Медные трубы Ардига - Владимир Михайлов

Постой, вроде бы возникает идея…»

2

На посадочно-загрузочной базе все было готово к приему долгожданного транспорта. Посадочная платформа очищена от того мусора – обломков, камней, – что неизбежно приносит с собой Большая волна. Вокруг становилось все светлее: вода пусть и медленно, но уходила, приближался отлив – время, когда то, что сейчас еще было морским дном, станет на определенные часы сушей и из этой суши снова буйно полезет странная здешняя зелень. До следующего прилива она превратится в настоящий лес, потом ее, как и все предыдущие поколения, затопит, в воде она достигнет нужных кондиций – тогда выйдут уборщики, скосят, раздробят, перекачают в отстойник Главной базы – и начнется очередной цикл производства удобрения – или же секретного продукта под названием «Зоэген». К тому времени все емкости ПЗБ должны быть готовы к приему новой массы, то есть до дна вычерпаны, промыты водой и паром – и так далее, а корабль, которому предназначена нынешняя порция продукта, уже стартует c поверхности в космос.

Но до того, как стартовать, транспорту «Маркиз Пит» еще предстояло опуститься на платформу, принять груз, а во время заливки продукта проверить механизмы и системы, начиная с жизнеобеспечения и кончая пространственной ориентацией, и если что-то окажется не в порядке – устранить неисправности. Как уже говорилось, посадка транспортов происходила на пике прилива, то есть, пройдя через атмосферу, корабль попадал в воду, чья роль здесь была двоякой: тормоза и охладителя. Таким образом, можно было изрядно экономить на антигравах, поскольку ничто не требует такого количества энергии, как инверсия гравитации, и ее предпочитают использовать только тогда, когда без этого обойтись просто нельзя: в частности, когда приходится сажать корабль с многотысячетонной массой на планету, где водяной оболочки нет, а подчас и атмосферы тоже, так что тормозиться можно лишь за счет внутренних ресурсов. Поэтому на Ардиг, где есть и то и другое, садятся именно таким образом. Это, безусловно, выгодно, хотя и довольно рискованно.

Люди летающие знают, что в каждом полете есть два наиболее опасных этапа: старт и финиш, взлет и посадка. На Ардиге посадка большого корабля куда опаснее, чем старт с него. И прежде всего потому, что скорость, которую корабль еще сохраняет в момент перехода из атмосферы в водную среду, должна быть выдержана буквально до сантиметров в секунду: окажется она чуть больше – и удар о воду может привести к самым печальным последствиям. Как сказал один летчик древних времен: «Вода мягка, пока вы сильно об нее не ударитесь». А если скорость погашена излишне – кораблю будет очень трудно, а то и невозможно справиться с водой.

Потому что на Ардиге садиться приходится не на спокойное водное зеркало: такого тут не бывает. Приливная волна обегает Ардиг, почти не встречая препятствий, с немалой скоростью, то есть представляет собою течение такой мощности, какого вы не встретите ни на одной другой планете. Оно подхватит корабль, сорвет его с рассчитанной траектории, и ему не удастся прорезать водную толщу так, чтобы безошибочно попасть на посадочно-загрузочную плиту, а только там и существуют устройства для укрепления корабля на все время стоянки.

Еще одной сложностью для финиширующего корабля является точный выбор точки входа в гидросферу. А это трудно уже потому, что на стремительно мчащейся воде никаких постоянных признаков не имеется и не может быть. Корабль идет по лучу, но не исключается, что в воде, а в особенности – при переходе в атмосферу, луч может исказиться и корабль, следуя по нему, в результате окажется вовсе не там, где хотелось бы. Одним словом, вести корабль на такую посадку способен только пилот экстра-класса, даже при том, что всю расчетную нагрузку берут на себя компьютеры. Вот по сумме всех этих причин и обстоятельств посадка на Ардиг всегда заставляет крепко поволноваться и людей на корабле, и тех, кто ожидает его посадки внизу, под толщей стремительной воды. Именно так все обстояло и сейчас.

Но – вопреки волнениям, а может быть, наоборот, именно благодаря им – транспорт и в атмосферу, и в волну вошел нормально, ведущий луч не исказился, корабельные компьютеры не глючили, устройства не отказывали, внизу, когда скорость была уже погашена, подруливать пришлось разве что чуть-чуть – и наконец здоровенная туша встала на свои восемь лап. То был миг, когда включение гравигена, пусть и на самую малую мощность, сделалось неизбежным – правда, очень ненадолго: ровно на ту минуту, что потребовалась страхующей технике посадочной платформы, для того чтобы наложить на амортизаторы свои тяжелые лапы и таким образом предохранить корабль от сноса течением, которое у дна было хотя и слабее, чем на поверхности, но все же могло при случае наломать железных дров. Иными словами – все обошлось как нельзя лучше и дышаться всем стало легко и весело. Тем более что и шестерка перехватчиков вслед за охраняемым танкером благополучно опустилась на дно, расположившись кольцом вокруг гостя. Начался обмен поздравлениями и улаживание самых первых проблем.

