Хозяйка чужого дома - Татьяна Тронина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проснувшись на следующий день – мрачный и хмурый день поздней осени, Лара обнаружила, что легче ей не стало. Даже более того – пробудившись, она сразу стала думать об Игоре. И чем дальше, тем сильнее тосковала по нему. Костя ушел, а она осталась дома, перезвонила Носковой и наврала что-то про простуду – работать в таком настроении Лара не желала.
Но в одиночестве тоска еще сильнее заела ее, и Лара даже пожалела, что осталась дома. Надо было чем-то заняться, отвлечься – и она не придумала ничего лучше, как поехать к матери.
– Боже мой! – возопила Анна Георгиевна еще на пороге, кутаясь в пеструю павлово-посадскую шаль.
– Что, что такое? – привычно испугалась Лара, распахивая дверцы пронафталиненного шифоньера, где было зеркало.
– Как же ты хорошо выглядишь!
– Да ну тебя, ма! – рассердилась Лара. – Когда я жила с Игорем, выглядела отвратительно, а теперь, когда с Костей…
– Что ж, все вполне объяснимо, – торжественно заявила Анна Георгиевна. – Был плохой муж, а теперь хороший.
Мать с дочерью расцеловались.
– Да, почему не позвонила заранее? Я бы твоих любимых голубцов сделала…
Лара скривилась и, ничего не ответив, прошла в комнату.
С журнального столика, ласково улыбаясь, приветственно взглянули на нее три бывших мужа ее матери. Рыжий ангорский кот подпрыгнул на кресле и метнулся под диван. На кухне кто-то мяукал наглым и настойчивым тенором.
– У тебя так хорошо, уютно… – устало произнесла Лара, занимая место рыжего кота. – Я по тебе соскучилась. Это кто там, на шкафу, Арнольд? Какой котище вымахал…
– Ромуальд. Дома-то всегда хорошо, – заявила довольная Анна Георгиевна, – я вот к вам заеду как-нибудь. Костя грибы любит? У меня соленые, рыжики. Для такого человека ничего не жалко.
– Пусть рыжики, – махнула рукой Лара.
– А этот твой, бывший, где? Уж, поди, нашел кого-нибудь? – с неприязнью спросила мать.
– Нашел. У нее и живет. Ладно, мама, об этом не будем, мне неприятно.
– Я так и знала! Так и знала, что он не останется не у дел. Уж такой юркий мужичонка, пронырливый, глаза хитрые…
– Мама!
– Как в отпуск съездили? Вся загорелая, личико лоснится… Этот бы тебя никуда не повез – сиди, мол, в Москве, подыхай от скуки в четырех стенах…
Лара хотела сказать, что поездкой в тропический рай она обязана вовсе не Косте, а сумасшедшему бизнесмену Терещенко, которому деньги некуда девать, и что с Игорем они тоже ездили в интересные места, но промолчала вовремя – знала, что в любом случае ее слова плюсов ее бывшему мужу не прибавят, все равно он у матери окажется виноватым.
– Что ты его ругаешь? Ну что ты его ругаешь! Игорь милый, добрый человек…
– Да черт с ним! Ты лучше расскажи, как съездили. А ты поправилась, – Анна Гергиевна с удовольствием разглядывала дочь. – Ты беременна?
Лара вздрогнула, вспомнив о Елене.
– Нет. Если это случится, я тебя сразу же поставлю в известность. А отпуск… Ах, мама, там было так хорошо – словно в сказке! Лучше б мы оттуда не возвращались, здесь теперь все кажется таким грубым, каким-то чересчур реальным. Я там расслабилась полностью, забыла обо всем, дошла до последней, крайней точки… – и резко вернулась назад, в эту мутную осень. Лучше б мы никуда не ездили!
– Ну-ну, девочка, это еще не последний отпуск в твоей жизни.
– Мама, я очень люблю Костю, – нерешительно начала Лара, взяв к себе на колени ласковую серенькую кошечку, которая тут же начала тереться головой о ее руки.
– И как же его не любить! – взвилась Анна Георгиевна. – Я о лучшем мужчине для своей доченьки и не мечтала. А красавец какой… Вот уж действительно – за ним, как за каменной стеной…
– Ты погоди, ты меня не перебивай, ма… Я, может, посоветоваться с тобой хочу.
– Говори! – Черные глаза Анны Георгиевны горели неистовым пронзительным пламенем, она так и впилась ими в Лару. – Кто, как не мать…
«Какие у нее странные глаза, – вдруг подумала Лара. – Будто она сумасшедшая. Или ведьма… Нет, что я говорю про любимую, родную мамочку!»
– Я вот все думаю в последнее время… Да, как из поездки вернулась, так словно на меня какое-то отрезвление напало… Может быть, я зря оставила Игоря?
Анна Георгиевна зажмурилась и энергично замахала руками.
– Что ты! И не думай! Ты все очень правильно сделала. Если б я была на твоем месте, я бы ни секунды не сомневалась…
Лара покосилась на столик, где стояли фотографии покойных мужей ее матери, – веселая троица как будто даже подмигнула ей…
– Мне кажется, Костя – лишь увлечение, а на самом деле я любила и люблю только Игоря. Просто… Нет, ты не перебивай меня, ты дослушай! Просто в какой-то момент я устала его любить – слишком много сил уходило на него. А теперь я отдохнула, и все вернулось на прежнее место.
– Это у тебя от глупости, – авторитетно заявила Анна Георгиевна. – Ты не думай, ты живи. Вот что правда – ребеночка вам надо с Костей. Тогда все глупости из головы сами выветрятся…
– Я хотела ребенка от Игоря. А теперь… – Лара вдруг заплакала. – Ты же меня совершенно не понимаешь, зря я к тебе приехала…
Анна Георгиевна перепугалась и ловким, словно у фокусника, движением достала из кармана пузырек с валерьянкой.
– На вот тебе… Сейчас я водички! – засуетилась она. Все кошки вдруг встрепенулись, выскочили из своих укрытий и завертелись вокруг ног Анны Георгиевны. – Кыш! Ишь, учуяли…
Лара выпила валерьянки и спросила Анну Георгиевну:
– Ты можешь мне внятно объяснить, за что ты не любишь Игоря?
– Могу. И объясню… – Она принялась путано и нелогично излагать свои мысли, но Лара уже не слушала ее.
– Мама, тебе не скучно здесь? Одной? – вдруг спросила она, прервав речь матери на полуслове.
– Что? Мне скучно? – Анна Георгиевна расхохоталась, с облегчением переменив тему. – Разве ты не видишь, сколько на мне зверья! С утра до ночи… И потом – я шью, вяжу. Вот, покажу, какую душегреечку смастерила… Что-то дует на кухне от пола.
И она полезла в объемистый комод. Серая кошечка глядела в лицо Ларе неподвижными желтыми глазами, принюхивалась. «Словно гипнотизирует, – вяло подумала Лара. – Ах да, это же от меня валерьянкой пахнет…»
Мать увлеченно копалась в комоде, время от времени вытаскивая какую-нибудь вещь, и излагала подробную биографию каждой.
Среди трех фотографий за спиной Анны Георгиевны был ее первый муж, Ларин отец. Лара почти не помнила его – нервный худой мужчина, который вечно был всем недоволен и часто плакал, словно женщина. Он был слаб характером и не выносил суровой опеки своей жены. Однажды он не выдержал и наглотался успокоительного. Сознательно или нет он ушел из жизни – так до сих пор неясно. Впрочем, Анна Георгиевна утверждала, что Ларин отец был чересчур рассеянным и бестолковым и оттого не смог рассчитать нужной дозы лекарства.
