Лощина - Карина Халле
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я размышляю над этим. Могла ли моя мама вызвать духа, чтобы тот вернул Брома? Это похоже на нее. Но почему не сказала мне?
Значит, на то есть веские причины.
— И есть еще одно осложнение, — добавляет Крейн, теперь тоном учителя. — Дух должен был покинуть тебя. Но Гессенец решил остаться. Он связан с тобой как в духовной, так и в физической форме.
— Значит, если это Бром, то гессенский солдат где-то там? — спрашиваю я, глядя на темные поля вокруг нас.
Крейн пожимает плечами.
— Не знаю. Возможно, он приходит, когда его призывают. Возможно, он ждет подходящего момента, чтобы снова завладеть Бромом. Он скрывается где-то, Бром. Я вижу его внутри тебя. Это словно рябь над темным озером.
— Вытащи его из меня, — в ужасе говорит Бром. — Пожалуйста.
— Именно это и планировал, — говорит Крейн, останавливаясь и глядя на Брома сверху вниз. — Есть несколько ритуалов, которые мы можем испробовать втроем, чтобы освободить тебя от него.
— Давайте сделаем это поскорее, — выкрикиваю я, переполненная нетерпением.
— Это не так просто, — медленно произносит Крейн. — И нужно… чтобы все согласились.
— Я сделаю все, что угодно, — умоляю я.
Он одаривает меня быстрой улыбкой.
— Не сомневаюсь, сладкая ведьмочка. Но, возможно, придется убеждать Брома.
Бром хмурится.
— Я сделаю все, что угодно. Обещаю.
Крейн печально улыбается ему.
— Это ты сейчас так говоришь, — говорит он. — Но пока ты не вспомнишь кое-что, все будет сложно.
— Что я должен вспомнить?
Крейн выдыхает, наклоняет голову, удерживая взгляд Брома.
— Меня. И кем я был для тебя. Ты должен вспомнить нас, Эйб.
Глава 32
Крейн
Бром пристально смотрит на меня, и я знаю, что он пытается вспомнить, кто я такой, где мы встречались раньше. Но каждый раз, когда вот-вот мелькнет воспоминание, он замирает. Боится. Мне знаком этот страх. Я знаю, как это изнуряет. Я видел этот страх в Нью-Йорке, прежде чем он подчинился мне.
Он тяжело сглатывает и поднимает взгляд на Кэт, которая все еще держит его голову у себя на коленях. Между ними возникает мгновение, что-то инстинктивное, результат взаимодействия двух людей, которые давно знакомы, но вместо того, чтобы ревновать к их отношениям, я просто испытываю к ним любовь.
Боже Всемогущий, неужели я влюблен в них обоих? В красавчика и сладкую ведьмочку?
Осознание ужасает.
Но я не убегаю от этого. Я принимаю страх.
Потому что последствия волшебны.
— Не бойся, — говорю я Брому. — Не отгораживайся от этого.
— Я пыталась сказать тебе, — мягко говорит Кэт, поглаживая его по щеке. — Пыталась сказать, что вы познакомились в Нью-Йорке.
Темные брови Брома сходятся на переносице, и он с трудом сглатывает.
— Я не помню.
— Ты не хочешь вспоминать, — говорю ему. — Но я могу помочь.
Его челюсть сжимается. Снова страх.
— Может, нам стоит сойти с дороги? — предлагает Кэт. — Бром, ты сможешь встать?
Он кивает, и я подхожу к нему сзади, подхватываю его под мышки и ставлю на ноги. Но не отпускаю его. Обнимаю сзади. Он высокий, мускулистый мужчина, но я выше, кладу подбородок на его здоровое плечо, упираюсь ладонями ему в грудь и прижимаюсь.
— Не сопротивляйся, — убеждаю я его.
Но он пытается бороться. Он пытается высвободиться из моей хватки, и больше нет того одурманивающего эффекта опиума, который мешает и дает мне преимущество, как это бывало раньше.
Я делаю все возможное, чтобы удержаться.
— Не двигайся, красавчик. Не стоит бередить эту рану.
При этих словах он замирает. Точно так же, как Гессенец в библиотеке.
Я могу до него достучаться.
Знаю, что могу.
— Бром, — говорит Кэт, подходя ближе, прижимаясь к нему всем телом, зажимая его между нами. — Не сопротивляйся.
Он возмущенно фыркает.
Я наклоняюсь и провожу кончиком носа по краю его уха, и он с отвращением отдергивает голову, но я настойчив.
— Ты помнишь, как мы впервые встретились? — шепчу я, обдавая дыханием его шею. Я отстраняюсь настолько, что замечаю, как по его телу пробегают мурашки, и торжествующе улыбаюсь. — Все было именно так, — продолжаю я. — Мы были в опиумном кабаке в Чайнатауне. В Манхэттене. Ты сидел в темном углу зала, курил трубку и наблюдал. Вел себя прямо как человек, на которого охотились. И, конечно, я наблюдал за тобой.
— Я не помню, — протестует Бром хриплым голосом, его тело напряжено.
— Я заставлю тебя вспомнить, если ты позволишь, — говорю я, касаясь губами мягкого местечка у него за ухом. Не прижимаюсь губами, просто дышу, как ему нравилось тогда.
Он громко сглатывает, и я провожу рукой по его груди, медленно, не торопясь.
— Я подошел к тебе. Хотел тебя. Ты сказал, что тебя зовут Эйб. Ты был под кайфом и напуган. Очень напуган. И я знал, что сделаю все, лишь бы спасти тебя, защитить, помочь, — прижимаюсь губами к изгибу его шеи, и он вздрагивает. — Я пригласил тебя к себе. Сказал, что у меня отдельная ванная. Я очень ясно дал понять, что намерен с тобой сделать.
Руками я опускаюсь к его бедрам, сжимаю и притягивают к своей эрекции, и он ахает. Перевожу взгляд на Кэт, которая смотрит на меня своими большими голубыми глазами. Она в восторге. Охвачена вожделением. Загипнотизирована. Я хочу крепко поцеловать ее, а потом попросить, чтобы она поцеловала Брома, но это не входит в мои планы на сегодняшний вечер. Я должен добраться до него. В нем заперты воспоминания обо мне.
И собственные желания, с которыми он слишком боится встретиться лицом к лицу.
— Ты пытался бороться со мной, — шепчу я ему. — Ты послал меня. Поэтому я ушел и не думал, что ты придешь — не думал, что понравился тебе. Но ты пришел. Ты бросился за мной, как бездомный пес на улице.
