Брызги шампанского - Виктор Пронин

– Не было врагов у Анатолия Анатольевича, не было! – твердили они в один голос. – И не могло быть врагов у человека столь порядочного, самоотверженного в работе и неподкупного.

Говорили и сами не верили себе же, поскольку понимали лукавыми своими мозгами, что неподкупность тоже достаточно уважительная причина для подобной разборки.

Выговский медленно поднялся на второй этаж. С кем-то здоровался, кому-то что-то отвечал, благодарил за какие-то поздравления. Он и сам не знал – с чем его можно поздравлять.

Разве что с тем, что остался жив.

Секретарша вскочила при его появлении, почему-то прижала руки к бокам, будто всю жизнь в армии прослужила, уставилась на Выговского с откровенным испугом.

– Я вас приветствую, – сказал Выговский. – Прекрасная погода, не правда ли?

– Да, Игорь Евгеньевич... Представляете, с утра шел дождь, а потом такое солнце выглянуло, такое солнце...

– Круглое?

– Да, – кивнула секретарша в полнейшей растерянности. – Совершенно круглое. Будто кто-то циркулем нарисовал, представляете?

– Представляю, – кивнул Выговский. – У нас в живых кто-нибудь остался, кроме меня?

– Не знаю... Вроде как больше ничего подобного не было.

– Здора похоронили?

– Да, все очень удачно получилось.

– Удачно? – переспросил Выговский. – Ну ладно... Пригласите ко мне Мандрыку.

И он вошел в кабинет.

А когда с трудом уселся в свое кресло и через некоторое время поднял голову на шорох, увидел в дверях секретаршу.

– Игорь Евгеньевич...

– Неужели опять что-то случилось?

– Это... Мандрыка... Отсутствует.

– Еще не подошел?

– Его уже неделю нет.

– В каком смысле? Убили?

– Не знаю... Нет, и все.

– Так... Кто же остался?

– Усошин звонил вчера... Интересовался. Я сказала, что сегодня вы будете. Обещал позвонить.

– Хорошо ему там, за колючей проволокой, – усмехнулся Выговский. – А этот... Мандрыка... Что, ни милочки, ни записочки? Ни звоночка, ни весточки?

– Ничего. Только это... Как вам сказать...

– Да уж скажите как-нибудь, поднатужьтесь, – Выговский не скрывал раздражения.

– Когда его не было день, второй, третий... Я зашла к нему в кабинет. И вы знаете, что меня поразило...

– Что же вас поразило?

– Порядок.

Выговский почувствовал, что устал. Он откинулся на спинку, закрыл глаза и несколько минут просто дышал, стараясь восстановить сердцебиение. Придя в себя, все еще не открывая глаз, махнул секретарше рукой.

– Подходите, садитесь... Мне трудно быть все время развернутым в вашу сторону. Итак, вас поразил порядок в кабинете главного бухгалтера Мандрыки. Я правильно понял?

– Дело не в самом порядке... Кое-что исчезло.

– Например?

– Нет ежедневника... У него на столе всегда лежала дорогая ручка с золотым пером. Ее тоже нет. Приходили ко мне из бухгалтерии девочки. Они не могут найти кое-какие документы... И еще... У него в шкафу всегда висело несколько пиджаков и сорочек. Знаете, он любил менять пиджаки...

– В клетку, – чуть слышно произнес Выговский.

– Да, у него все пиджаки клетчатые. Так вот... Нет ни одного. Вы это можете как-то объяснить?

– Могу, – кивнул Выговский. – Да вы и без меня уже обо всем догадались. Сбежал Мандрыка.

– И это, Игорь Евгеньевич... Он снял большую сумму со счета. Несколько миллионов.

– Долларов?

– Разумеется. Эти деньги пришли, когда вы были в больнице.

– Домой к нему звонили?

– Телефон молчит. И еще, Игорь Евгеньевич... Вас уже недели две хочет видеть жена Фаваза.

– Валентина?

– Да... Я сказала ей, что вы приедете сегодня. Она будет звонить. Фаваз тоже убит, вы знаете?

– Знаю, – кивнул Выговский. – Кто-то мне об этом сказал... Да, Здор и сказал. Успел сказать перед смертью. Еще в Испании. Не то сказал, не то признался... В этих своих знаниях, – Выговский продолжал бормотать, как бы разговаривая сам с собой, сидя все так же откинувшись в кресле и глядя прямо перед собой в клокочущее перед ним пространство.

– Как быть с Валентиной?

– Передайте охране, чтоб пропустила. У вас все?

– Вроде все... Извините, что встречаю такими новостями... Но есть и другие. Деньги поступают, предприятия работают... Но пошли сбои.

