Повелитель гроз. Анакир. Белая змея - Танит Ли

— Ты осмелился испробовать на мне колдовские уловки! — И разъяренно накинулся на писца: — Кто этот человек?

Писец что-то зашептал. Король снова поднял глаза; на этот раз его взгляд уперся в Яннула и Решу. Их вид явно лишил его мужества. Он взглянул на Ральднора.

— Ты говоришь, что прибыл из другой страны, страны, где живут черноволосые люди. Эти мужчина и женщина — ты привел их сюда в доказательство твоих слов?

— Я сам — доказательство своих слов, король. Прочти то, что скрывает мой разум. Я открываю его для тебя.

Глаза короля снова сузились.

— Это искусство ведомо жрецам Ашкар. Ты просишь, чтобы они выслушали тебя?

— Мой господин, — сказал Ральднор, — мое королевство очень мало. Его народ похож на народ Ваткри. Но там живет и один черноволосый деспот, который ненавидит мой народ просто за их цвет. Каждый миг, потраченный нами здесь, продлевает их гонения и страдания.

Король закричал. Он выскочил из своего кресла. Стража бросилась к нему, но он оттолкнул их. Даже одетая в белое женщина вскочила на ноги.

— Не пытайся ворваться в мой разум со своими бредовыми снами! — завопил он. Стража бросилась к Ральднору; пробившись сквозь толпу, они схватили и Яннула с девушкой тоже.

Извиваясь в неумолимых руках одетых в синее солдат, Ланнец мельком заметил лицо ваткрианского короля. На нем были написаны ярость и ужас. Вокруг гудела и волновалась толпа.

Над полом красного дворца плавали пески сумерек.

Джарред Ваткрианский шагал сквозь них, расхаживая туда-обратно перед огромным камином. Он был молодым королем, очень молодым. Его отец умер в цвете лет, совершенно внезапно, оставив ему трон из слоновой кости прежде, чем он успел подготовиться к этому. Он правил уже полгода; теперь, столкнувшись с этим чужеземцем, он понял, что этого было совершенно недостаточно.

— Кто этот человек? — спросил он снова. — Откуда он?

Светловолосая девушка в белом платье, сидевшая под одной из многочисленных ламп, сказала ласково:

— Может быть, он тот, кем себя объявляет, и пришел оттуда, откуда говорит. Разве не стоит принять во внимание эту возможность, брат мой?

— Это невозможно, — отрезал Джарред. Ее рассудительная, неторопливая мудрость сердила его.

— Почему? Всегда существовали легенды о другой стране, стране темноволосых людей. И неужели ты не помнишь карты старого Джорахана Просвещенного — морские пути, которые ведут из Шансара на север?

— Он ворвался в мои мысли. Во времена нашего отца это стоило бы ему жизни — осмелиться мысленно говорить с королем — а он сделал даже больше. Я не смог закрыться от него. Он проломил все преграды — мысленно разговаривал со мной против моей воли. Скольким это под силу?

— Некоторым жрецам, — отозвалась она.

— Некоторые жрецы говорят, что им это под силу, — усмехнулся Джарред. — В способностях скольких из них ты убедилась лично?

Она сказала задумчиво:

— Говорят, что это величайший дар, данный нам Ашкар — разговаривать внутри нас. Сколькие из нас пользуются им, и могли бы мы воспользоваться им, если бы захотели?

— Мы с тобой, Сульвиан, — сказал он, — с детства.

— О, мы с тобой. И в этот самый момент мы с тобой говорим при помощи рта. Нет. Мысленная речь стала преградой для процветания, поскольку трудно быть нечестным, когда все твои мысли открыты, как на ладони, трудно красть, убивать и наживаться. Сейчас лишь лесной народ пользуется мысленной речью, брат мой. Должно быть, Она жалеет нас.

— Ашкар каждый день возносят почести в храмах этого и всех остальных городов. Сомневаюсь, чтобы Она возражала против этого или против даров, которые возлагают на Ее алтари.

— Кто знает, — проговорила Сульвиан, — что бы предпочла получать от нас богиня. Наше золото или нашу честность.

Дверь открылась. Появился Верховный жрец ордена Ашкар Ваткрианской — очень худой и прямой человек в темном одеянии с фиолетовым Змеиным Оком на груди, какое носили все жрецы. Он не стал ни кланяться, ни падать ниц, поскольку его положение в некоторой степени было даже выше, чем у самого короля.

— Ну, Мелаш, ты пришел как раз вовремя, чтобы спасти меня от лекции моей мудрой сестрицы. Она чересчур серьезно воспринимает свои обязанности жрицы.

— И это очень радует меня, король. В грядущие дни нам понадобится мудрая рука Ашкар.

— О чем это ты, Мелаш?

— Я только что вернулся с допроса этого чужестранца и  двух его спутников, король, как ты и просил.

— И?

— И, мой король, он тот, за кого себя выдает. И даже больше.

Лицо Джарреда побледнело.

— Ты ошибаешься, Мелаш.

— Нет, король, не ошибаюсь. Я прощаю то оскорбление, которое ты нанес мне, усомнившись в моих духовных способностях. Я понимаю, что этот чужестранец вломился в твое сознание и напугал тебя.

— Ничего не напугал! — разозлился Джарред.

— Напугал, мой король. В этом нет ничего постыдного. Он напугал и меня тоже. Он был с нами очень честен. Он доказал мне, что до того, как он ступил на нашу землю, у него не было ни цели, ни направления; его разум был закрыт. Теперь его разум обладает такими возможностями, каких я никогда не встречал и о каких даже никогда не слышал. И его цель, вероятно, нарушит равновесие нашего мира.

— Ладно, расскажи мне, что он доказал тебе. Все с самого начала. Посмотрим, можно ли верить его россказням.

Мелаш принялся рассказывать.

— Что за глупости ты несешь, Мелаш! — воскликну Джарред, когда жрец закончил. — Ты что, потерял рассудок? Он рассказывает нам какие-то небылицы, услышанные где-нибудь на базаре!

— Нет, король, — покачал головой Мелаш, — но если ты сомневаешься, то спроси его сам.

— Так приведи его, — с каменным лицом приказал Джарред.

Дверь за спиной жреца мгновенно распахнулась. Чужестранец вошел в комнату, но лишь его белые волосы оказались на свету. Все остальное тонуло во мраке.

— Ты вызвал его мысленно? — проскрежетал Джарред.

— В этом не было необходимости, — спокойно сказал Мелаш. — Он может читать все наши мысли, хотим мы того или нет.

Джарреда охватила дрожь, но он подавил ее. Он вернулся в круг света и уселся в свой трон из слоновой кости, рядом с Сульвиан.

— Как тебя зовут, чужеземец? — осведомился он холодным и неприветливым тоном.

— Ральднор, король.

— Подойди, Ральднор. Я хочу тебя видеть.

Жрец склонил голову и застыл, точно изваяние, безмолвно отрекаясь от слов своего повелителя.

Незнакомец сделал несколько шагов. Свет лампы заиграл на его лице и необыкновенных глазах. Эти глаза впились в лицо Джарреда.