Раскаты грома - Уилбур Смит

Гарри с непонятной робостью выслушал эти слова, обдумал с растущим пониманием их смысл и понял, что они искренние. Он сразился с Шоном и победил. Это нечто такое, что нельзя уничтожить, чего Шон никогда не сможет отнять у него. «Я победил его. Победил впервые в жизни». Это был эмоциональный оргазм, до того сильный, что Гарри долго не мог ни пошевелиться, ни ответить.

– Шон… – Он задохнулся. Схватил протянутую руку Шона обеими руками и затряс. – Шон, может быть, сейчас… – прошептал он. – Я хотел бы… когда вернемся в Ледибург…

Он замолчал и в замешательстве покраснел. Быстро отпустил руку Шона и сделал шаг назад.

– Я подумал, может, ты захочешь приехать в Тёнис-крааль, – пробормотал он, – как-нибудь, когда будешь свободен. Посмотреть старое место. – И уже энергичнее добавил: – Так много времени прошло. У меня есть старые папины…

– Никогда! – прошипела Энн Кортни.

Никто из них не заметил, как она подошла и оказалась рядом с Гарри. В ее глазах ярко сверкала ненависть, а лицо побелело, когда она взглянула на Шона.

– Никогда, – снова прошипела она и взяла Гарри за руку. – Идем, – приказала она, и Гарри покорно последовал за ней.

Но он оглянулся на Шона, и в его взгляде была отчаянная мольба. Просьба понять его и простить слабость.

Глава 81

Как человек, живущий в поясе ураганов и по форме облаков и тишине, предшествующей буре, понимающий, чего ожидать, Руфь сознавала, что ей придется справляться с беспредметным гневом Шона – его откликом на неудачу. Такие приступы случались у него редко и никогда не затягивались надолго, но она боялась такого его настроения и, как заботливый домовладелец готовится к приходу урагана, приняла меры предосторожности, чтобы смягчить ярость Шона.

Добравшись до отеля, она срочно вызвала управляющего.

– Пусть нам через полчаса подадут завтрак – не обычную вашу стряпню, а что-нибудь действительно вкусное.

Управляющий немного подумал.

– Устрицы. Мы только что получили бочонок со скал Умванга.

– Прекрасно.

Руфи понравилось, как управляющий воспринял ее просьбу.

– Затем могу порекомендовать копченый окорок, холодную оленину, холодного скального омара, салаты.

– Замечательно. А что насчет сыра?

– Григ. Голландский блю. Камамбер.

– Вино?

– Шампанское?

– Да, – сразу согласилась Руфь. Она собиралась бесстыдно воспользоваться слабостью Шона к этому вину. – Бутылку «Вдовы Клико»… нет, пожалуй, три бутылки.

– Послать вино сначала?

– Немедленно – с лучшими бокалами и в серебряном ведерке, – распорядилась Руфь.

И пошла в свою туалетную. Хвала Господу, у нее есть французские духи и платье из серого шелка, которое она берегла как раз для такого случая. Она быстро, но искусно поработала над лицом и волосами, а закончив, посидела перед зеркалом, придавая лицу выражение спокойствия. Результат весьма удовлетворительный, решила она после критического изучения. С первой их встречи Шон не мог устоять перед ее распущенными локонами. Они делали ее похожей на девочку.

– Открыть вино, мадам?

– Да, пожалуйста, – крикнула Руфь из гардеробной и стала ждать прихода урагана.

Десять минут спустя он явился в виде легкого зефира – сигара в зубах, руки в карманах, лицо озадаченное.

– Эй! – сказал Шон, увидев ее, и вынул сигару изо рта. – Дивно!

То, что он заметил ее наряд, свидетельствовало о неточности метеопрогноза, и Руфь расхохоталась.

– Что смешного? – спокойно спросил Шон.

– Ничего и все. Ты и я. Выпей шампанского.

– Сумасшедшая женщина. – Шон поцеловал ее. – Мне нравится такая прическа.

– Ты не разочарован?

– Результатами? Да, наверно, разочарован.

Он подошел к столу, налил вино в хрустальные бокалы, один протянул ей, другой взял сам.

– Предлагаю тост – за короткую волнующую политическую карьеру Шона Кортни.

– Ты так этого хотел, а сейчас…

Шон кивнул:

– Да. Я всегда хотел победить. Но игра проиграна… – Он пожал плечами. – Сказать тебе кое-что? Мне уже надоело произносить речи и пожимать руки. Чувствую, что глупо улыбаюсь даже во сне.

Он подошел к одному из кожаных кресел и с удовольствием сел.

– Есть еще кое-что. Садись, расскажу.

Она подошла, села ему на колени и просунула руку под рубашку, почувствовав короткие жесткие волосы на груди и упругую плоть под ними.

– Расскажи, – сказала она, и он рассказал ей о Гарри. Медленно, ничего не упуская: о ноге, о том, как было у них в детстве, и наконец о Майкле. Она помолчала, и Шон увидел в ее глазах боль – Руфь думала о том, что он спал с другой женщиной. Наконец она спросила:

– Гарри знает, что Майкл твой сын?

