Пути следования: Российские школьники о миграциях, эвакуациях и депортациях ХХ века - Ирина Щербакова

О поезде с «гуманитарным грузом»

Воспоминания Елены Дмитриевны: «Был поезд с гуманитарным грузом, который стоял на вокзале. Я узнала, что там есть удобрения для огорода. Взяла ручную тачку, мешок и пошла к этому поезду за удобрением для своего огорода. Удобрения находились в специализированном вагоне для сыпучих грузов. Внизу вагона отверстие для разгрузки вагона. К этому отверстию человек 8-10 (сколько поместились) подставили свои тары (мешки, ведра, кастрюли). У меня был мешок. Само удобрение не высыпалось, его нужно было раздалбливать, измельчать внутри вагона. Один человек залезал в вагон и долбил удобрение, пока другой и мы рядом с ним наполняли его и свою тару. Домой я привезла 2/з мешка хороших удобрений.

Было много мешков с корнем солодки. Я домой наносила целый ящик солодки, и во время блокады, когда не было сахара, мы с дочкой пили чай с солодкой».

Елена Дмитриевна – человек сильный, в труде она находила смысл своего существования.

О боевиках Шамиля Басаева

Про чеченских боевиков, принимавших участие в войне на стороне абхазов, рассказывали многие жители Гуд ауты, но отношение к ним у всех разное. Некоторые их побаиваются и недолюбливают.

Рассказ соседа Елены Дмитриевны: «Да, чеченцы нам очень сильно помогли. Здесь Басаев воевал, он даже женился на абхазской девушке, может, слышали. Но у них здесь свои интересы были. Они хотели создать большое государство на Кавказе и сделать Сухуми его столицей. А этого здесь не хотели, вот и вышел конфликт».

Воспоминания Елены Дмитриевны: «Мой муж успел вывезти дочку в начале войны к магаданским друзьям в Подмосковье. В связи с войной занятия в абхазских школах прекратились. Большое здание школы № 2, где училась моя дочь, полностью заняли боевики Шамиля Басаева. Чтобы отклоняющиеся от службы в армии не грабили жителей на рынках и на улицах, везде дежурили боевики.

На одном из перекрестков нашей улицы жили три брата-грузина, их дома стояли рядом. Абхазы, уклоняющиеся от службы в армии, решили их ограбить и выжить из собственных домов. Братья-грузины написали заявление в штаб Шамиля Басаева с просьбой защитить их. На этом перекрестке боевики дежурили круглосуточно, защищая невоюющих грузин. В это время была холодная и небывало снежная зима. Боевики дежурили в теплой одежде, подняв воротники, но без головных уборов. Я умею шить разные шапки из меха и из ткани. Сшила образец шапки-„финки“ из ткани на утепленной подкладке и отнесла его в штаб Шамиля Басаева. Предложила, что шить шапки для боевиков буду бесплатно, материал для подкладки и козырьков у меня есть, но материал для верха должны принести заказчики (куски ткани от плаща, брюк или теплых юбок). Сшила несколько шапок, а боевики, как оплату, привезли много обгоревших досок от какого-то сгоревшего дома. Доски пригодились как дрова и для хозяйственных нужд.

Когда освободили Сухум от грузин, там начался беспредел. К пожилой русской женщине, она жила одна, повадились три молодых абхаза. Они съедали у нее все продукты. Соседи боялись вмешиваться, но сообщили об этом чеченцу-боевику. Он женился на местной жительнице и поселился в их районе. Когда чеченец узнал об очередном приходе грабителей, он немедленно пришел защитить женщину, потребовал, чтобы грабители ушли. Самый здоровенный грабитель набросился на худощавого, невысокого роста чеченца. Боевой прием чеченца моментально уложил амбала-грабителя на землю вниз лицом. Двое грабителей убежали. Чеченец поставил ногу на шею грабителю и сказал: „Если я узнаю, что ты еще кого-нибудь ограбил, я найду тебя и по-чеченски отрежу голову“'. Больше русскую бабушку никто не обижал».

О нарушениях прав человека

Большая часть грузинского населения (около 250 тысяч человек) в страхе перед победителями покинула свои дома. Кого-то вывезли в Грузию по морю, кто-то ушел самостоятельно через горные перевалы. Лишь очень небольшая часть беженцев через несколько лет смогла вернуться домой.

Мы возвращались из Нового Афона – водитель маршрутки был разговорчив и, хотя в войне по причине юного возраста участия не принимал, четко объяснил позицию в отношении будущего Абхазии: «Грузины в Абхазии такое творили, что это не скоро забудут. Во время войны они решили воспользоваться ситуацией и пограбить соседей. Даже грузинские военные были не так жестоки, как грузины, которые тут жили. Поэтому, конечно, им и пришлось уйти отсюда. Но были и те, кто воевал на стороне Абхазии, – они здесь живут и с ними все в порядке. Вот он, например, грузин. – Водитель махнул рукой в сторону парня, который сидел рядом с нами на заднем сиденье, и обратился к нему с усмешкой:

– Ты бы, наверное, застрелил меня, начнись война… Да, такие вот вы нехорошие люди. А я тебя еще катаю».

