Танец с чашами. Исход Благодати - О. Зеленжар

– П-пожать, – заикнулся парень, а затем поджал пальцы. – Да, глупо…

Молодой охотник положил ладонь поверх руки Адлина, не зная толком, что нужно делать, а затем отдернул ее. Тот рассмеялся:

– А я думал, вы скользкие, как рыба. А тебя как зовут? – он посмотрел на девушку.

Та почувствовала его взгляд, улыбнулась:

– А я Итиар. Приятно познакомиться, Адлин. Надеюсь, мы не причиним вам хлопот.

– Я всегда езжу с кем-то, – ответил парень. – Одному страшно, да и скучно. Думаю, в это раз никто не прицепится, – и он с ухмылкой кивнул на молодого охотника. – Тебя за версту пугаться будут.

– Никто не должен понять, что он авольдаст, – горячо запротестовала Итиар, сильней прильнув к руке Ондатры. – Им запрещено покидать район Акул…

– Да какая разница, кто он, – хохотнул Адлин. – Достаточно глянуть, какой он здоровый, чтобы бежать наутек, теряя портки.

Итиар тоже засмеялась. Ондатра не нашел ничего смешного, но все равно оскалился. Адлин побледнел от этого зрелища.

– Это улыбка, – пришлось объяснить молодому охотнику. Итиар снова засмеялась.

Они погрузись в повозку, примостившись между бочек, и телега поползла между человеческих гнезд. Ондатра с удовольствием разглядывал, как они проплывают мимо, укутанные дымком и туманом, как люди идут по дороге, ведя за веревку коротконогих пахучих зверей, как заливисто кричат чайки в потасовках за рыбьи головы и требуху. Запах свежей крови наполнил рот слюной, несмотря на то, что он уже совершил ритуал утреннего подношения. Там, на столах у берега, лежали большие жирные тунцы и стоял сладостный аромат свежего улова.

Телега вильнула, удаляясь от побережья, запаха рыбы и морской воды. Под колесами заскрипел камень мощеной дороги. Обхватив его руку, Итиар приложила ее к своему лицу.

– Не верится, что я, наконец-то, куда выйду из этого заточения, – прошептала она, прильнув в Ондатре всем укутанным тканью телом.

Красный зверь издал довольный стон, заставляя провести ладонью вдоль густых черных волос. Она была так одурманивающе близко и горячила кожу сквозь мешковину. Ондатра заставил себя отвернуться и разглядывать каменные норы, лишь бы не смотреть на покачивающуюся голову, вызывающую странные желания.

Телега то ехала, то останавливалась. Вокруг роились люди, как рыбная мелочь на коралловом рифе. Разносился мерный раскатистый звук. У него был вкус крови, льда, каменного крошева. Умммм! Умммм! – прямо с вершины высокого рукотворного рифа. От этого звука красный зверь ощеривался острыми иголочками. Низкий, неприятный. Итиар никак на него не реагировала, а на вопрос ответила:

– Это колокол. В него звонят по разным причинам. Когда пожар, когда настало время для молитвы, для свадьбы, для похорон. Там, откуда я, тоже были колокола, но только в храмах.

– Храмах? Тьто такое храмах?

– Храм. Место, где ты молишься богам, и где святые люди говорят их волю, – она коснулась большим пальцем своего лба, где краской точка, а затем провела им вдоль нарисованной на носу линии.

– Боги не говорить, – ответил Ондатра, глядя на умиротворенное лицо Итиар. – Боги не уметь. Они давать и брать.

Девушка вздохнула:

– Боги людей умеют то же, что и люди, разве что еще вызывать дождь, превращаться в зверей и птиц, исцелять болезни…

Ондатра представил фигуры из бушующей штормовой воды. Они пели, играли крошечными корабликами в потоках косого дождя. Разве с ними можно говорить? Их голос – оглушительный рокот, разорвет любые перепонки, размелет кости в труху. Зачем им превращаться в зверей и птиц, если они сами полны ими до краев? Не стоит звать их, иначе сметут, протащат по острым камням. Единственное что верно – это про дождь. Они призовут и шторм, и волны, и водовороты. Люди странные. Бьют в громкие штуки и призывают тех, кто способен смести их одним неосторожным вдохом.

