Гранит - Григорий Терещенко

Его обогнали двое юношей с девушками. У девушек — цветы. Живые цветы. Не иначе как на кладбище идут. Вот оно, Ваганьковское. На нем похоронен Сергей Есенин. Григоренко часто корил себя за то, что ни разу не побывал на могиле поэта. Всегда времени не хватало. Все на потом откладывал. «Но сегодня обязательно схожу, — решил Сергей Сергеевич. — Когда еще выпадет такой случай». Он взглянул на часы. До приема пятьдесят минут. Идти до главка минут семь-восемь. Не больше. «Вот прямо сейчас и зайду», — решил Григоренко.

Кладбище начиналось большим памятником. Кому же это? Прочитал: «Драматический писатель...» Нет, фамилия не знакома. Но, наверное, в свое время славился. Иначе не соорудили бы такой памятник. Да-а, многое забывается...

Вот и могила Есенина. Холмик, гирлянды, живые цветы. Их совсем недавно в открытый грунт высадили. Они еще не видели снега. Посадили их в определенном порядке. Выше, у самого постамента, — темно-синие, почти черные, потом посветлее и, наконец, желтые — с золотым ободком. По самому краю могилы разрезают зеленый ковер бледно-зеленые лезвия декоративной серебристой травки.

Рядом с могилой насыпан свежий желтый песок. У загородки врыта в землю низенькая скамейка. Все — и скамейка, и ограда — покрашено в голубой цвет. Похоже, что само небо окрасило их.

Подойдя к ограде, Сергей Сергеевич задумался, стараясь представить то далекое время, когда жил поэт.

Вокруг тишина, покой...

«Что это я?.. — вдруг опомнился Григоренко. — Пора идти, чего доброго, опоздаю...»

Как ни торопился Сергей Сергеевич, но он действительно опоздал. Минут на десять... Секретарь Шера, увидев директора Днепровского комбината, улыбнулась ему, как старому знакомому, протянула маленькую руку.

— Приехали? Вот и хорошо, — сказала она приветливо.— У Мирона Моисеевича сейчас два генерала. Подождите немножко. Думаю, военные долго не задержатся. Ну, как доехали? Какая у вас погода? Наверно, еще тепло? Говорят, у вас Новый год без снега встречают. Правда?

— Наведывался и к нам снег, — ответил Григоренко.

— А у нас больше месяца лежит.

«Что это она так приветлива? Жалеет, что ли?»

Секретарь оказалась права — военные вскоре вышли.

— Теперь можно зайти? — спросил Григоренко.

— Да. Заходите, — и секретарь одарила его сияющей улыбкой.

Начальник главка вышел из-за стола навстречу Григоренко.

По серьезному лицу и глубоко спрятанным за густыми бровями глазам Шера трудно понять, как он настроен. И по пожатию руки не определишь. Оно, как всегда, твердое, приветливое.

— Приказ получили? — спросил Шер, садясь в кресло.

— Нет.

— Пришлось вас, товарищ Григоренко, строго наказать.

«Наказать, — отметил про себя Сергей Сергеевич.— Значит, не сняли...»

— Особенно возмущался министр тем, что передали в аренду дробильную установку. И еще: эти пять тысяч кубометров загрязненного щебня! В нашем министерстве его не хватает, а вы сельскому хозяйству отдаете, колхозам! Щебень сильно загрязнен?

— До десяти процентов.

— Наши строители взяли бы такой щебень?

Григоренко пожал плечами. Откуда ему знать, взяли бы они или не взяли. Иногда из-за двухпроцентной засоренности рекламации подают на продукцию да жалобы пишут.

— Почему получался такой щебень?

— Жаль было грязный гранит в отвал выбрасывать. Ведь камень тоже денег стоит. Вот и передробили на щебень. На свою беду, как теперь оказалось.

— Согласен, колхозам помогать надо, но не в таких размерах. Понимать нужно: ведомственные интересы... Партийные органы, и даже ЦК республики, за вас горой. Однако, не накажи вас, весь щебень отдадите области. Спасли себя от худшего — вы сами. Тем, что прирост продукции обеспечили. Когда министру доложили, что выпуск щебня увеличен более чем на четыреста тысяч кубометров, он сразу подобрел. Гранитные плиты тоже помогли. Да и председателя комиссии вы чем-то очаровали... По правде говоря, после проверки вашего комбината и нам досталось... А как дела с заводом вторичного дробления?

— К маю сдадим в эксплуатацию.

— Так. А пихта вам зачем?

— Для пола на заводе.

— Ну знаете! Это — партизанщина! С проектной организацией согласовали? Нет. Значит, сами решили! Ну, автоматика, телеустановки — это можно понять. Но для чего вам пол из пихты? Масло масленое выходит! Кое-где пихта в сто раз нужнее. Пихту мы отберем. Сколько ее у вас?

