Мысли быстрого реагирования - Сергей Кара-Мурза

Раньше считалось, что именно смешение, переплетение разных форм сознания, научного с религиозным, ведет к подрыву обоих способов видения мира — потому и говорил Ницше, что оба типа мышления «должны лежать рядом, быть отделимыми и исключать всякое смешение». Смешение школы и вуза, ставших механизмом передачи именно рационального знания и навыков мышления, с религиозным собранием чревато риском создать питательную среду для химерического сознания. Что об этом думают философы и богословы? Их диалог на такие темы не возникает.

О чем это говорит? Мне кажется, все наши гуманитарные сообщества были так травмированы грубым реформаторским вторжением радикальной идеологии в мировоззренческие структуры, что все, не сговариваясь, как будто дали обет молчания в случае приближения к этим болезненным проблемам. Это как-то ясно проявилось на нашей конференции, где царил дух взаимного уважения и даже симпатии — так не хотелось ненароком разбередить раны!

Если так, то не стоит настаивать на диалоге и тем более его форсировать. Но ведь где-то — не на конференциях, а на семинарах в более узком кругу — надо же начинать распутывать клубки запутанных противоречий! Я имею в виду не религиозные вопросы, а вообще проблемы общества и культуры, хотя и там придется коснуться взаимодействия разных типов мировоззрения и познания.

Вот методологическая проблема — найти приемлемые формы организации таких обсуждений, чтобы участники не разбежались после первого заседания.

29.12.2014

Мы подошли к важному вопросу (для самих себя). Надо или не надо нам подвести итоги наших умозаключений в тот период, когда делался исторический выбор начала девяностых годов? Тогда нам предложили расплеваться с Россией в форме СССР, обрести независимость от всех этих казахстанов и украин и пролезть в комфортный «наш общий европейский дом»… Многое излагалось туманно, но главное можно было понять. Например, в меню входило прощание с исторической Россией — новая Россия родилась с Декларацией о независимости 12 июня 1990 г. Серьезный шаг — отказаться от такого исторического наследства. Но кто из нас в тот момент подумал, куда ведет этот шаг!

Это личный вопрос к тем, кому сегодня за 50 лет, но и для нынешней молодежи он важен. Ведь самое главное и самое страшное, что происходит в нашей общей жизни сегодня, есть прямой и неизбежный результат того исторического выбора. Надо же восстановить в уме причинно-следственные связи наших нынешних и грядущих потрясений! Это обязанность разумного человека. Предать забвению непосредственные причины современного состояния — значит лишиться способности рационального предвидения угроз, которые над нами нависают.

Чем оправдывали свое согласие на ликвидацию СССР мои интеллигентные коллеги, люди умные и с прекрасной душой? Тем, что в СССР были очереди, а не было партий, кроме наскучившей КПСС. Так жить нельзя!

Сейчас, после ознакомления с самыми разными кризисами, стало понятно, что в моменты социальных потрясений сознание массы людей на время сильно меняется, и все видится в дико искаженной форме. И толпа (особенно из высокообразованных людей) с радостью мчится за козлами-провокаторами в трясину. Но из описания таких иррациональных состояний видно, что долго они не длятся — суровая реальность заставляет людей напрячь свои серые клеточки, вернуться к трезвому мышлению, разобрать руины и снова начать строить на пепелище.

Но ведь у нас все пошло не так! Летом 1989 г. у меня был разговор с товарищами по институту — гуляли в отъезде на конференции. Я говорил, к каким тяжелым последствиям неминуемо ведет курс на реформу, и меня прямо спросили: «Скажи, Сергей, ты что же, противник перестройки?» Тогда этот вопрос еще звучал угрожающе. Я ответил (подумавши): «Да, противник. Перестройка приведет к огромным и массовым страданиям людей». Ну ладно…

А через 7 лет, в 1996 г., встретил я этих коллег, привел к ним в институт философа-немца. И теперь я спросил, не изменили ли они своих оценок после всего, что видели со времени того разговора в 1989 г. И одна женщина, видный философ, ответила: нет, она и сейчас рада тому, что происходит. Она даже голосовала за Ельцина, хотя считает его бандитом и подонком (в общем, покритиковала его). А голосовала за него потому, что она может, не боясь, сказать про него то, что думает. Остальные промолчали.

