По образу и подобию (СИ) - Мария Шмидт

— Теперь это ваша комната, — доброжелательно пояснил Тутелариус, — вам будет помогать Нинэлли, она подойдет немного позже, а пока можете располагаться. Если что-то потребуется, я буду внизу.

Эриния прошла внутрь и осмотрелась. Комната как комната, ничего особенного. Светленькая, чистенькая, не очень просторная, но и не тесная. Солнечная. Окно при желании можно закрыть плотными портьерами, которые сейчас раздвинуты в разные стороны, за окном какое-то здание, сбоку еще и конюшня. Узкая кровать, зеркало, стол, стул. Есть каморка для вещей и туалет с ванной. Жить можно.

Изучив обстановку, Эриния развязала ленты и сняла шляпку, положила ее на кровать. Потом села рядом и задумалась.

За последние несколько часов ее жизнь здорово изменилась, и эти перемены скорее радовали. Здесь, в Аримании, ее ждали. Ждал папа Виттио, ждала мама Элоя, они очень переживали и так искренне обрадовались. Ждал этот несносный Ланаор, с которым они уже успели повздорить. Наверное, не стоило требовать такой жестокой клятвы, но Эриния тогда очень испугалась. И еще было тепло на душе от того, что не захотел отпускать ее обратно, и даже произнес эти страшные слова. С другой стороны, теперь точно не будет стирать ее память. И вообще.

Потом Эриния стала думать о Карпенко. Наверное, он бы очень обрадовался, если бы смог увидеть свою Наташу и Ромку, Агнессу Ильиничну. Интересно, а что если?

Она подошла к зеркалу и позвала шепотом: «Егор Николаевич!»… Ничего не произошло.

Но ведь точно помнит, как там, у Ланаора, получилось снова открыть портал, пусть на мгновение. Достаточно было отчаянно захотеть вернуться к Агнессе Ильиничне.

И тогда Эриния всей душой захотела оказаться рядом с суровым Ромкиным отцом. По поверхности зеркала пробежала рябь, она увидела спину мужчины. Егор Николаевич стоял на краю волнореза и смотрел куда-то в море.

— Егор Николаевич, — позвала Эриния.

Спина вздрогнула, мужчина медленно обернулся. Нет, ему определенно не идет такое глупое выражение лица.

— Егор Николаевич, вы хотите в Ленинград? — спросила Эриния, высунувшись по пояс.

Карпенко не поверил. Наверное, правильно сделал. Потому что только сейчас Эриния догадалась, что в это узкое зеркало ему никак не втиснуться.

— Вы должны найти большое зеркало, и чтобы рядом никого не было. Сколько вам нужно времени?

— Что за чертовщина, — ответил Егор Николаевич.

— Это никакая не чертовщина, я была в Ленинграде и познакомилась с вашей семьей, так вы хотите к ним или нет?

— Большое зеркало?

— Да, и чтобы рядом никого не было, а то мне влетит. Ну так что? У меня совсем мало времени.

— Через двадцать минут.

— Хорошо! — Эриния вернулась в комнату и развеяла портал.

На душе стало радостно. Вот все удивятся, когда увидят ее такой красивой. И Ромка точно перестанет на нее дуться за то, что Наташа расплакалась. И, может, захочет стать ее другом. Эринии очень хотелось, чтобы у нее появился настоящий друг.

Глава 30. Дневник Эринии Конерс (15–17 августа 1958 года)

Дневник Эринии Конерс

Ленинград, 15 августа 1958 года.

Наверное, нет смысла вести дневник, если забывать про него так надолго. Но, с другой стороны, о чем было писать? Если только о том, как пыталась выучить программу средней школы за несколько недель. Будь у меня пару месяцев назад хоть какое-то представление о том, сколько всего надо знать и сделать, то идею с институтом откинула бы сразу. Или отложила бы на год.

Все оказалось слишком сложным для меня. Книги, книги, книги… Неужели кто-то может все это запомнить? Агнесса Ильинична научила писать конспекты, выбирая из текста только ключевые мысли. В итоге стопки тетрадей и огромная мозоль на среднем пальце. Интересно, эта мозоль так и останется навсегда? Или пройдет? Хотя, если поступлю, уже предвижу, писать придется столько, что у мозоли никаких шансов сойти.

А если не поступлю?

Агнесса Ильинична говорит, что тогда можно будет устроиться в больницу санитаркой. Так многие начинают, это бесценный опыт. Вот Ланаор удивится, если так оно и получится. Спросит: «Душа моя, а чем ты там занимаешься?». А я ему расскажу, как полы мою в больнице и утки меняю. Может, будет так потрясен, что сразу замуж позовет?

Скажет: «Душа моя, зачем ты так себя мучаешь, и меня тоже. Мне так одиноко без тебя, давай поженимся». А я поведу бровью и отвечу: «Дорогой, это все, конечно, замечательно, но тебе придется немного подождать, я твердо намерена подготовиться и поступить в Первый медицинский, с успехом его закончить. А там, как знать, может, еще профессором захочу стать». Он схватится за сердце, а я такая возьму его за руку, пульс нащупаю: «Хм, — скажу, — да у вас легкая тахикардия, дорогой. Чаще гуляйте на свежем воздухе, а еще я вам выпишу успокоительный сбор».

Но такого никогда не будет.

И я тоже хороша, напридумывала себе всякого.

«Хорошо, если ты никогда этого не поймешь, — сказал тогда Ланаор, — просто прими как данность. Я был женат на девушке, о которой мечтал. Я был с нею счастлив, но не смог уберечь. Не собираюсь больше ни с кем связывать свою жизнь, это равносильно предательству. Ты права, я должен отпустить те события. Но это не значит, что смогу забыть. Я не хотел становиться объектом твоей первой влюбленности, всегда относился к тебе как к младшей сестренке. Относись и ты ко мне как к родственнику. И закроем этот разговор раз и навсегда».

Все экзамены позади, на следующей неделе должны вывесить списки поступивших. Найду ли там свою фамилию?

Завтра отправляемся с Агнессой Ильиничной в Ариманию. На этот раз на весь день. Последнее время совсем ведь не гостили, так, набегами. Я к папе Виттио на прием больных, Агнессе Ильиничне открывала портал к дому Карпенко. Когда прием заканчивался, буквально пять минут на обед с родными, а там уже и Агнесса Ильинична ждет. У меня на общение с Наташей и Егором Николаевичем времени особо не было, да и желания, признаться, тоже. Последние пару раз Агнессу Ильиничну Роман провожал. Просто здоровались, обменивались дежурными фразами. Вижу, как плохо ему.

Чувствую себя виноватой.

Хорошо, что Агнесса Ильинична все понимает, ни слова о внуке. Да и вообще.

Много раз вспоминала тот разговор с Егором Николаевичем, понимаю, что как отец он прав. У меня, действительно, еще ветер в голове, разве такая жена нужна Роману. Дорогая Всевидящая, пожалуйста, пусть он встретит хорошую девушку и забудет про меня. Пожалуйста.

Одно хорошо, не будь того разговора, не оказалась бы я в Ленинграде. Агнесса Ильинична говорит,