— Два вагона.

— Один вагон немедленно отгрузите на базу главка... На сколько меньше потребуется вам людей после пуска завода вторичного дробления?

— На двадцать три процента.

— Хорошо. Летом проведем экономическую конференцию на вашем комбинате. Если, конечно, не возражаете,— улыбнулся Шер.

«Мирон Моисеевич, оказывается, не такой уж сухарь, как многие считают», — подумал Григоренко.

— Постараемся принять как положено, — ответил он.

— За договор с институтом геотехнической механики Академии наук — хвалю. Другие наши комбинаты тоже возьмут на вооружение лазерные лучи.

Начальник главка встал. Поднялся и Григоренко, но Шер задержал его жестом руки:

— Сидите! Сидите! Разговор еще не окончен.

Мирон Моисеевич прошелся размашистым шагом по кабинету и снова вернулся к столу.

— Я вызвал вас, товарищ Григоренко, собственно говоря, по другому поводу. Как вы смотрите на то, что мы хотим назначить вас заместителем начальника главка?

Сергей Сергеевич от удивления широко открыл глаза. Не послышалось ли? Может, не так понял? Вот так сюрприз!

— Вместо Егорова, — добавил Шер, садясь.

— А куда Егорова? — невольно вырвалось у Сергея Сергеевича.

— Егоров на пенсию просится.

«На пенсию, — с сомнением подумал Григоренко.— Выглядит он далеко не пенсионером».

— Для меня это слишком неожиданно... Даже не думал никогда о такой работе... — признался Григоренко.

«Как бы обрадовалась Оксана моему повышению. ..» — невольно явилась мысль.

Наступило молчание. Оно показалось обоим слишком долгим. Однако Сергею Сергеевичу едва хватило времени, чтобы собраться с духом.

— Благодарю за доверие, Мирон Моисеевич, — спокойно произнес Григоренко. — Но согласиться я не могу. Рано. У меня еде очень много дел в Днепровске.

— Значит, возражаете против назначения вас заместителем начальника главка? Так я вас понял?

— Да, так.

Шер снова вышел из-за стола, зашагал по кабинету.

— Ну что ж, настаивать не будем, — сказал он, о чем-то раздумывая. — Может, вы, товарищ Григоренко, и правы. Но к этому вопросу мы еще вернемся. Определенно вернемся. Только немного позднее... Да, кстати, Петров говорил, что вы против кандидатуры Соловушкина на должность главного инженера вашего комбината. Это верно?

— Верно. Недалекого ума человек. Ограниченный. Не позавидую тому директору, где будет работать Соловушкин. Простите за откровенность.

— Вы не сшибаетесь? Голова у него соображает. Вспомните его предложение о взрывах в зажатой среде. Потом предложение подрывать гранит порохом? Я смотрел все утвержденные вами акты. Результаты замечательные! Какая экономия средств!..

— Мирон Моисеевич, при чем здесь Соловушкин?! — не сдержавшись, воскликнул Григоренко.

— Как это — при чем? — недовольно спросил Шер.

— Да все эго предложил Борзов! Начальник нашего горного цеха! Соловушкин присутствовал лишь при одном взрыве, как куратор...

Шер хмуро свел брови, заметно посуровел и как-то искоса взглянув на Григоренко.

— Хорошо, я разберусь! — произнес он после неприятной для обоих паузы.

«Не напрасно ли я это сказал? Нет, не напрасно. Пусть знает начальник главка правду о своем ответственном работнике».

— У вас есть кандидатура на место главного инженера?— сухо спросил Мирон Моисеевич.

— Есть. Борзов Валерий Ильич.

— Так, может, у вас и кандидатура на должность директора завода вторичного дробления есть?

Григоренко задумался. Кого? Конечно, Остапа Вавиловича Белошапку он бы рекомендовал без колебаний. Но не утвердят. Человек еще учится в институте...

— А мы думали послать к вам директором Козырева. Молодой и, как вы говорите, творчески мыслящий инженер. Энергичный. Требовательный. Нужно, чтобы непосредственно на производстве поработал. Потом хорошим начальником отдела будет...

«А Шер с далеким прицелом, — подумал Григоренко,— он уже и директора комбината подобрал, хоть я еще и не сказал «да» на его предложение перейти в главк... Оксана, конечно, охотно поехала бы в Москву. Вот обрадовалась бы. С Клинского карьера она готова уйти куда угодно, только бы не видеться с Марченко. А я? Хочу ли я в главк? Нет, по-честному — еще рано. Не закончено строительство завода вторичного дробления, не освоена художественная резьба по граниту. И многое еще нужно сделать из того, что намечено. А в главке? Еще неизвестно — справлюсь ли? Должность высокая, ответственная. Сейчас у меня один комбинат. А там — больше восьмидесяти предприятий...»