Варни-вампир - Томас Прест

К тому времени ветер утих, а сумерки сгустились до абсолютной темноты. Луна еще не успела взойти, и руины были покрыты мраком. Это место казалось сонным царством тишины и покоя. Ну кто бы мог подумать, что под слоем земли, под этими древними и рассыпавшимися стенами был заточен какой-то человек?

Время покажет, кто лежал в той темнице на каменном ложе и что это за люди навещали его в такой таинственной манере. Пока же нам ясно одно — они добивались от узника подписи на документе, который казался им очень важным. И более всего был раздосадован второй мужчина.

Глава 30

Беседа с Флорой. — Предложение. — Взаимопонимание.

Предлагая Флоре прогулку по парку, адмирал не имел в уме ничего особенно. Он лишь хотел обсудить с ней тему, которая была бы одобрена Чарльзом Голландом целиком и полностью. Более того, во время прогулки он не просто говорил о Чарльзе, а отзывался о нем с восторженной похвалой, которая как нельзя лучше соответствовала собственным чувствам девушки. И, пожалуй, никто, кроме старого адмирала, предельно искреннего с теми, кого он любил и кого ненавидел, не мог бы доставить Флоре такого удовольствия своим общением.

Он не сомневался в верности и чести Чарльза. Теперь, когда это мнение твердо укоренилось в уме старика, он называл бы любого человека, несогласного с его убеждениями, либо дураком, либо мошенником, либо мерзавцем.

— Не волнуйтесь, мисс Флора, — произнес он в середине разговора, — все постепенно прояснится. Меня сейчас раздражает только то, что я посмел усомниться в Чарльзе. Проклятье! Как я мог оказался таким глупцом?!

— Сэр, вы должны были знать его, как никто другой.

— Да так оно и есть, моя дорогая! Но я был ошарашен, понимаете? А это большой минус — особенно для человека, который несет ответственность за принятие решений.

— При таких обстоятельствах, уважаемый сэр, любой бы мог совершить подобную ошибку.

— Любой другой, но не я! Позвольте мне задать вопрос. Я знаю, что могу говорить с вами искренне. Скажите, вы действительно считаете, что Варни вампир?

— Да, я так считаю.

— Хм! Тогда кто-то должен остановить этого долговязого проныру. Не терпеть же нам вечно его причуды!

— А что мы можем сделать?

— Пока не знаю, но что-то сделать надо — обязательно. Похоже, ему понравился ваш дом. Одному черту известно, почему он вбил себе в голову такую фантазию, но парень делает все, чтобы выжить вас отсюда. Я бы его понял, будь тут хороший вид на море, а так ведь ничего особенного! Да и домишко довольно обычный, каких полным-полно в любой округе.

— Ах, если бы брат заключил с ним сделку и обменял наш дом на Чарльза! Как я была бы счастлива!

— Проклятье! Так вы думаете, что это он похитил мальчика?

— А кому бы еще понадобилось такое злодеяние?

— Пусть меня повесят, если я знаю. Мне остается лишь полагаться на ваше мнение, моя дорогая. Но если вы правы, мы вырвем из него признание.

— Адмирал, я хочу взять с вас обещание.

— Просите, что угодно, милая леди. Я клянусь это исполнить.

— Вы не должны подвергать себя опасности и сражаться на дуэли с вампиром. Мы не знаем и не можем оценить те злобные и неземные силы, которыми он обладает

— Подождите! Что вы хотите сказать?

— Обещайте мне это.

— Вы немного драматизируете ситуацию. А чем меньше юные леди вмешиваются в военные планы мужчин, тем лучше.

— Отчего же так?

— Потому что юным леди не пристало участвовать в схватках. Смелые и воинственные женщины вызывают такую же антипатию, как трусливые мужчины.

— Но если мужчины хотят видеть женщин слабыми и лишенными отваги, то они должны понять, как сильно мы страдаем в минуты, когда наши близкие друзья и любимые люди подвергают себя опасности. Обещайте мне, что вы не будете сражаться с Варни.

— Если я проявлю себя трусом, вы потеряете ко мне уважение.

— Возможно. Но истинная отвага чаще всего проверяется не в сражениях, а в умении улаживать споры.

— Это вы точно подметили.

— При обычных обстоятельствах я не выступала бы против зова вашей чести. Но сейчас умоляю вас не встречаться с этим человеком. Вы просто не представляете себе, каким нечестным будет ваш поединок, если он примет брошенный вами вызов.

— Нечестным?

— Да. Я подозреваю, что Варни боится подобных сражений и слишком ценит свою жизнь, чтобы подставлять себя под пули противника.

— И что из этого следует?

— Если мое предположение верно, то он сделает все возможное, чтобы не встретиться с вами на дуэли.

— Хм! Обещаю вам подумать над этим вопросом.

— Обязательно подумайте.

— Но взамен я тоже попрошу вас об одолжении.

— Обещаю исполнить его во что бы то ни стало.

— Прекрасно. Только не обижайтесь на мои слова — даже если они затронут вашу гордость. К счастью, вы умная девушка и можете отличать оскорбительные фразы от разумных суждений.

— Ваше предисловие встревожило меня.

— Неужели? Тогда я перейду к своей просьбе. Мне кажется, что ваш брат Генри, несмотря на все старания, едва сводит концы с концами.

Когда адмирал так лихо и прямолинейно вскрыл тему, к которой Флора относилась столь же болезненно, как Генри и Джордж, на ее щеках появился румянец смущения.

— Вы промолчали, — произнес старик. — По вашим глазам я понял, что не ошибся в своем предположении. Хотя на самом деле это не догадка. Чарльз рассказал мне о финансовых затруднениях вашей семьи, и я не сомневаюсь, что он описал их верно.

— Сэр, я не буду отрицать нашей бедности.

— И не надо, моя дорогая. Бедность — это не порок, а, как говорят проклятые французы, чертовски большая беда.

Флора не смогла сдержать улыбки, когда национальная гордость старого вояки проявилась даже среди его лучших и сердечных чувств.

— Я не хочу, чтобы ваш брат отвлекался сейчас на такие житейские проблемы, — продолжал адмирал. — Пусть враги короля и нашей великой страны освободят его от бремени долгов.

— Враги?

— Ну да. А кто же еще?

— Вы говорите загадками, сэр.

— Неужели? Тогда я поясню свои слова. Начиная военную карьеру, я был бедным, как корабельная крыса. Мы, офицеры, едва перебивались на месячное жалование. Но потом началась война. Нас бросили в кипящий котел морских сражений, и с каждой новой битвой мой банковский счет становился все больше и больше.

— По какой причине?

— Мы привозили в порты трофейные суда и добывали их с таким азартом, что французы в конце концов вообще перестали выходить из своих гаваней.

— Но вас, похоже, это не остановило?