Иллюзия - Хью Хауи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Лукас!..
Но Лукас уже ушел. Он торопился к дальней стене, доставая висящие на шее ключи.
Возясь с замками, он увидел, что лампы над головой перестали мигать. Значит, Питер закрыл дверь. Лукас снял заднюю панель, достал из мешочка гарнитуру, подключился.
— Алло?
Он поправил микрофон, убедившись, что тот находится не у самых губ.
— Привет. — Ее голос наполнил его такой радостью, какую не способна была дать еда. — Я заставила тебя бежать?
Лукас сделал глубокий вдох. Он потерял форму, живя в заключении и не имея возможности ежедневно передвигаться по лестнице, направляясь на работу и обратно.
— Нет, — солгал он. — Но наверное, тебе лучше пореже звонить. Хотя бы в течение дня. Сама знаешь, кто тут вертится почти все время. Вчера, когда ты так долго звонила, мы сидели прямо возле сервера, а тот все жужжал и жужжал. И это его здорово разозлило.
— Думаешь, меня волнует его злость? — рассмеялась Джульетта. — И я хочу, чтобы он ответил. Я бы с удовольствием потолковала с ним еще. Что ты предлагаешь? Я хочу говорить с тобой, мне нужно разговаривать с кем-то. И ты всегда на месте. Зато ты не можешь звонить мне, рассчитывая, что застанешь. Черт, я тут бегаю по всему проклятому бункеру. Знаешь, сколько раз за эту неделю я ходила с тридцатых в отдел снабжения? Угадай.
— Не хочу гадать. — Лукас потер глаза.
— Раз пять или шесть. И знаешь, если он почти все время здесь торчит, ты можешь просто оказать мне услугу и убить его. Избавить меня от всех этих хлопот…
— Убить его? — Лукас помахал рукой. — Что, вот так взять и заколотить его насмерть?
— А тебе что, нужны подсказки? Я придумала несколько способов, как…
— Нет, подсказки мне не нужны. И я не хочу никого убивать! Я никогда не убивал…
Лукас прижал палец к виску и помассировал его круговыми движениями. Эти головные боли вечно начинались внезапно. С тех пор, как…
— Забудь, — сказала Джульетта, и отвращение в ее голосе промчалось по проводам со скоростью света.
— Послушай… — Лукас поправил микрофон. Он ненавидел подобные темы, предпочитая говорить о разных пустяках. — Извини, просто дело в том… у нас тут какое-то сумасшествие. Я даже не знаю, кто и что делает. Я сижу в этом ящике. У меня есть рация, которая только и вопит о том, что наши люди все время сражаются, и все равно мне кажется, что я ни черта не знаю по сравнению с остальными.
— Зато ты знаешь, что мне можно доверять, так? Что я из числа хороших? И я не сделала ничего плохого, за что меня следовало выслать, Лукас. Мне надо, чтобы ты это знал.
Он услышал, как Джульетта глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Лукас представил, как она сидит там, совсем одна в бункере, если не считать того сумасшедшего, микрофон почти прижат к губам, она тяжело и раздраженно дышит, но очень на него надеется.
— Лукас, ты знаешь, что я на стороне правды? И что ты работаешь на безумца?
— Всё вокруг — сумасшествие. И все сумасшедшие. Я вот что знаю: мы тут сидели в Ай-Ти, надеясь, что ничего плохого не случится, и худшее, что мы могли представить, пришло к нам.
Джульетта снова медленно выдохнула, и Лукас подумал о том, что рассказал ей о восстании. И о том, чего не стал рассказывать.
— Я помню, ты говорил о том, что сделали мои люди, но ты понимаешь, почему они пришли? Понимаешь? Было необходимо что-то сделать, Лукас. И все еще необходимо.
Лукас пожал плечами, забыв, что она его не видит. Хоть они и разговаривали часто, он все еще не привык вот так с кем-то общаться.
— Ты находишься там, где можешь помочь, — сказала она.
— Я не просил, чтобы меня сюда засунули. — Он ощутил нарастающее отчаяние. Ну почему их разговоры обязательно сворачивают на неприятные темы? Почему они не могут и дальше обсуждать любимые блюда и книги, которые им нравились в детстве, то, что им одинаково приятно или не приятно?
— Никто из нас не просился туда, где мы сейчас находимся, — холодно напомнила она.
Лукас помолчал, думая о том, где она сейчас и через что прошла, чтобы там оказаться.
— Но раз уж судьба так распорядилась, мы, по крайней мере, можем контролировать свои поступки, — произнесла Джульетта.