– Да. Энн ему сказала однажды вечером. Тогда я ушел из Ледибурга. Он хотел убить меня.

– Почему ты ушел?

– Я не мог оставаться. Гарри ненавидел меня из-за сына, а Энн – из-за того, что я не хотел ее.

– Значит, она по-прежнему хотела тебя?

– Да. В тот вечер… в тот вечер Энн пришла ко мне и…

– Понимаю.

Руфь кивнула, все еще испытывая боль и ревность, но пытаясь понять.

– Я ей отказал, и тогда она пошла к Гарри и выложила ему все о ребенке. Боже, какая она гнусная тварь!

– Но если ей нужен был ты, почему она вышла за Гарри?

– Она была беременна. Считала, что меня убили на зулусской войне. Вышла замуж, чтобы у ее ребенка был отец.

– Понятно, – прошептала Руфь. – А зачем ты рассказываешь об этом мне?

– Хочу, чтобы ты поняла, что я чувствую к Гарри.

– После того, как он поступил на том собрании, ты не должен испытывать к нему симпатию.

– Но он целился не в тебя, а в меня. – Шон помолчал. – Ты понимаешь, о чем я. Я перед ним в долгу. И теперь, кажется, смог уплатить этот долг. Поэтому…

– Поэтому ты рад, что он сегодня победил? – закончила за него Руфь.

– Да, – ответил Шон. – Ты ведь понимаешь, как это для него важно. Впервые он сумел… сумел… – В поисках слов Шон смущенно размахивал руками.

– Сумел соперничать с тобой на равных, – подсказала ему Руфь.

– Совершенно верно!

И Шон кулаком ударил по ручке кресла.

– Когда я подошел его поздравить, он готов был принять меня. Даже пригласил в Тёнис-крааль – и тогда эта проклятая женщина вмешалась и увела его. Но я знаю, что теперь все будет в порядке.

В дверь постучали, и Руфь соскочила с колен Шона.

– Должно быть, официант с завтраком.

Но не успела она дойти до двери, как стук повторился – да такой настойчивый, что грозил обрушить штукатурку.

– Иду! – раздраженно сказала Руфь и распахнула дверь.

Во главе с Бобом Сэмпсоном в комнату ворвалась группа людей – жестикулируя и говоря все разом, они окружили Шона.

– Что происходит? – спросил он.

– Ты победил! – закричал Боб. – Пересчет! Ты обошел его на десять голосов.

– Боже мой! – воскликнул Шон и добавил – тихо, так что услышала только Руфь: – Гарри. Бедный Гарри!

– Откройте шампанское, пошлите за ним еще. Мы все победили! – возбужденно говорил Боб Сэмпсон. – Давайте выпьем за Южно-Африканский союз!

Глава 82

– Даже теперь. Из всех случаев, из всех возможностей – даже на этот раз.

Гарри Кортни был уже пьян. Он глубоко утонул в кресле со стаканом в руках, помешивая круговыми движениями коричневую жидкость, так что несколько капель перелилось через край и упало ему на брюки.

– Да, – согласилась Энн. – И теперь тоже.

Она стояла спиной к нему, глядя в окно их номера на освещенную газом улицу внизу, потому что не хотела видеть его лицо. Но изменить свой резкий, насмешливый тон она не могла.

– Теперь ты можешь вернуться к своим жалким книгам. Ты свое доказал – показал и себе, и всему миру, насколько ты успешен.

Медленными движениями она начала с чувственным наслаждением массировать себе предплечья. Ее пронизывала легкая дрожь, и юбки шуршали, как листва на ветру.

Боже, как близко подступила беда – и как она испугалась.

– Ты неудачник, Гарри Кортни. Всегда им был и всегда будешь.

Она снова вздрогнула, вспомнив свой страх. Муж едва не ушел от нее. Она видела, что это началось с самым первым объявлением результатов. С каждой минутой угроза становилась сильнее. Даже голос у него изменился, в нем зазвучала уверенность. Он смотрел на нее странно, без покорности, с зарождающимся презрением. Потом этот бунт, когда он заговорил с Шоном Кортни. Вот тогда она испугалась всерьез.

– Ты неудачник, – повторила она и услышала, как он то ли вздохнул, то ли сглотнул. Энн ждала и, услышав звуки льющейся в стакан жидкости, плотнее обняла себя руками и улыбнулась, вспоминая объявление о пересчете.

Ах как он съежился, точно рухнул, и повернулся к ней, ах как все разом исчезло: уверенность, презрение. Исчезло!

Исчезло навсегда. Шон Кортни никогда его не получит. Она дала клятву – и теперь сдержала ее.

И который уже раз принялась вспоминать ту ночь. Ночь, когда она дала клятву.

Шел дождь. Она стояла на широкой веранде Тёнис-крааля, а Шон вел лошадь по лужайке. Влажная ткань его рубашки липла к плечам и груди, борода от дождя вилась мелкими кудряшками, и он походил на веселого пирата.