СЛВ 2 (СИ) - Сергеев Артем

Из этого же корня выросло и неприятие гномов с их саламандрами, эльфов с их лесами, а уж про нечисть и говорить нечего. И если много лет удавалось поддерживать это неприятие в равновесии, не показывая его остальным, то после обнаружения подземелья с чужими амулетами нарыв резко созрел и лопнул, ведь все условия для него были созданы. И официальная церковь, что бы они сейчас не говорили и как бы не открещивались от раскольников, виновата в сложившейся ситуации не меньше других.

Я понимал, что Лара и остальные эльфы, гномы и маги, после уничтожения раскола, вполне могут сцепиться с официальной церковью, и эта схватка может быть даже посильнее взятия этого монастыря с фанатиками. Иерархам предложат сменить отношение к миру и его проявлениям, не вписывающимся в церковную картину, на нормальное. Что будет, не знаю, но вряд ли попы пойдут на обострение. Им бы ещё лет сто, а то и двести, я практически видел, как проклинают иерархи церкви мерзких торопыг вообще и Иннокентия этого самого, чересчур властолюбивого и усердного не по разуму, в частности.

Я невольно представил себе, как лет через двести, все маги находятся на службе у церкви и не чирикают. Воздушный флот приведён к порядку, летать могут только церковники и дружина, да подконтрольные им компании, для обслуживания грузопассажирского потока. Лечат тоже только на монастырских подворьях, для пущего порядку, а эльфам и гномам их любопытные носы поприжали, выставив их из людских княжеств. И всё вокруг так хорошо и благолепно! И никто не советует им, что делать, не лезет и не учит свысока.

Меня передёрнуло, но если я сумел представить себе такое, то и попы могли. И не просто могли, а должны были это сделать. А уж если сделали, то и план действий у них есть, в этом я не сомневаюсь. Один минус, такой план должен быть основан на неприятии, а это не скроешь, что-нибудь пролезет там, кто-нибудь вякнет здесь, вот и привет.

И плохо, что были у меня друзья среди этой публики, которых я очень сильно уважал, и теперь мне за них было очень неприятно. Как будто дорогой тебе человек где-то ходит с расстегнутой ширинкой, или с плевком на спине, и не замечает этого. Охотники ещё эти, инквизиторы, мы ведь с ними дружили. Ребята всё лихие, хорошие.

Но ведь и не дают им ходу наверх, максимум, на что может рассчитывать инквизитор, так это на должность командира сводного отряда, управления-то своего у них нет, отдельные команды по монастырям обретаются, у каждого свой. А когда в возраст преклонный войдёшь, то милости просим в этот же монастырь рядовым иноком, грехи замаливать, на или в мир иди, живи сам, но только под неусыпным негласным надзором.

Ещё мне не нравилось их отношение к нечисти. Под предлогом того, что нечисть в большинстве своём опасна, пытались ущемить не только домовых и прочих банников с овинниками, замахивались даже и на саламандр. Но гномы им быстро фары протёрли, да и обычные прихожане не поддержали, причём очень сильно, и в этом столкновении исподволь победила нечисть, а вот авторитет попов сильно упал.

А как иначе, вот рассказывает поп какой-нибудь молодухе про природную мерзость и подлость нечисти, а потом она приходит домой, где всё выглажено и убрано, где уют и тепло. Просыпается она потом с расчёсанными волосами, после добрых и волшебных снов, насланных домовым, и идёт к скотине, а там ещё лучше, чистота и порядок, и даже навозом не пахнет. Ну, кто же от такого по своей воле откажется? Свистите вы что-то, святые отцы.

— Не упади, — дёрнул меня за рукав Вовка уже у самого входа в огромную многосекционную палатку с надписью «Столовая». — Прикидываешь небось, что врать сейчас будешь?

— Не, — я решил не таить свои мысли, тема-то горячая, глядишь и увлекутся и про Лариску забудут. — Про попов думал, чего это они? Мухоморов все вместе наелись, что ли?

— Это для них было бы лучше всего, — заржал тот. — Многое бы объяснило. И даже соскочить позволило бы кое-кому. Заходи давай, вон к тому столику. Маша, привет!