— Мне, пожалуй, пора заканчивать. — Он набрал в грудь немного воздуха. Ему не хотелось думать о поступках и судьбе. Не хотелось разговаривать на эту тему. — Петер скоро принесет мне ужин, — солгал он.
В наступившей тишине он четко различал ее дыхание — словно слушал мысли.
— Ладно. Поняла. Мне нужно испытать этот комбинезон. Да, слушай, если с ним все будет в порядке, я, наверное, не смогу выходить на связь какое-то время. Так что если я не позвоню через день-два…
— Просто будь осторожна.
— Буду. И помни, что я сказала, Лукас. То, что мы делаем, определяет то, кто мы есть. Ты не один из них. Твое место не там. Пожалуйста, не забывай об этом.
Лукас что-то пробормотал, соглашаясь, и Джульетта попрощалась. Он все еще слышал ее голос, когда вытащил штекер из разъема.
Вместо того чтобы уложить гарнитуру в мешочек, он прислонился к серверу и прижал наушники ладонями, думая о том, что он сделал и кем он был.
Ему хотелось свернуться калачиком и заплакать, просто закрыть глаза и заставить мир исчезнуть. Но он знал, что если закроет их, если позволит себе погрузиться во мрак, то увидит только ее. Ту маленькую седую женщину, чье тело содрогалось от ударов пуль, его пуль. Ощутит свой палец на спусковом крючке, мокрые от соленых слез щеки, резкий запах сгоревшего пороха, звон пустых гильз, падающих на стол, и торжествующие победные крики людей, с которыми он действовал заодно.
61
Бункер 18
«…Я же сказал в четверг, что принесу ее тебе через два дня».
«Черт побери, два дня уже прошли, Карл. Ты вообще понимаешь, что очистка завтра утром?»
«А ты понимаешь, что сегодня — все еще сегодня?»
«Не строй из себя умника. Тащи ко мне наверх папку, и быстро. Клянусь, если это дерьмо вывалится из-за того, что ты…»
«Да принесу я ее. Успокойся, приятель. Я тебе немного нервишки пощекотал. Расслабься».
«Расслабься… Да пошел ты! Завтра расслаблюсь. Все, конец связи. А ты давай пошевеливайся».
«Все, уже выхожу…»
Ширли сидела, упершись локтями в рабочий стол Уокера и обхватив голову руками.
— Да что вообще происходит? — спросила она. — Уок, что это? Кто эти люди?
Уокер сидел, нацепив увеличительные линзы. Он макнул вырванный из кисточки волосок в белую краску, налитую в крышечку от грунтовки. Потом очень аккуратно, придерживая запястье другой рукой, провел волоском по корпусу потенциометра точно напротив отметки на его ручке. Удовлетворенный, он подсчитал уже нарисованные белые черточки — каждая указывала положение очередного сильного сигнала.
— Одиннадцать. — Он повернулся к Ширли, которая что-то говорила, но он не прислушивался. — И не думаю, что мы уже нашли наш бункер.
— Наш? Уок, меня это жутко пугает. Откуда все эти голоса?
Уокер пожал плечами.
— Из города? Из-за холмов? Откуда мне знать? — Он начал медленно поворачивать ручку потенциометра, отыскивая новые переговоры в эфире. — Одиннадцать, не считая нас. А если их больше? Ведь их должно быть больше, верно? Каковы шансы, что мы уже нашли всех?
— Последние говорили об очистке. Как думаешь, что это означает? То же, что и…
Уокер кивнул, и линзы съехали вниз. Он поправил их и продолжил медленно вращать ручку.
— Значит, они в бункерах. Как и мы.
Уокер показал на маленькую зеленую плату, к которой Ширли помогла припаять потенциометр.
— Наверное, для этого схема и нужна — она модулирует частоту несущей волны.
Ширли перепугали голоса, его же больше привлекали другие загадки. Послышался треск статики. Уокер перестал вращать ручку, затем переместил ее чуть назад и чуть вперед, но ничего не услышал. Тогда он двинулся дальше.
— Ты об этой маленькой плате с номером восемнадцать?
Уокер непонимающе взглянул на Ширли, остановив поиск, потом кивнул.
— Значит, бункеров как минимум столько, — пришла она к очевидному выводу, опередив Уокера. — Мне надо найти Дженкинса. Нужно рассказать ему об этом.
Ширли встала и направилась к двери. Уокер наклонил голову. Он подумал о последствиях их открытия, и у него слегка закружилась голова, а стол и стены как будто отодвинулись. Сама мысль о людях за пределами их бункера…
От жуткого грохота у него лязгнули зубы, и все мысли вылетели из головы. Пол содрогнулся и выскользнул из-под ног. Из переплетения труб и проводов наверху посыпалась пыль, копившаяся десятилетиями.