– Перешли в режим спокойного ожидания, – доложил капитан Узер Мо, выслушав все полагающиеся приветствия. – Готовы принять груз. Прошу, как положено, официально гарантировать полную безопасность.

Требование такой официальной гарантии было установлено под сильным нажимом страховых компаний: речь шла об очень серьезных деньгах, и страховщики вовсе не хотели нести убытки из-за того, что в подобных ситуациях бывает очень трудно, а то и невозможно найти виноватого.

– Заливочная система в полной готовности, – ответили ему. – Что касается гарантии, то на этот раз процедура будет несколько иной. А именно: одновременно с нашим документом вы даете нам письменное заверение в том, что вполне удовлетворены принятыми нами мерами безопасности.

– С чего бы это? – Капитан, похоже, этим не был очень обрадован. – Наши правила не предусматривают таких действий. У вас что – не все в порядке?

Последние слова могли относиться равным образом и к обстановке на планете, и к умственной деятельности генерал-максимата. Тот предпочел первое истолкование. И поспешил успокоить корабельщика:

– У нас, как обычно, полный порядок. Что же касается нашей просьбы – мы раньше ничего такого не просили, не собираемся и впредь, но этот ваш приход совпал по времени с Великим приливом, явлением достаточно редким, но целиком природным; мы никогда еще не принимали и не отправляли транспорты в таких условиях, поэтому и хотим… Дело в том, что мы намерены применить системы жесткой фиксации корабля и загружать вас станем не как обычно, не через бронешланг, а снизу, через аварийную трубу, так, чтобы не помешало течение: оно, как понимаете, на этот раз сильнее обычного. В остальном же…

Капитан Узер, выслушивая это, кивал головой, все более успокаиваясь. И этот маленький эпизод, вероятнее всего, не получил бы никакого продолжения, если бы (совпадение, не более, но у кого в жизни не случалось таких вот неприятных совпадений?) в этот самый миг в капитанский центр ПЗБ не вошел секретарь капитана, чтобы встревоженно доложить:

– Максимат-три, поток в Магистрали снова замедлен Главной базой – вероятно, из-за этой бабы в капсуле. Ликвидатор обещает управиться с нею в полчаса, но потом придется вытаскивать капсулу – считайте, еще не меньше часа…

– Тише вы! Не орите!

Но что случилось, то случилось: максимат, застигнутый этим докладом врасплох, не успел отключить микрофон связи с танкером, и потому капитан Узер Мо услышал все от первого до последнего слова. А поскольку он был человеком опытным, то сразу же сообразил, что причины нештатного поведения начальника базы были вызваны вовсе не только приливом.

– Добро, – сказал он, едва наступила пауза. – Картинку я усвоил. Груз у вас еще не полон, значит, начать закачку вы не можете. Вы там не забыли – в случае непогрузки по вашей вине будете платить крутые штрафы. И за мой простой – тоже. Вот зачем вам понадобилось письмо: чтобы доказать, что вина за задержку лежит на мне, а вы все делали наилучшим образом. Не получится, капитан-максимат. Я включаю счетчик.

– Ну, – проговорил максимат, – какие-нибудь полтора часа – неужели вы не нагоните их в полете?

– Это иногда получается, а иногда и нет, – ответил капитан. – Простор, знаете ли, это такая материя – там никто гарантий не дает.

– Но вы ведь постараетесь, правда? А я, со своей стороны…

Тут максимат сделал паузу, и она была воспринята совершенно правильно.

– Ну, мы всегда стараемся, – ответил капитан. – Когда есть смысл.

– Будет смысл, будет! – заверил его максимат.

– Добро. Но вы все-таки не тяните резину.

– Да мы уже, собственно…

3

Что возникшему замыслу не суждено будет осуществиться, Лючана поняла не сразу, но только тогда, когда поток, в последние минуты все быстрее уносивший капсулу навстречу противнику, как-то внезапно иссяк и капсула, проскрежетав днищем по металлу трубы, остановилась. Женщину, не ожидавшую такого поворота событий, бросило грудью на пульт, заставив несколько секунд судорожно хватать ртом воздух, восстанавливая дыхание. Но и возникшая боль, и сбой дыхания показались ей делом пустяковым по сравнению с тем, что она лишилась всякой возможности как-то двигаться, маневрировать и даже вести бой с противником, который – Лючана отлично понимала это – в любом случае не оставит своего замысла если не уничтожить ее, то, во всяком случае, снова захватить; но, однажды вырвавшись на свободу, пусть и весьма ограниченную, она не собиралась больше попадать в плен, независимо от возможных последствий.