Ночь Крови - Ричард Кнаак

И тут Мясник, словно ожидая подобного случая, прыгнул, а Ультар уже никак не успевал защититься. Лезвие рассекло живот моряка и откинуло назад. Зашатавшись, он упал в грязное месиво, под ним начала растекаться кровавая лужа. Переступив через чужие трупы, Мясник вновь поднял секиру.

Ужас и гнев охватили Фароса так сильно, как никогда в жизни. Он рванулся изо всех сил, прыгнув на своего давнего мучителя с занесённым мечом. Пэг успел отбить меч, но от удара оба покатились по земле; секира надсмотрщика и меч Фароса отлетели в разные стороны.

Они схватились врукопашную, молотя кулаками, куда придётся. Пэг вцепился в горло Фароса, намереваясь свернуть ему шею.

— Я… убью… тебя… — Мышцы Фароса вздулись, он разжал смертельный захват.

Юноша не мог сравниться силой с надсмотрщиком, но раны и усталость Пэга быстро брали своё. Теперь уже Фарос медленно сжимал руки на горле Мясника.

— Да… я умру, — внезапно прохрипел тот, — но… позже тебя!

Глаза надсмотрщика полыхнули, он выпустил руки Фароса и выхватил из-за пояса длинный кинжал.

— Жалкий… телёнок!

В голове у Фароса помутилось, он опять подвёл тех, кто пожертвовал собой ради него! И на этот раз ошибка, видимо, будет смертельной…

Внезапно по телу Пэга прошла судорога, рука с кинжалом задрожала, не в силах нанести удар, изо рта пошла кровавая пена. Воспользовавшись заминкой, Фарос собрал все силы, какие у него только оставались, и резко откатился в сторону, как можно дальше от надсмотрщика. Рука подвернулась, наткнувшись на что-то твёрдое. Секира Ультара.

Он схватил оружие и, не глядя, послал лезвие навстречу встающему Пэгу. Удар пришёлся тому в бедро; Мясник хрипло взревел и рухнул на спину, выпустив кинжал. Отбросив тяжеленную секиру, Фарос подобрал кинжал, заставив измученное тело ползти туда, где корчился и завывал гигантский минотавр. Удар юноши глубоко разворотил бедро Мясника, и теперь Пэг был обагрён собственной кровью, гримаса боли и ненависти больше обезобразила его и без того мерзкое лицо, но руки надсмотрщики лихорадочно шарили по земле в поисках оружия.

Фарос, усмехнувшись, показал ему клинок. Несмотря на жуткое состояние, Мясник нашёл в себе силы броситься на ненавистного заключённого.

Сжав зубы, Фарос воткнул длинный кинжал между рёбер надсмотрщика по самую рукоятку. Пэг вновь захрипел и упал на спину, костенеющими пальцами стараясь ухватить окровавленную гарду, в его гаснущем взгляде читалась ненависть.

— Ты, проклятый…

Мясник вздрогнул, и его голова безжизненно запрокинулась. Пэг дёрнулся в последний раз и замер навсегда. Фарос был залит кровью надсмотрщика с головы до ног. Он бездумно вытащил кинжал из его груди и, покрутив в пальцах, отбросил, словно испугавшись.

Медленно поднявшись, юноша двинулся к телу Ультара. Воздух вокруг заполняли лязг оружия и крики сражающихся.

— Ультар… — Он тронул моряка за плечо.

Тот не пошевелился.

Перевернув тело. Фарос понял, что друг умер мгновенно — слишком страшна была рана, нанесённая Пэгом. А он так и не раскрыл верному моряку своё истинное имя… Волна сожаления накрыла юношу. Он закрыл глаза моряку и вложил ему в руку верную секиру, затем поклонился телу и тут вспомнил любимую песню Ультара.

— Настанет момент — я увижу свой дом… — пробормотал Фарос. — Пусть твоя душа вернётся в море, Друг. Громкий стук копыт по камню прервал его короткий траур, юноша понял это, только когда большой отряд всадников вывернул прямо на него. Теперь легионеры были повсюду, все больше заключённых бросали оружие и склоняли рога в знак смирения. Те, кто решил бороться, просто предпочли смерть последующему наказанию.

Фарос, не думая об опасности, встал перед телом Ультара, отчаянно размахивая руками в попытке остановить конных, несущихся прямо на его мёртвого друга. Первое животное встало на дыбы, наездник в ярости обрушил плётку на жеребца. Фарос упал на колени, но и не подумал отступать, продолжая махать руками и распугивать лошадей. Он словно обезумел — никто больше не должен был осквернить тело единственного минотавра, проявившего к нему участие. Жеребец рванулся вперёд и опустил копыто на голову Фароса. Юноша замертво свалился в рыхлую кучу пепла…

Мариция со своими солдатами была уверена, что погибнет, но продолжала бороться. Дочь Хотака потеряла всех своих воинов, у неё осталась лишь горстка стражников, но, несмотря на это, она не собиралась сдаваться. Тогда затрубил рог, и колонна самых прекрасных в мире легионеров императора ворвалась через ворота, без жалости рубя негодяев. Знамя Боевого Коня придало сил её солдатам, они рванулись вперёд с утроенной силой.

Восставшие пробовали держаться, но силы их были на исходе, сражаться с подготовленными воинами на два фронта они не смогли, и сражение быстро превратилось в резню. Всадники окружали разрозненные группы шахтёров, которые пытались сопротивляться, и безжалостно уничтожали. Они кружили и кружили, а мёртвые бунтовщики падали под копыта коней. Последние смельчаки опускались на колени, прося милости.

Густой дым, смешанный с пеплом, все ещё затягивал лагерь, поэтому Мариция шла вперёд осторожно.

Вокруг кружили дымные тени, в которые превратились повстанцы, и тянули к ней призрачные мечи. Был тут и чёрный гигант с огненными глазами, который убил её телохранителя и сам пал от её руки. Один из воинов потянул Марицию назад.

— Миледи! Не бегите первой, мы должны проверить местность, а вас вывести к воротам, там почти нет дыма.

— Веди, — резко бросила она сухими губами. На холме показались полдюжины всадников, они гнали перед собой двоих шахтёров. Один из верховых взмахнул секирой и уверенно зарубил сначала одного бунтовщика, затем второго. Мариция узнала командира — это был Бастиан. Он не остановился, но, перед тем как исчезнуть в дыму, отвесил сестре краткий поклон.

Несколько стражников Мариции кинулись в дальний угол двора, где разоружали последних сдавшихся.

— Сгоняй их в центр двора! — слышались крики. Она пошла туда, где, уже в круге охраны, сидело несколько дюжин заключённых. Рядом лежали, ужасно завывая и стеная, раненые. Струйки пленных становились полноводными реками — все они потеряли надежду и прекрасно понимали, что всё кончено. Скоро уже ряды шахтёров лежали, уткнувшись лицами в пепел, перед торжествующими стражниками. Многие из тех стражей, кто выжил, предлагали немедленно казнить каждого.

— Ну-ка прекратили подобные разговоры! — рявкнула на них Мариция. — Их судьба в руках императора, и только его, понятно?

— Да ведь мы только… — начал один, но другой незаметно пихнул его в бок, и тот заткнулся.