Закончил парень неожиданно: «Ну а с Грузией, я думаю, мы подружимся. Они на самом деле в большинстве своем хорошие люди и очень на нас похожи. Но дружить будем только как два независимых государства. Ведь и Германия с Россией сейчас отлично ладят. Вот и мы с Грузией, думаю, рано или поздно придем к соглашению».

Воспоминания Елены Дмитриевны: «У соседей напротив большая семья – девять детей. Одна из дочерей вышла замуж за грузина. Другая их девятилетняя дочь, дружившая с моей дочкой, пришла ко мне очень печальная с просьбой: «Можно я у вас посижу?» – «Можно». Она сидит молча, и по ее щекам катятся слезы. На мой вопрос «Что случилось?» она ответила: «Дедушка и бабушка ругают грузин, а мой папа грузин. Я его очень люблю, он не воюет, уехал от войны в Россию».

О военном госпитале и погибших

Воспоминания Елены Дмитриевны: «Гудаутская больница на время грузино-абхазской войны стала главным военным госпиталем. С поля боя в госпиталь раненых доставляли на санитарном вертолете. У этого вертолета винт во время вращения немного поскрипывал. Все жители в Абхазии знали этот звук. Когда вертолет летел к госпиталю, туда же ехали родственники воюющих на машинах, мотоциклах, шли пешком. Все были одеты в черные одежды. Стояли молча, когда разгружали вертолет, надеялись, что их сына, родственника в этом вертолете нет. Первыми выходили раненые своим ходом. После медицинской обработки ран их увозили домой. Следующих выносили на носилках, по возможности некоторых из них также увозили родственники. Останки некоторых выносили в сумках.

Абхазы после боя собирали всех убитых, хоронили на гудаутском кладбище. На каждой могиле ставили колышки с дощечкой, на которой были написаны известные о погибшем данные. Иногда полные данные, на некоторых только имя. Были таблички с надписью „неизвестный“ и дата гибели. Через „Славянский дом“ оформляли документы на тех, кого увозили к родственникам в запаянных гробах – груз 200.

За трупы погибших абхазов грузины требовали выкуп по 50 тысяч в российской валюте».

Об освобождении Гагры и памятниках

Воспоминания Елены Дмитриевны: «Для взятия Гагры, вероятно, была тщательно подготовлена военная операция. Гагру брали с трех сторон: с гор шли те, кто отлично знал каждую тропинку, со стороны Гудауты наступали боевики Шамиля Басаева и уже обстрелянная, обученная абхазская армия. Со стороны российской границы, вероятно, военные, но было много добровольцев из России и бывших республик Советского Союза. В „Славянский дом“ регистрироваться приходили добровольцы.

В Гудауте до войны существовала и сегодня там же находится воинская часть. Перед войной ее начали расформировывать. Друзья нашей семьи из воинской части в то время уехали в Россию. Там я добывала авиационный керосин для керосиновой лампы во время блокады. Наверняка эта часть участвовала в освобождении Гагры и обучала призванных на воинскую службу жителей Абхазии.

Освобождение Гагры от грузин было очень радостным событием. Праздничных фейерверков в Абхазии негде было взять. На радостях в небо стреляли из автоматов трассирующими пулями. Дочери подарили одну такую пулю с красной головкой. От такого салюта все небо было в красных вспышках. Изредка стреляли настоящими боевыми ракетами, которые надолго зависали в вышине, освещая Гудауту».

О последних днях в Абхазии

Воспоминания Елены Дмитриевны: «После освобождения Сухума муж все-таки приехал жить в Абхазию. На деньги, которые он привез, мы купили в Гудауте, с разрешения президента Ардзинбы, дом недалеко от места моего проживания. Вставили оконные рамы, купили необходимые стройматериалы. Муж купил подержанную машину, отремонтировал и покрасил ее. Мы собирались после ремонта дома переселиться. Но не получилось.

Мы всей семьей поехали к друзьям, возвращались, когда наступили сумерки. Машину решили поставить в гараж брата, который по состоянию здоровья уехал в Москву. Брат жил на улице Чагава, это недалеко от нашей хибары. Муж вышел из машины, оставив мотор включенным, чтобы открыть гараж и загнать туда машину. Дверь со двора в гараж оказалась сломанной. Он позвал меня. Дочь осталась в машине. Когда я подошла к калитке, появились два бандита в масках. Муж взял для защиты булыжник, а на него один из бандитов нацелил автомат. Я побежала к машине. Второй бандит догнал меня и ударил так, что я упала и повредила ногу. Но тогда не чувствовала, встала и побежала к машине. Бандит добежал первым. Дважды дернул ручку незапертой дверцы машины, где сидела дочь. Бог помог, дверь не открылась! Пока бандит обегал машину, дочь выскочила из нее. Я схватила дочь и прижала к себе, бандит тянул ее за волосы в машину. Подбежал второй бандит, машину угнали задним ходом. Я долго не могла расцепить руки, держала дочь, пока муж не помог. Я кричала, просила помощи. Во всех окнах соседей был потушен свет, никто не вышел, никто нам не помог. На нашей улице Маяковского соседи прибежали бы.