Кольцо Олимпа (СИ) - "Lela Taka"

— Мейс, ты сам глупый! — возмущенно зашептала Мадлин. — Тебе же Тротл сказал: не надо верить, надо слушать! Тебя выслушают!

— Каким местом??? — исступленно зашипел Мейс, неприятно сдавливая ее предплечье.

— Марсиане вполне способны читать мысли и воспоминания тех, у кого нет антенн, — горячо ответила она. — И способны даже чувствовать эмоции и физическое состояние и забирать его. Я не могу. Ты уже не можешь. А марсиане могут! Разве ты не знал???

Мейс шумно выдохнул, явно переваривая услышанную информацию, а Мадлин затаила дыхание, ибо от его решения зависела вся их дальнейшая судьба. И от того, смогла ли она его убедить, смогла ли дать шанс и ему на спасение своими словами.

Наконец, он мотнул головой, и между его тонкими огненными бровями пролегла тяжелая складка.

— Я… мы попробуем. Только ты должна слушаться меня во всем. А не то мы сдохнем. Сейчас для всех стоящих за стеной я с тобой поразвлекаюсь. Иначе мне не протянуть время с мнимым допросом, с которого ты вернешься слишком целой и не окровавленной. Поэтому будь добра кричать что-нибудь соответствующее. Не надо на меня так смотреть. Я почти четыре года жил на Земле, и что такое земной секс, неплохо знаю. Как видишь, марсианский мне уже не доступен. Командирчику потом покажешь все, как было, чтобы он не лез с разборками. Раз уж ты утверждаешь, что он способен подобное считать! После мы возвращаемся, и мне придется его чуток подопрашивать. Надеюсь, он все такой же выносливый. Ибо я должен быть убедителен. Другого выхода нет. А потом с первыми ударами молнии я дам тебе единственный шанс. Добежать до дальнего провода и воткнуть его в стронций. Потому что я этого по приказу делать не стал. Не профукай. Второй раз прикрыть тебя я не смогу. А дальше либо все сработает, либо мы сдохнем. Усекла, фатаатун?

— Усекла, Мейсон, — выдохнула Мадлин. — Спасибо!

— А теперь кричи!

====== Глава 28 ======

Мадлин и представить себе не могла, что какие-то четверть часа короткого и неожиданного разговора с Мейсом за бараком настолько изменят всю ситуацию. Что он отважится встать на их сторону и попробовать противостоять Карбункулу. Доверяла ли она огненному марсианину? Едва ли. Но если он выполнит хотя бы часть озвученного, то появлялся шанс, пусть и мизерный. И нужно было испробовать всё: не дать выродкам ничего заподозрить, продержаться оставшееся время и запустить кальдеру. О том, что делать, если вся эта схема действительно не сработает, Мадлин старалась не думать. Ибо это означало неминуемую смерть. Причем уже всем, включая марсиан. Но ведь пока оставалась надежда!

Но вот чего она совсем не могла себе представить, так это насколько тяжело окажется выходить за Мейсом из-за стен барака спустя полчаса и показываться на глаза Тротлу. Она даже боялась думать о том, что ему пришлось пережить за это время, ничего не видя и не зная, но слыша ее крики боли и отчаяния, часть из которых явственно намекали на совершенное насилие. Мадлин исступленно надеялась, что она паршивая актриса, что Тротл хоть как-то догадается о разыгранном спектакле, что не поверит в то, что Мейс действительно издевался над ней, а не простоял все это время рядом, давая указания что и когда кричать. Но стоило ей появиться перед всеми, волочась за марсианином и пытаясь оправить на себе одежду, пока тот не швырнул ее на землю напротив барака, она всеми клеточками ощутила раскаленную, тяжелую атмосферу, полыхавшую там, куда она даже не решалась взглянуть. Прости, Тротл, ты все потом поймешь!

Но не смогла. И подняла к нему голову. Какое счастье, что она не видела его глаз! Что он носил свои темные очки, и никто до сих пор не сорвал их и не затоптал. Потому что она не выдержала бы его взгляда. Но ей достаточно было всей его напрягшейся, окаменевшей фигуры, его недобро вздымающейся в тяжелых вдохах груди, его угрожающе прижатых ушей и хлещущего по воздуху хвоста, чтобы впервые порадоваться тому, что он был связан и едва мог шевелить ногами. Иначе он, ни о чем не спрашивая, молча убил бы Мейса. И тот оказался бы прав: его не станут слушать. Ему просто не дадут на это права.

