что — либо разглядеть в густой траве, усыпанной сухими листьями. Но кроме фантиков и пустых, смятых пачек из — под сигарет и иного мусора, здесь по — видимому больше ничего не росло.

Потихоньку компания распалась на маленькие группки и парочки и рассеялась по лесу, иногда перекликаясь, чтобы не заблудиться.

Рита, прежде не раз ходившая по грибы с матерью и с подружками, без робости неспешно перешла небольшой овражек. Берёзы постепенно сменились хвойным лесом. Среди старых елей было заметно холоднее. Солнце почти не заглядывало в эту чащу. Землю покрывала прошлогодняя хвоя, да сухие, колючие ветки. Казалось, что кругом нет ни души, лишь где — то скрипели кузнечики.

Вдруг рядом что — то зашуршало в траве.

— Наверно это какой — то мелкий зверёк, — немного постояв, не дыша, решила Рита. — Нет, надо отсюда выбираться, а то кабы что?

Она быстро пошла назад и скоро оказалась среди берёз. Здесь Рите грибы попадались. Вскоре она нашла несколько крепеньких подберёзовиков и подосиновиков и с десяток, радующих душу, белых.

Потеряв из виду Альберта, Рита поставила корзинку на траву и, решив дожидаться остальных, прислонилась спиной к берёзе. От избытка давно уже забытого свежего воздуха и аромата осеннего леса пьяно кружилась голова. Отвыкшее от физических нагрузок тело наполнилось усталостью и лёгкой ленью.

Из — под опущенных пушистых ресниц, Рита любовалась солнечными лучами, запутавшимися в разноцветной листве.

— Я спросила у кукушки сколько лет я проживу?

Сосен дрогнули верхушки, жёлтый лист упал в траву.

Стихи Анны Ахматовой упорхнули, когда Рита увидела приближающегося Альберта в сопровождении вульгарной Ольги, одетой в, совсем не к месту короткую, юбку. За грибами, да и по сезону больше подошли бы джинсы, или брюки, а не эта оголённость.

Они шли неспешной походкой. В одной руке у Альберта болталась совсем пустая корзинка, а в другой он нёс несколько фиолетовых колокольчиков и нежно — розовых маргариток. Через несколько шагов Ольга остановилась и, игриво заглядывая Альберту в глаза, сняла с его лица прозрачную паутину. Проведя по его щеке рукой с ярко красными ногтями, она словно расцарапала до крови Ритину душу.

Явно флиртуя в ответ, Альберт чмокнул Ольгу в щёчку и преподнёс ей свой букет. А эта зараза не только взяла цветы, сунув на мгновение их к своему носу, но и в ответ страстно поцеловала Альберта.

Больше скрывать своего присутствия Рита не могла и, негодуя всем своим видом, пошла навстречу сладкой парочке. Но даже её гневный взгляд не смог отогнать нахалку Ольгу от Альберта. Так втроём, ещё немного прогулявшись по лесу, они вернулись на железнодорожную станцию, где все ждали только их.

Лишь только грибники перебрались на платформу, кроны росших вблизи дороги, деревьев взъерошил заблудившийся ветерок. На только, что безоблачное небо, как из неоткуда, наползла тёмно — синяя туча. Сразу неуютно потемнело и закапали крупные капли холодного дождя.

Спрятаться от него было негде. Единственное в округе строение — железнодорожная касса находилось как раз на противоположной платформе. А по расписанию электропоезд должен был подойти уже через три минуты. Но он словно нарочно опоздал на все пятнадцать, позволив, быстро перешедшему в ливень, дождю промочить насквозь всю отчаянно визжавшую компанию, начисто смыв все приятные дневные впечатления.

Когда их электричка подходила к платформе, Ольга потихоньку бросила надоевший ей букет. Поникшие, промокшие маргаритки беспомощно разлетелись по рельсам. Рите за них стало обидно до слёз.

— Похоже мир устроен не по законам физики, а по закону подлости, — пробурчал Альберт, пытаясь в вагоне отряхнуть с себя хоть сколько — нибудь сырости, чем вызвал громкое неудовольствие сидящих поблизости сухих пассажиров.