Мы зашли и чинно уселись за длинным столом у широкого марлевого окна. Пожрать, конечно, лучше дома, но ведь я всех на борт не потащу, не принято это. Да и ходят экипажи в столовую не за тем, а больше пообщаться, в столовой во все времена было что-то вроде клуба. Пили чай, иногда пиво, иногда самогон, по ситуации, делились последними новостями и вообще опытом, ели пирожки и играли в карты.

— Кое-кто в церкви охамел в конец, — Вовка жестами что-то показывал знакомой подавальщице. — Так-то я верующий, но на голову ведь садятся! И не поповское это дело, небо. Было бы их, так дал бы им Единый сил, а то ведь ни летать, ни лечить не могут, вот и бесятся. Нечисть вот гоняют, это да. Ну, страхолюдин с колдунами ещё ладно, а чего мелочь-то гонять, обижать маленьких, заняться больше нечем?

— Под себя гребут, — махнул кто-то рукой, — вот и увлеклись. Не понимают, ироды, что мы люди взрослые и их насквозь видим. Мне вот лично Писанием глаза не замылишь. Загробной жизни, конечно, охота, но ведь правды не знает никто. Может, и брешут, как проверишь?

— Единственный пряник, — согласился я с незнакомым мне штурманом в годах. — Но очень сильный. Если б точно знать, без штанов бы к ним побежал.

— Чёрт его знает, что там на самом деле, — поддакнул мне Вовка. — Единый-то знаки попам являет, но ведь ни разу же с ними не поговорил! Такое ощущение, не сильно-то они ему и нужны. Вот маг наш корабельный, Серёга, тоже светиться умеет не хуже ихнего, особенно когда выпьет, но поклоняться и руки целовать ему при этом не требует. Нормальный чувак. Но и загробной жизни при этом не обещает, правда.

— Наш тоже не обещает, — подтвердил и я. — Зато лечить и летать умеет. И тоже ни от кого ничего не требует. Только чтоб веселиться без него не ходили, и всё.

— Да и Единый, по большому счёту, ничего такого не просит, — снова влез немолодой штурман, немало, как видно, передумавший по этому вопросу и решивший поделиться наболевшим. — Просто верь, не делай другим того, чего себе не желаешь, и воздастся тебе. А вот так, чтобы из всего мира монастырь сделать, это извините, это ваши личные придумки. И святого в них нет ничего, я властолюбие за версту чую. А уж других утеснять под таким предлогом, этого Единый точно не просил. Люди помнят, кто их в Лютую Зиму от смерти спас!

Последние слова он проговорил с явным вызовом и всё громче с каждым словом, прямо в глаза кому-то, подошедшему и остановившемуся за моей спиной. Разговоры вокруг смолкли, и я нехотя развернулся, чтобы поглядеть на этого кого-то.

— Здравствуйте, — просто сказал нам всем отец Николай, тот самый друг Арчи и мой знакомец по награждению Кирюхи в аэропорту Белого Камня. Он не стал никому протягивать руки для благословления и выполнять прочие приличествующие случаю обряды. Возникло ощущение, что к нам подошёл просто знакомый парень в странной одежде, вот и всё. Все невольно прониклись, оценив подход.

— Здоровей видали, — улыбнулся я ему. — Чаю хочешь?

Вовка удивлённо покрутил головой но пододвинулся, освобождаю отцу Николаю место рядом со мной.

— Полностью с вами согласен, — тихо сказал отец Николай немолодому штурману. — И чаю бы с вами с удовольствием выпил, но времени нет совсем. Артём, поговорить бы.

Я поднялся, но сильно-то и скрывая своё неудовольствие.

— Опять личная инициатива? — я в упор посмотрел на него. — И снова по чужой наводке? Ты для кого ошейничек-то у нас в тот раз выпросил, можешь мне сказать?

— Тот, для кого просил, — отец Николай виновато посмотрел на меня. — В том монастыре сейчас сидит. С остальными идиотами вместе. Так что да, личная инициатива.

— А смысл тогда нам разговаривать? — удивился я. — Полномочия у тебя какие? Никакие? Да и не буду я с тобой без Арчи и Лары разговоры вести, у меня от них секретов нет. Не хочу и всё.

— Вот полномочий как раз хватает, — уверил меня он. — У нас в последнее время много мест освободилось, анафему сутками поют. Повысили в сане и обязанностях. И я как раз через тебя хочу до Лары достучаться, не допускает она меня к себе, а дело зело срочное. И Арчи с ней, закрыт для общения наглухо.