Антенны Тротла пылали почти черным светом, и Мадлин даже с такого расстояния чувствовала тяжелые, пробирающие до внутренностей волны, которые, казалось, пытались дотянуться и прощупать любую частичку информации, впитать то, чего был лишен взор все это время, узнать правду. И ей отчаянно хотелось передать ему успокоение, заверение, подтверждение того, что ей не причинили никакого вреда, что она в порядке. Она открыто смотрела на Тротла, сидя на земле рядом с державшим ее удавку выродком, и не сопротивлялась тем шарящим по ней вибрациям, которые искали на ее теле следы ударов или насилия. Мысли ее хаотично метались. Она знала, что их он так не услышит и может лишь почувствовать ее состояние. И попыталась взять себя в руки. С ней ничего не произошло. Она была совершенно цела и невредима. С ней никто ничего плохого не сделал. Она даже приложила ладонь ко лбу, чтобы подтвердить этот отчаянно транслируемый ему посыл. Но Тротл почему-то оставался ощеренным и застывшим, и его антенны так и не посветлели.

Что же делать? Ведь Мейс вернулся сюда вместе с ней для того, чтобы допросить рыжего, и, хоть он и не собирался убивать или сильно травмировать его, методы вряд ли выберет адекватные. И на все это Тротлу нужны были силы, которые он сейчас тратил не на то! Но что Мадлин могла, находясь на глазах у сотни выродков, среди которых были соглядатаи Карбункула? Как еще убедить своего мужчину, что ей никто не причинил боли? И она с досадой стукнула кулаком по пыльной земле.

Между тем, Мейс приблизился к Тротлу и скрестил руки на груди, оглядывая его с ног до головы насмешливым взглядом.

— Не стоит так кипятиться, командирчик! — медленно протянул он. — У нас с тобой еще есть время потолковать о жизни. Надеюсь, ты мне составишь компанию? Потому что девица твоя оказалась бесполезна и ничего не знает. А что еще делать с глупой фатаатун? Только развлекаться!

У Тротла хватило выдержки не вестись на провокацию, и он оставался недвижим, сверля выжидающим взглядом Мейса и едва слышно рыча.

— Ну хорошо, — развел руками огненный марсианин. — Признаю, это было… спонтанно и не вовремя. Мы заставили всех долго ждать, хотя я так торопился с тобой побеседовать. Надвигается гроза, и у тебя минут двадцать на то, чтобы не сдохнуть и все мне рассказать. Потом мне будет не до тебя.

И Мейс демонстративно засучил рукава своего черного балахона, обнажая мускулистые руки, покрытые густой морковной шерстью. Мадлин отчетливо понимала, что он тянет время и не зря озвучил Тротлу свой план. Вот только способен ли был ее рыжий марсианин считывать сейчас такие тонкие намеки? Он лишь продолжал пристально смотреть на своего врага и ничем не выказывал реакции на сказанное.

— Итак, задаю простой вопрос: где укрылись все марсиане?

Повисло молчание. Тротл не издавал ни звука, словно эти слова вообще относились не к нему. Мадлин даже показалось, что он был просто не в состоянии разговаривать, настолько его захлестнули тяжелые эмоции.

— Я вижу, за это время ты разучился понимать даже чертов английский, — спокойно продолжил Мейс и внезапно схватил Тротла прямо за пылающие антенны и рывком потянул его голову вниз, заставляя его практически вывернуться в веревках и зашипеть от боли. — Но я повторю. Куда делись все марсиане с этой гребаной планеты?

Тротл не отвечал, и было слышно лишь его рваное и поверхностное дыхание, пугающе хрипло вырывающееся из его груди. Господи, неужели Мейс не сдержит обещания и будет мучить его по-настоящему? Хотя что он, собственно, обещал? Что будет убедительным? Так он им как раз и был!

— А я уже и подзабыл, что зажженные антенны такие горячие на ощупь, — усмехнулся Мейс, продолжая удерживать рыжего в этом неестественном положении. — Хорошо, меня такими штуками не опалить! Хоть какой-то прок от моего происхождения! Повторю в третий раз: куда вы спрятали марсиан?

Но и теперь Тротл молчал, словно вообще потерял способность говорить, и Мадлин начала паниковать. Она никогда не видела его в таком состоянии. Он всегда был собранным, контролирующим ситуацию, находящим выход даже там, где его практически не оставалось. И не позволил бы врагу просто издеваться над собой, когда можно было наврать, придумать, пустить по ложному следу, как она сама однажды уже сделала в лаборатории Лимбургера. Тем более, что Мейс ему прямым текстом раскрыл свои карты: на весь допрос — двадцать минут. И хоть она и знала, что его мучитель не планировал истязать его, душевное состояние Тротла ее начало пугать.