Порт-Артур. Том 2 - Александр Степанов

– Я этого не разрешу, – нахмурился Борейко.

– Снимок не будет помещен в газете.

– Если вы это сделаете, я настою на вашем расстреле. В Артуре и так достаточно шпионов, – заявил поручик. – Не угодно ли вам пройтись вместе со мной в стрелковые окопы? Оттуда вы сможете заснять японские укрепления. Надо думать, они им известны лучше нашего и едва ли заинтересуют их.

– Судя по вашим словам, можно подумать, что «Новый край» издается для штаба Ноги, а не для жителей и гарнизона осажденного Артура.

– Во всяком случае, для него она представляет во много раз больше интереса, чем для местных аборигенов и гарнизона.

– Ваша точка зрения совпадает со взглядами генерала Стесселя по этому вопросу.

– Сомневаюсь, чтобы это было как! Газета в Артуре нужна, но газета, хорошо снабженная новостями извне и совершенно не касающаяся вопросов обороны, поскольку они секретны.

– Мы и пишем о том, что произошло два-три дня тому назад…

– Чем и облегчаете работу японской разведке.

– Имеется, кроме того, специальная военная и морская цензура…

– Но в ней сидят или олухи, или предатели, разрешающие вам печатать о положении наших войск, – не унимался Борейко. – Пойдемте-ка лучше к стрелкам. Там вы сможете вблизи полюбоваться на наших желтолицых друзей, которые уже скоро восемь месяцев учат нас уму-разуму и, в частности, военному делу.

– А там не очень опасно?

– Я думаю, что чувство страха незнакомо представителю доблестного российского дворянства.

– Да, конечно, но все же…

Борейко повел своего гостя не по ходам сообщения, а напрямик, укрываясь лишь за складками местности. Японцы вскоре заметили их и открыли ружейный огонь. В воздухе запели пули. Ножин весь съежился, втянул голову в плечи и пугливо наклонялся при каждой близко пролетавшей пуле.

– Много, видно, у вас знакомых среди японцев, что вам приходится так часто раскланиваться!

– Дорога, знаете, здесь неровная, боюсь споткнуться и внимательно смотрю себе под ноги…

– Этак вы ничего не увидите! Поднимемся на холм, что вправо. Там хорошо видна вся линия японских траншей.

Но его спутник вдруг споткнулся и присел на землю.

– Ой, больно! Нога подвернулась, и, верно, растянулись связки… Помогите мне добраться до окопов.

Поручик сгреб Ножина под мышки и быстро отволок его до ближайшего блиндажа. Затем он велел позвать Шметилло.

– Гости к вам пожаловали, Игнатий Брониславович. Потомственный дворянин и военный корреспондент газеты «Новый край» господин Ножин, – торжественно представил Борейко. – Объят желанием сфотографировать японцев, осаждающих Артур.

Шметилло поморщился и довольно сухо поздоровался со все еще охающим корреспондентом.

– Пройдемте в передовой окоп, гам всего шагов пятьдесят до противника. Отдельные фигуры то и дело показываются над бруствером.

– Благодарю вас, я и здесь увижу все, что меня интересует, – залепетал Ножин.

– Отсюда что-либо снять трудно – слишком далеко, а там до японцев рукой подать, – уговаривал Шметилло.

Отчаянно охая и сильно хромая, незадачливый корреспондент поплелся за офицерами

– Здесь начинается ход в передовой окоп – сейчас налево, но дальше передвигаться можно только ползком, – указал Шметилло.

– С больной йогой я едва ли туда проберусь, – нерешительно проговорил Ножин.

– Харитина, проводи их благородие в секрет, – приказал капитан.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие. Пожалуйте за мной, – повернулась она к Ножину…

– Право же, мне трудно…

– Ты и есть знаменитая Харитина? – приподнял за подбородок голову молодой женщины Борейко. – Глаза ясные, чистые, видать – девка хорошая. Певунья?

Харитина сперва смутилась и хотела высвободиться, а затем, взглянув на приветливую физиономию поручика, с улыбкой ответила:

– В девках самой голосистой считалась на селе.

– Вот и отлично! Заходи вечерком к нам на Залитерную, а то у нас одни мужики и не хватает женского голоса. Да ты не бойся, – успокоил он, увидев недоверие в глазах Харитины, – у нас народ смирный.

– Если капитан пустят…

– Разрешит, не сомневайся. А теперь проводи-ка их благородие.

Ножин скрепя сердце пополз вперед. Вечерело, солнце косыми лучами освещало русские окопы, японские же были в золотистой дымке пыли.

– Отсалютуем, что ли, нашему гостю? – предложил Борейко и, не дожидаясь ответа, выстрелил из самодельною пулемета. Наглухо укрепленный с помощью кольев в землю, пулемет дал резкий залп. Поручик радостно захохотал.

– Вот так здорово! Даже самому страшно стало.

Встревоженные японцы тотчас появились у бойниц бруствера.

– Снимайте! – заорал Борейко, сложив руки рупором, и, припав к прикладу крайней винтовки, выпустил раз за разом всю обойму.

В ответ загремели сначала одиночные выстрелы, а затем залпы. Их дополнили гулкие взрывы ручных гранат.

– Заварилась каша! Теперь до темноты не успокоятся, – заметил Шметилло.

– Как бы Харитину не задело, – забеспокоился Борейко

– Она баба обстрелянная, сумеет спрятаться, а вот щелкоперушку может и зацепить.

– Наука ему впредь будет.

В этот момент в окопе появился без шапки, в разорванном кителе, весь измазанный Ножин и, бессмысленно оглянувшись вокруг, кинулся бежать вдоль окопа.

– Поберегите ногу, она у вас, того и гляди, сломается! – кричали ему вдогонку Шметилло и Борейко, но корреспондент с быстротой молнии мчался по направлению к батарее литеры Б.

– Он теперь, пока не добежит до своей редакции, ни за что не остановится, – усмехнулся капитан.

Подошла смеющаяся, тоже измазанная Харитина, держа в руке фуражку Ножина.

– Ох, и напугались они, когда началась стрельба: припали ничком к земле и только просют: «Спаси, Харитинушка, озолочу». Я им говорю: «Ползите обратно пошвыдче, авось пуля не заденет». Они и задали стрекоча! Что же я теперь с ихней фуражкой делать буду?

– Коль скоро писатель наш бросил ее при бегстве, значит – это твои военные трофеи Нацепишь на нее свою кокарду и будешь носить, – решил Шметилло.

– А вдруг они вернутся?

– Не вернется, – заверил Борейко. – Значит, придешь к нам, Харитина? На батарее так и спрашивай: «Где у вас тут живет главный Медведо».

– Слушаюсь. Спрошу поручика Медведева, – не поняла Харитина, чем еще больше развеселила поручика.

Сахаров расхаживал по кабинету. Мягкие ковры заглушали шаги, и только шпоры тихо позванивали при каждом движении. Капитан был в отличном расположении духа. Ему только что удалось обжулить морское ведомство почти на пятьдесят тысяч рублей, продав портовому управлению украденную у него же медную электрическую проволоку. Дело было так. Один из его агентов, служащий Управления порта, ежедневно выписывал фиктивные требования на провода для различных кораблей эскадры. Когда таким образом весь провод оказался израсходованным, его преспокойно вывезли якобы на позиции и доставили на склад. Как только это было выполнено, Сахаров отправился к адмиралу Григоровичу с предложением приобрести «случайно обнаруженные на складах провода», образец которых он захватил с собой.