Ветер с моря - Констанс Хевен

— Едва ли в сутках найдется достаточно часов для всего этого, — заметил Роберт, роясь в ворохе карточек с золотым обрезом. Но под его руководством она постепенно научилась разбираться в многочисленных приглашениях.

То, что в Изабелле было мало жеманства, лицемерия и лукавства, — качеств, свойственных большинству светских молодых дам, казалось, делало ее еще более привлекательной. Она была необычной и интересной.

— Дикарка! — пренебрежительно высказалась одна вдова. — Не имеет представления, как себя вести!

— Разряженная деревенская мисс, а нос задирает! — бормотала другая ворчунья.

Ее чистосердечие, простота, ее обходительность в отношении к старым, незаметным, несчастным людям лишь усиливали очарование.

— Во многих отношениях она еще ребенок, — сказал Роберт, обращаясь к Мэриан, которая была недовольна экстравагантностью Изабеллы и жаловалась, что теперь их всюду ждали и приходилось выезжать чуть ли не каждый вечер, а это полностью нарушало спокойный уклад жизни Мэриан. Однако в тех немногих случаях, когда Роберт сам не мог сопровождать жену, он всегда старался вовремя оставить Уайтхолл, или игорные столы, или покой библиотеки, чтобы приехать за ней и отвезти домой.

Куда бы Изабелла ни пошла в то лихорадочное лето, казалось, всюду она встречала Люсьена, и было трудно избежать его общества, чтобы этого не заметили. Он танцевал с нею, появлялся в театральной ложе, оказывался на незанятом стуле рядом с нею во время концерта, болтал, смеялся, приносил мороженое, — насмешливый, веселый, обворожительный. Они все больше и больше сближались, и в этом таилась опасность. Казалось, Изабелла живет двумя жизнями: одна заставляла кровь быстрее бежать по жилам, наполняла Изабеллу чувством вины и возбуждения, другая была более спокойной — это те мирные часы, которые она проводила с Робертом.

Конечно, это заметили. Разумеется, об этом говорили. Но мало что доходило до Роберта. Он был не из тех, кому стоило рассказывать скандальные сплетни. Касалось ли это его самого или другого человека, он с презрением отверг бы всяческие предположения.

В день рождения Изабеллы обе ее жизни столкнулись самым невероятным образом. Она завтракала в постели после того, как поздно легла накануне, и размышляла о том, другом утре, год назад, когда она проснулась с уверенностью: что-то должно случиться, — и как она была права! Все происходило с такой быстротой, что иногда Изабелла просто не могла всего осознать.

Она пила шоколад, когда вошел Роберт, наклонился поцеловать ее и вложил ей в руки красный кожаный футляр.

Изабелла взглянула на Роберта снизу вверх.

— Что это?

— Посмотри и узнаешь.

Она быстро открыла футляр и вскрикнула от удивления и восхищения. Это были браслет и серьги, такой же работы, как и ожерелье, подаренное перед балом: из бриллиантов и изумрудов.

— О, Роберт, они такие… такие изумительные! — и, преисполненная нежности, благодарности и отчасти угрызений совести, она обняла его за шею и поцеловала. Роберт едва успел подхватить падающий поднос с завтраком.

— Ладно, ладно, теперь тебе двадцать лет и ты пожилая замужняя дама, — улыбнулся ей Роберт, с нежностью глядя на ее вспыхнувшее лицо и спутанные волосы. Неужели всего год назад он увидел ее на том пустынном берегу, босоногую, в выцветшей ситцевой юбке, не понимая еще, что безнадежно и, может быть, безрассудно влюбился? Он присел на край постели, отодвинув недовольного Рори. — Что ты собираешься делать сегодня?

— Ничего иного, как только провести день с тобой.

— Очень хорошо. Вставай и одевайся, лежебока. У меня есть план.

— Какой план?

— Подожди, всему свое время.

Он поднялся, когда Гвенни постучала в дверь и вошла. В руках у нее был большой букет темно-красных роз и небольшой пакет в бумаге с позолоченным обрезом.

— Для вас, леди, только что принес посыльный. — Она положила все на кровать. — И самые лучшие пожелания от меня и всей прислуги.

— Спасибо, Гвенни. Возьми, пожалуйста, поднос. Потом возвращайся и помоги мне одеться. Я встаю.

— Хорошо, леди.

Гвенни взяла поднос, сделала реверанс Роберту и вышла, с особой осторожностью закрыв дверь, хотя обычно делала это шумно.

— Наша Гвенни приобретает городские манеры, — весело сказал Роберт. — Кто же из твоих многочисленных поклонников прислал тебе цветы?

— Не знаю и не очень-то хочу знать.

— Не будь такой неблагодарной. Какой-нибудь неудачливый юнец потратил все свои деньги, чтобы порадовать тебя. Разверни пакет, что там такое?

Со смутным чувством тревоги Изабелла начала разворачивать пакет. Там оказалась красиво отделанная серебряная коробочка для конфет, а внутри на голубом бархате лежали четыре большие старинные пуговицы.

Изабелла сразу же узнала их. Эти пуговицы украшали тот старый сюртук, который она нашла для Люсьена на чердаке, и она поняла, что он прислал их сюда к ней домой с умыслом и хотел, чтобы это было замечено и чтобы ей было нелегко объяснить такое странное подношение.

— Это шутка? — нахмурившись, спросил Роберт. — Необычный подарок. Там есть записка?

— Нет. Просто какая-то глупая шутка. Наверное, один из приятелей Ги, — быстро сымпровизировала она. — Теперь я припоминаю. На днях я смеялась над их экстравагантными сюртуками и жилетами. Знаешь, как они стремятся следовать последнему слову моды! Должно быть, они хотели посмеяться надо мной по этому самому поводу.

Изабелла понимала, что это жалкий, бессмысленный лепет, и спрятала лицо в цветы, чтобы скрыть краску, залившую лицо. Она испытывала искушение рассказать всю эту историю Роберту. Но, если бы она это сделала, что бы он подумал? Разве не удивился бы, почему так долго она держала это в тайне? Подходящий момент был упущен, пока она собиралась с духом, принимая решение.

— Меня не волнуют выходки этих парней, с которыми водится Ги, — задумчиво сказал Роберт. — Но, думаю, надо поговорить с ним об этом.

— Ах, нет, не надо… Ты ведь знаешь, как болезненно он относится к критическим замечаниям. Его друзья безобидны, они молоды и глупы.

— Не беспокойся. Я не собираюсь разыгрывать из себя строгого наставника. — Он посмотрел на часы. — А теперь, мисс, даю вам час на одевание и прихорашивание. Потом мы поедем на матч.

— Что за матч?

— Подожди, увидишь, — ответил Роберт и оставил ее одеваться.

Джентльмены Мэрилбоунского крикетного клуба играли против джентльменов Хэмпшира. Ставка была в пятьсот гиней. Когда Изабелла и Роберт прибыли на поле близ Мэрилбоуна, здесь уже собралась большая толпа зрителей из всех слоев общества: от лорда Уинчилси, который являлся одним из попечителей клуба, до мальчика из лавки местного мясника. Для Роберта, как члена клуба, были оставлены лучшие места в первом ряду среди избранных. Изабелла до сих пор видела лишь импровизированные игры деревенских жителей на зеленых лужайках и была очарована всем: статными игроками в белых нанковых брюках, разноцветных сюртуках и высоких шляпах, и запутанными правилами игры, их Роберт пытался терпеливо ей объяснять, но они казались Изабелле настолько абсурдными, что она периодически разражалась приступами смеха.