Белый рыцарь - Жаклин Рединг

Аластер прыгнул в центр круга танцующих, удивив всех до единого тем, что с лёгкостью, так не вязавшейся с его тучностью, поймал ритм весёлого мотива. Когда стала вторить скрипка, он присоединился к хороводу, а его место занял следующий. Музыка была такой зажигательной, темп таким стремительным, что даже огонь в камине потрескивал, как будто тоже принимал участие в веселье.

Грейс повернулась кругом и, следуя узору танца, двинулась назад, вдоль цепочки танцующих, когда внезапно почувствовала спазм в животе и покачнулась. Её первая мысль была о ребёнке, и, выйдя из танцевального круга, она направилась через комнату к угловой скамье, чтобы присесть. Спазмы скоро утихли, но Грейс решила, что на время столь быстрого танца ей лучше посидеть. В ту же минуту около неё с обеспокоенным лицом опустился на колени Кристиан:

— Грейс, что-то не так?

Она улыбнулась и взяла его за руку.

— Нет, наверное, я просто слишком много танцевала. — Она подняла на него взгляд. — Кристиан, мне надо кое-что тебе сказать. Мы…

— Миледи! — забыв про танцы, к ней бросилась Лиза, от которой не отставал Эндрю. Горничная положила руку на висок Грейс. — Я заметила, что вы пошатнулись. Вам плохо? Что-то с ребёнком?

Кристиан посмотрел на жену:

— Ребёнком?

— Ребёнком? — эхом повторила за братом Элеанор, незаметно оказавшаяся рядом.

По залу внезапным всполохом взволнованных слов пронеслась весть о возможной беременности Грейс.

Грейс подняла глаза на Кристиана. Его лицо утеряло всякое выражение, а взгляд, который он устремил на неё, был каким-то странным:

— Грейс, ты хочешь сказать, что у тебя будет ребёнок?

Она не могла никак понять, рад ли он этой новости. Он выглядел таким ошеломлённым. Грейс знала лишь одно — не так она хотела сообщить мужу об их будущем ребёнке.

— Грейс?

Грейс неуверенно кивнула:

— Да, Кристиан. ты будешь отцом.

Казалось, весь зал разом взорвался восторженными криками и поздравительными возгласами. Каждый, кто был сегодня на ужине, наполнил стакан, чтобы произнести тост за лэрда и будущего ребёнка леди.

Грейс пристально наблюдала, как Кристиан принимает поздравления от присутствующих. Он пожимал руки и кивал в знак благодарности, но что-то явно было не так. Все были охвачены таким воодушевлением, что, кажется, только она одна заметила: будущий отец не улыбается.

Когда веселье обрело прежний размах и всеобщее внимание вновь было отдано танцам, Кристиан молча повернулся и направился к выходу. Он исчез в коридоре, который вёл на улицу, к внутреннему двору.

Грейс обернулась к сидящей рядом Лизе. Казалось, горничная вот-вот расплачется.

— Мне так жаль, миледи! Когда я увидела, как вы покачнулись во время танца, я так испугалась за вас и малыша, что даже не подумала, что вы ещё не сказали его светлости.

— Все в порядке, Лиза. — Грейс пожала горничной руку и посмотрела на Эндрю, который поняв намёк, шагнул вперёд.

Грейс поднялась.

— Мне нужно поговорить с мужем.

Отправившись на поиски Кристиана, она пыталась убедить себя, что он рассержен не из-за самого ребёнка, а разочарован из-за того, что она так долго ждала, чтобы сказать ему об этом. Всё, что ей нужно сделать, думала Грейс, — это объяснить, почему она так поступила.

Грейс нашла Кристиана во внутреннем дворе. Он стоял, освещённый лунным светом, спиной к ней и молча смотрел на горы, темнеющие на востоке. Одной ногой он опирался на валун, рука покоилась на колене. Если он и слышал, как она подошла, то ничем себя не выдал. Грейс в нерешительности медлила, пытаясь подобрать слова.

— Кристиан, я надеялась, что мы могли бы поговорить.

Она подошла ближе. В лунном свете было заметно, как сильно сжаты его челюсти и напряжены мускулы — он явно пытался сдержать эмоции.

Наконец он произнес пугающе глухим голосом:

— И давно ты об этом знаешь?

— Я начала подозревать в тот день, когда ты приехал в Скайнигэл.

— Прошло уже много дней, а ты до сих пор мне не сказала.

Он сердился из-за того, что она утаила от него новости о ребёнке. Если бы только она могла заставить его понять, какую неуверенность и страх чувствовала.

— Кристиан, прости, что не сказала тебе раньше. Я…

Кристиан повернулся к ней лицом — его глаза были таким холодными, что она испугалась.

— Не имеет значения, Грейс. Слишком поздно.

— Слишком поздно? Кристиан, я не понимаю…

— Неужели ты не видишь? Он победил.

И Кристиан рассмеялся. Этот жуткий, горький смех подхватил и унёс с собой порыв налетевшего ветра.

— Как бы я ни пытался, он всё равно нашёл способ обмануть меня.

Грейс ещё больше запуталась.

— Кто, Кристиан? Кто победил?

— Могу предположить, Грейс, что он говорит обо мне.

Заслонив её спиной, Кристиан встал лицом к старому герцогу, который вышел во внутренний двор вслед за ними. Вся боль, что он перенёс, стыд, вина, чьим узником он был так долго, нахлынули на него, вызвав взрыв гнева, который выплеснулся наружу после двадцатилетнего заточения.

Всю эту клокочущую ярость он обрушил на герцога:

— Ублюдок! Вы всегда знали, что одержите надо мною верх, не так ли? Вы ненавидели меня с того самого дня, как я появился на свет, потому что я был больше похож на него, чем на вас. Вы поклялись превратить мою жизнь в ад, и я сам вручил вам для этого средства. И теперь вы достигли цели — более несчастным вы меня сделать уже не сможете!

Кристиан крепко зажмурил глаза, сопротивляясь невыразимой муке, которая грозила разорвать его надвое. Его руки сжались в кулаки, а челюсть свело такой судорогой, что воздух с шумом вырывался из ноздрей. Секунду, вторую. Затем, откуда-то из глубины его существа начало подниматься новое и незнакомое ощущение силы. Это чувство росло, пока не превратилось в сознательный вызов против всего того, что так долго приковывало его к прошлому. Как лев, который, порвав цепи, наконец вырывается на свободу, Кристиан собрал ту силу, что в нём проснулась, обратив её против герцога. Он никогда больше не позволит этому человеку одержать верх. Он больше не будет жить как прежде, связанный глупым обещанием, которое у него вырвали, когда он был мальчишкой. Не ради себя — ради своего будущего ребёнка.

Кристиан вновь поднял взгляд на герцога:

— Вы не получите его, коварный старик. Мне всё равно, каким было наше соглашение. Делайте, что велит вам ваш долг, но клянусь: я увижу вас в аду прежде, чем позволю вам погубить моего сына так же, как вы погубили меня.

Не в силах больше смотреть на деда, Кристиан повернулся, чтобы раскрыть объятия для Грейс, раскрыть для неё своё сердце, которое он так долго держал на замке.