У крайней линии - Виталий Полищук

Вслед за этим Денисов вновь пошел по-над строем, вручая каждому орден «За доблестный труд» и орденскую книжку (текст в ней был, естественно, на языке галактиан).

Далее Денисов и Малый продолжили процедуру награждения.

Орден «За мужество и добросовестность» получили также все, причем степень ордена определялось количеством проведенных бойцами у Прорыва рабочих смен и временем работы сокращенными расчетами.

«За смелость и доблесть» получили члены разведкоманды – Бай, Майк, Пэт, Люк и Пума.

Креста «За особые заслуги» – удостоились Бай и Майк.

Затем Малый вручил каждому из них причудливые нагрудные ордена-знаки – награды от Совета Сообщества и правительства его собственной планеты. А потом…

Виктор скомандовал «Смирно» и приказал: «Лейтенант Удомо – выйти из строя! Вам слово!»

Майк вышел из строя и сказал, что-то доставая из нагрудного кармана.

– Это – награды, придуманные мной, командиром и Бай, и они существуют только в двух экземплярах.

Он подошел сначала к Софи, потом к Лалу и ловким движением прикрепил на грудь каждому по темно-красной эмалевой Звезде на фоне ореола золотого оттенка лучей, с изображением в центре звезды двух лиц – Софи и Лала. И круговой надписью на русском языке «Юность, Отвага, Честь».

Подростки смотрели на награды на груди друг друга, а потом Софи закрыла лицо руками и заплакала. А Лал, как и подобает мужчине, попытался сдержаться, но глаза его предательски набухли, а он все равно гладил по голове свою подругу.

А потом отряд взорвался. Ребят принялись качать, подбрасывая в воздух, и все при этом кричали, а Карл и Джеймили, сунув пальцы в рот, засвистели, как Солровьи-разбойники.

Денисов смотрел на все это безобразие и думал, что как бы не сложилась жизнь и ребят, и взрослых – трехмесячная работа и служба в их отряде скорее всего, сохранят их дружбу надолго и уж в любом случае не позволят им стать обычными земными п от р е б и т е л я м и – слишком многое пережили они вместе, и слишком тесные нити теперь связывают их всех воедино.

Да и ценности у них теперь иные, а не как у всех землян…

А Олеся Богдановна тем временем сбегала на кухню и принесла большой торт, который вручила дочери. И вот только после этого все они пошли в столовую обедать и праздновать.

А комиссара Виктор ловко выпроводил с Базы – он сказал, что землянам нужно поговорить доверительно «о своем, землянском», и предложил ему встретиться здесь же, но – через пару месяцев…

– Я свяжусь с вами! – сказал он, чисто по земному крепко пожимая ему руку.

Глава 19-я

1

Кабинет, выделенный в знакомом всем россиянам здании в Москве на Лубянке объединенной следственной группе, работающей по расследованию факта массовой гибели российских солдат-саперов в Чечне, и взрыва старого колодца, был просторным, обставленным просто, но удобно для работы в нем двух человек.

Майор ГРУ Поперечный на стенке за своей спиной повесил портрет Ф. Э. Дзержинского.

Капитан Генцель украсил свою половину кабинета портретом нынешнего президента России, демонстрируя тем самым некие демократически начала своего мировоззрения. Почему всего лишь начала? Да потому, что втайне всегда оставался верен принципам, заставившим его когда-то поддержать ГКЧП. Но будучи также политиком по складу характера, он не мог не проявлять гибкости после увольнения из прокуратуры в результате провала путча в 1991 году. И сейчас, волею судьбы оказавшись работником грозной организации (ну, или просто работая в помещении, занимаемом грозной организацией) он при украшении стены за спиной выбрал портрет президента. Хотя в глубине души ничего не имел и против Феликса Эдмундовича, которого весьма уважал.

Сейчас и Генцель, и Попереченый сидели за своими столами и углубленно изучали кипы документов, лежавших перед каждым из них. Иногда они постукивали пальцами по клавиатуре компьютеров и потом долго изучали что-то на экранах дисплеев.

Как-то так получилось, что именно эти двое и возглавили работу силовых ведомств по раскрытию тайны старого колодца – а точнее, событий, связанных с ним. Причем работа эта неослабевающими темпами велась по всей территории России, постепенно выплескиваясь за ее пределы, а со временем охватит собой чуть ли не все мировое пространство.

Но о последнем – чуть позже. А пока…

Пока солнышко ласково светило сквозь открытые створки громадного окна, в кабинет вливались потоки прохладного утреннего воздуха, чистого и не разбавленного еще автомобильными выхлопами и пыльной взвесью, свойственной ежедневно бурлящей жизнью Москве. Ну, за исключением, быть может, разве что воскресных дней и праздников.

Ветерок шевелил листья и цветки растений, стоящих в горшках на широком подоконнике, а также иногда двигал и бумаги на столах, мешая офицерам работать.

Но ни один не встал и не закрыл створки. Уж очень свеж и приятен был этот утренний воздух.

Так что тишина в кабинете нарушалась лишь изредка шорохом перелистываемых и перекладываемых с места на место бумаг. Или щелканьем клавиш ноутбуков. И негромким шумом, доносившимся с улицы сквозь открытое окно.

– Интересно, какой у меня все-таки официальный статус? – негромко сказал, не поднимая головы от очередной фототаблицы, Генцель.

– Следователь, естественно… – пробурчал, также не отрываясь от изучения какого-то документа, Поперечный. – А у меня – оперативный сотрудник!

– Но ведь официально следователем по нашему делу назначен старший следователь по особо важным делам следственного комитета полковник ФСБ Гандобин…

Полковник Гандобин, высокий сутулый мужчина с вытянутым унылым лицом скептика, глубокими залысинами на голове и маленькими глазками, полуприкрытыми тяжелыми веками, имел вид недовольного всем миром человека. Он посетил этот кабинет всего один раз, выслушал короткие доклады Генцеля и Поперечного и негромко буркнув: «Все это домыслы или фантазии! Когда появится что-нибудь вещественное и конкретное – сообщите!» И ушел.

На Генцеля он произвел впечатление крайнего недоумения – как такой человек мог быть следователем ФСБ по особо важным делам! Это же какая-то амеба!

Но когда он попытался поделиться своими сомнениями с Поперечным, то узнал от майора, что Гандобин носит кличку «питбуль», и если уцепится – размотает любое дело до конца. Именно поэтому ему и поручили официальное следствие.

– Вы поймите, Иван Иванович, дело-то наше не имеет судебной перспективы! – говорил ему Поперечный. – Судите сами – кого мы с вами разыскиваем? Преступников? Тогда назовите мне признаки какого-либо преступления из нашего Уголовного кодекса, под которое они подпадают! Ах, убили множество наших солдат, в том числе уничтожили роту ВДВ? Так это сделали солдаты-саперы, которые ныне мертвы, тела их – в морге города Ростова. Переселяются из тела в тело? Так нет такого преступления! И адвокаты развалят такое дело в суде моментально – да что там, ни один прокурор не подпишет обвинительное заключение для передачи дела в суд!