Повозка углубилась в многоликую толпу. Отовсюду лилась музыка, смех, обрывки разговоров. Итиар с интересом прислушалась:

– Где мы сейчас?

– В Певчем, – откликнулся Адлин. – Тут всегда толпа.

Они медленно преодолели разноголосый гул, переместившись в район потише. Ондатра с удивлением посмотрел на длинную черную процессию, которой телега уступила дорогу. Адлин почтительно склонил голову, но когда вереница повозок, всадников и пеших скрылась за поворотом, злобно сплюнул под ноги:

– Как хорошо, одним богатым уродом меньше.

Телега подъехала к высокой стене, которой был обнесен город. Ондатра пытался представить, как люди построили ее, и в голову лезли только ассоциации с крошечными коралловыми полипами. Двуногая рыба с копьем, охраняющая проход, без особого интереса расспрашивала Адлина, а потом кивнула на пустые бочки:

– Че, опять форель? А стерляди у них там нет?… А эти кто? – она кивнула на Итиар и Ондатру.

– Ой, – Адлин сразу стал мрачнее тучи. – Да свояк мой с дочкой, мамка велела в храм отвезть, грит, хворые, то ли пагубь, то ли гниль какая. Грят, там лечат и не такое.

Стражник оказался не из робких, приказал Итиар снять капюшон, та подчинилась, а Ондатра закатил рукав, показав руку в обмотках, и с присвистом выдохнул сквозь острые зубы. Стражник вздрогнул от этого звука, Адлин сказал:

– Да у него пол лица изъедено уже. Робеет показывать.

Стражник махнул рукой:

– Ну вас. Сам, главное, не подхвати…

Телега проехала сквозь проем, Итиар тихо сказала:

– Спасибо, Адлин.

– Да не за что, – кинул он через плечо. – Я постоянно езжу Храмовыми воротами, стражники меня знают. Я им нет-нет, да бочку горной форельки подкачу или пузырек от хворей ниже пояса, так что они всегда смотрят сквозь пальцы.

Телега покачивалась на дороге, шум города остался позади. Впереди бросали тень покрытые лесом горы и пестрые ленты водопада. Итиар долго прислушивалась к отдаленному рокоту воды и улыбалась. Увидев это, Адлин сказал:

– Это Даринкины Власы рокочут. Когда близко подойдем, шум будет стоять такой, что крику не услышишь.

– Почему так называется? – спросила девушка.

– Грят, жила когда-то красивая девка, Даринка, с волосами, как серебро, да обрезала их, чтобы спасти ейного мужика, – Адлин хлестнул пахучих зверей. – Ну и спасла, а водопад в честь этого назвали.

Ондатра предоставил себе Итиар с волосами цвета рыбьей чешуи, длинными, словно ручей. Струи красивыми волнами спадали вдоль тела. Он захотел увидеть ее, одетую в одну лишь воду.

– В моих краях женщине обрезать волосы равносильно позору, – задумчиво сказала девушка, – но сказка все равно красивая…

Она снова прильнула к Ондатре и, кажется, прикорнула. Молодой охотник наслаждался видами огромных травяных океанов и лесов, пока отдаленный гул не превратился в оглушительный рокот. Итиар проснулась, испуганно водя головой из стороны в стороны.

– Это вода, – успокоил ее Ондатра, сказав это прямо в ухо, чтобы услышала.

Она сжалась в комок, и ему пришлось укутать ее в свою накидку. Телега преодолела мост через реку и принялась взбираться в гору. Гул стал постепенно стихать, и когда он снова превратился в отдаленный ласковый шепот, Итиар, наконец, успокоилась. Ондатра вспомнил, как плыл против бурного течения прямо наверх, какая вода была мощная и