– Так и должно быть, – Выговский оттолкнулся от спинки и склонился над столом. – Значит, сбежал Мандрыка, значит, все-таки сбежал, сучий потрох!

– Похоже на то.

– Очистил счета и был таков.

– Бухгалтерия склоняется именно к этому.

– Тут и склоняться не надо, – опять усмехнулся Выговский.

Несмотря на все услышанное, Выговский с удивлением обнаружил в себе вовсе не угнетенность или какую-то обреченность. Пришло успокоение. Он не то чтобы знал, скорее догадывался, что хороших новостей по возвращении из больницы не услышит, их попросту не может быть. Было опасение узнать нечто кошмарное, непереносимое. Но новости оказались не столь уж и плохими, нормальные новости, предсказуемые. Выговский ожидал чего-то похожего. Даже бегство Мандрыки он если и не предвидел, то допускал. Не надо быть сверхпроницательным, чтобы догадаться о таком развитии событий. В конце концов, о времени возвращения его и Здора из Испании знал только один человек – Мандрыка. И узнал он об этом за день. Выговский поступил так сознательно, чтобы никаким наемным ребятам не дать времени подготовиться. Но те все-таки успели организовать не просто подготовку, а продуманную засаду на дороге из Шереметьева.

Кого можно заподозрить в первую очередь?

Конечно, Мандрыку.

Ход его мыслей тоже был вполне предсказуем. Если бы покушение удалось в полной мере, если бы убили не только Здора, но и Выговского, тогда Мандрыка никуда бы и не сбежал. Зачем ему бежать, если он остается единственным владельцем всей лесной империи с северными разработками, пилорамами, мебельными фабриками и прочим хозяйством?

Нет в этом никакой надобности.

Если же покушение было, если в нем задействовано не менее полудюжины человек, то вывод можно сделать только один: подготовка шла заранее, работа была развернута серьезная и в ней был только один просвет, одна неясность – день их возвращения.

Значит, бригада убийц каждый день была на изготовке, каждый день им объявляли готовность номер один. И как только Мандрыка узнал час возвращения, весь сложный механизм покушения пришел в движение.

Случились накладки – без этого не бывает. Тем более что все происходило в невероятной спешке. Им не надо было оставлять ружья в джипе. Они были уверены, что им не воспользуются, не успеют, а наличие ружья, да еще заряженного, должно было, по идее разработчиков, успокоить Выговского и Здора, дескать, все в порядке, все как обычно, нет оснований беспокоиться.

Но что-то все-таки было сделано не слишком хорошо, если Выговский, подчиняясь неясным смутным подозрениям, все-таки положил ружье рядом с водительским креслом. Что-то заставило его так поступить. В результате одного из нападавших Выговский подмял джипом, а Здор перед смертью успел все-таки из ружья уложить на горячий асфальт еще одного.

И сейчас Выговский понял, вспомнил, догадался, что вызвало подозрение, – мотор джипа был слишком горячий. Он только-только примчался, его едва успели поставить на стоянке, а самолет уже шел на посадку.

Мотор не успел остыть.

А если он прибыл только что, то где водитель?

И почему он прибыл только что?

И еще – не было столь уж жесткой необходимости Мандрыке самому вести переговоры, которыми он объяснил свое отсутствие. Какие переговоры, если глава фирмы прибывает через час? Есть прямой смысл подождать, но зато договариваться с первым лицом.

Да, мотор был слишком горяч, причина отсутствия Мандрыки слишком неубедительна, хотя заряженное ружье на обычном месте чуть успокоило, но не настолько, чтобы оставить его под задним сиденьем.

А бегство Мандрыки означает только одно – все было именно так. Он далеко не дурак, сообразил, что все эти маленькие подробности рано или поздно соединятся в одну картинку – хорошую такую, красочную и совершенно бесспорную картинку преступления.

Он приходил в больницу, да, приходил, и не один раз – когда Выговский был без сознания, на грани жизни и смерти. А как только дело пошло на поправку, Мандрыка больше не появлялся.

– Вывод? – вслух, хотя и негромко, произнес Выговский. – Вывод можно сделать только один... Я не оставлю Мандрыку в покое, он меня не оставит. Он знает, что я знаю, – этого достаточно. Но зачем было все это затевать? – опять вслух спросил Выговский. И сам себе ответил: – Рыло в пуху. И еще – убрать главу фирмы – значит не только получить всю фирму, но и погасить конфликт с той неведомой бандой, которая отстреливает учредителей одного за другим в надежде получить пять миллионов.

Около трех часов дня в дверях появилась секретарша.

– Звонит жена Фаваза. Как быть?

– Соедините. Алло, – сказал Выговский, услышав в трубке щелчок переключения. – Я слушаю.