Это что такое? Доктор философских наук наверняка понимала, что эта ее свобода обличать Ельцина — это ее сугубо личное духовное удобство, никакого социального значения не имеет, никакого воздействия на режим не оказывает. И эта конфетка для нее перевешивает реальные смертельные страдания десятков, а то и сотен миллионов людей.

Но теперь-то с 1989 г. уже прошло 25 лет! Разве в этом весьма массовом сознании что-то сдвинулось? Ведь почти никто не связывает с катастрофой краха СССР нынешнюю трагедию, которая с Украины продвигается по России (далее — везде). Неужели не видно этой причинно-следственной связи? Кто-то обвиняет Бандеру, кто-то Яценюка, кто-то Хрущева, а то и генетические особенности тех или иных деятелей. Все это — инсценировки, декорации и реквизиты, взятые из истории для тех новых общностей, которые сложились в постсоветских России и Украине после разрушения всех систем СССР.

Те, кто радовались свободе обругать Ельцина, не хотели видеть логичных следствий этой свободы как причины. А ведь планы этих следствий никто и не скрывал, а запроектированные структуры выстраивались очень быстро — их нельзя было не заметить тем, кто хотел видеть. Российские структуры, даже и постсоветского типа, могли помочь украинцам нейтрализовать эти следствия — были для этого культурные и социальные ресурсы. Могли, но в сознании общества и правителей причины и следствия были разведены, и государство было слепо. Поклонялись богам торжищ — «бабки, в натуре, решают все!»

Это урок колоссальный и катастрофический. Но ведь не только в нем дело. Мы живем в турбулентном потоке, где кишат хищные системы, основой которых служит причинно-следственная связь точно такого же типа. Эти системы не так страшны, часто даже мелки, но их совокупность изматывает наши души и пожирает наши жизни.

Заменить разум патетикой и даже героизмом нельзя. Мы должны хладнокровно оценить разрушения тех систем, благодаря которым мы уживались и развивались в Евразии, и найти шунтирующие структуры, которые на время заменили бы разрушенные. Советских структур создать уже нельзя, но на протезах мы все же сможем продержаться и добрести до острова Преображения, не перебив друг друга.

18.11.2013

Субъекты общественных процессов — не индивиды, а общности, собранные и воспроизводимые на какой-то матрице. Состояние всей системы общностей, соединенных в общество, — один из главных факторов безопасности страны. Их воспроизводство и развитие — одна из главных функций государства.

Как и в отношении понятия народ, обыденное представление об обществе проникнуто эссенциализмом. Это значит, что мы думаем о нем как о вещи — массивной, подвижной, чувственно воспринимаемой и существующей всегда. Критики такого представления пишут: «Можно констатировать, что подавляющее большинство социологов отождествляют социальную группу с “субстанцией” — множеством людей, границы которого тем или иным способом конструирует научное сообщество».

В стабильное время с этим можно мириться, а во время бурных изменений надо рассматривать общество как сложную систему, которая не возникает «сама собой» и не существует без необходимых условий. Общество надо конструировать и создавать, непрерывно воспроизводить и обновлять. Общество находится в процессе непрерывного изменения, так что в динамическом взаимодействии переплетаются интеграция и дезинтеграция — как отдельных элементов, так и всей системы в целом.

1. Состояние российского общества

Общий кризис индустриального общества отмечен преобладанием процессов дезинтеграции обществ. В 2002 г. А. Турен таким образом сформулировал вызов, перед которым оказалось обществоведение в ходе кризиса индустриализма:

«Мир становился все более капиталистическим… Это привело к дезинтеграции всех форм социальной организации, особенно в случае городов. Распространился индивидуализм. Дело идет к исчезновению социальных норм, заменой которых выступают экономические механизмы и стремление к прибыли.

Главной проблемой социологического анализа становится изучение исчезновения социальных акторов, потерявших под собой почву или из-за волюнтаризма государств, партий или армий, или из-за экономической политики, пронизывающей все сферы социальной жизни. В последние десятилетия в Европе и других частях света самой влиятельной идеей была смерть субъекта».