Охота на крутых - Александр Граков

Слухи по станице ползуть быстро – на другое утро у нашей калитки толпилось десяток мужиков с помятыми рожами и три молодицы. А у нас уже и табличка готова была – мы с Васькой весь вечер малевали: плата по таксе, а такса – бутылка. С самогоном, само собой. Мужики, рассудив, наверно, шо бутылкой любой дурак и сам подлечится, отвалили. Остался один – местный зубной техник, на которого, кстати, у Васьки зуб имелся – он ему коронки такие поставил, шо нижняя челюсть с верхней на полтора сантиметра не сходились. Пустили его первого. Лабораторию мы оборудовали в нашем зимнике – один хрен до осени пустует. Выгребли солому, повесили пару простыней, поставили старое кресло да протерли окно – чем не кабинет? Входит тот техник, жалуется: в голове, дескать, шумит по вечерам и круги цветные перед гляделками. Ну, по гипнозу Васька – ен здорово умел выклянчивать у невестки и тещи сто грамм на опохмелку. Встал он перед техником, руки вытянул – чуть не в морду ему тычет и давай того уговаривать –счас я, мол, до тридцати досчитаю – и ты заснешь, а проснесси – все будет о'кей. Ну и начал считать, а тот техник – бугай здоровый, чтоб его загипнотизировать – и двумя Кашпировскими не обойдесси. Гляжу – кум уже до двадцати пяти дошел, а тот боров и зенки прикрывать не желаить! Надо было спасать престиж хвирмы: достал я из пристройки деревянную киянку, подкрался ззаду и ахнул ту интелипупию по башке. Загипнотизировался, как миленький! Васька кричит на меня – шо ж ты, гад, пациентов гробишь! А я ему в ответ – пошли лучче к нему домой, глянем, можеть, где‑то шо‑то капает, а он человек нервный... Пошли, и вправду – краник газовый пропускает. Замазали быстренько мылом, закрутили и назад. Клиент очухаться уже успел: иде я, спрашивает, И что со мной? Ну, мы ево быстренько домой оттарабанили, пообещав – не будет больше шумов в голове.

Через два дня он нам литру чистейшего спирту приволок – все, говорит, прошло. Шо‑то помогло – то ли киянка, то ли мыло. Молодицы в тот день, услышав вопль техника, – кады я его киянкой благословил – посмывались было от греха, но на следующий день одна все ж насмелилась – пришла. Детей, грит, с мужем у ей нету уже шестой год; безвыходное, грит, положение. Ну, нам‑то с Васькой известно, шо таких положений не бывает – племяш у меня и на ентот год гостил – через неделю уезжать собирался... Короче, в следующем месяце молодичка проверилась в районе – мальчика определили. Приходили с мужем – благодарили. А у ей один вопрос: куды‑то ваш ассистент запропастился?

Дальше дело пошло как по маслу – валом народ повалил. Пришлось нам с кумом книжки разные на рынке прикупить: народную медицину, лечение травами, ну и всякие такие...

– А бросили почему это дело, дед? – на полном серьезе спросил Гек.

– Моя Фрося и Васькина Анюта прикрыли енту лавочку – такса‑то за визит у нас прежняя была – жидкая! Уже от алкоголизму нас лечить собрались. Ну, а какой же уважающий себя экстрасенс позволит, штобы лечили ево? Пришлось бросить.

Поговорили еще о том, о сем, и Женя вновь включила телевизор. А Гек пошел звонить Козырю к Змею – договориться о поездке на Северский Донец. Вернулся недоумевая.

– Не отвечает номер! Что ж они, еще до Николаевки не доехали? Не иначе – в дороге что‑то случилось!

Глава ХVIII

Ночь из 1001...

Случилось, конечно... Санька и Федя, проезжая через центр города, не преминули прикупить в дорогу и напитков, и закуски. Много и притом самых дорогих. Запаслись ими на месяц вперед.

– Федюня! – Санька с ужасом глядел на багажник, заваленный свертками и бутылками. – Неужели мы с тобой когда‑то это сожрем и выпьем?

– Не тушуйся, братан! – хлопнул его по плечу Федя. – Было бы что... Гулять так гулять – когда мы еще такую деньгу зашибем?

Купили еще два двуспальных матраца с поролоновой начинкой, два пуховых стеганых одеяла и подушки – на новую мебель и поехали из города. А к вечеру на трассе, среди степи, что‑то скрежетнуло в заднем колесе, и Федя, резко надавив на тормоз, заматерился – как никогда в жизни.

– Ты чего? – Козырь вытаращился на Змея.

– Полуось правая, туды ее мать! На контргайке резьба ржавая была, все заменить собирался...

– Федя, ты что хочешь этим сказать? – переполошился Санька. – А... где запасная?

– В магазине запасная! – буркнул Змей, вытаскивая молоток из ящика с инструментами. – Или на станции техобслуживания. А до ближайшей, кстати, сколько?

– По атласу – двадцать четыре кэмэ! – откликнулся Козырь.

– И пешком, гадство, не дойдешь! – подосадовал Федя. – Ладно, попробуем зачеканить!

Попробовал. Проехали пару километров – снова скрежет.

– Все! – сказал Змей, съезжая с придорожной посадки. – Будем ночевать. Ночью нас никто не остановит. – Он поставил «рафик» на широкой полосе зеленой травы между обочиной трассы и деревьями, вынул из «бардачка» целлофановый пакет с деньгами, большой охотничий нож и направился в посадку.

– Эй, ты куда? – вопросил Козырь.

– Посса... дику погулять! – огрызнулся Федя. – А заодно и бабки закопаю – мало ли какая зараза ночью наскочит.

– Накаркай еще! – засмеялся Санька и добавил: – Копай, копай, да смотри, чтобы посадку не пришлось перекапывать утром ! Тоже мне – пират Кидд!

Зато ужин они устроили себе на славу: постелили новую клеенку, а на нее наставили выпивки и деликатесов. Аккумулятор на «рафике» тоже был новым, поэтому Змей рискнул подвесить на крайнюю ветку из посадки «переноску» – стало относительно светло и уютно.

– Эх, бабцов бы! – вздохнул Санька, разглядывая роскошный «стол».

– Приедем – будут у нас бабы, – пообещал ему Федя. – Нормальные бабы, не из вагонов – пойдем в театр и познакомимся. Сто лет в театре не был! – Козырь выцедил из одноразового стаканчика «Ереванский, пять звездочек» и мечтательно уставился в звездное небо. – С женой когда‑то ходили! Представляешь, Федь: бархатный занавес, ложи, партер...

Мечты его были прерваны самым прозаическим образом – у обочины напротив них тормознули две легковушки. Из них вылезли шестеро парней и не спеша, вразвалочку направились к «столу».

– Ну, вот, я же говорил – накаркаешь! – Козырь подтянул поближе охотничий нож.

– А мы проезжали мимо, глядим – огонек! – заговорил, подходя ближе, высокий широкоплечий с ярко‑рыжей шевелюрой и конопушками вокруг носа. – Пришлось возвращаться – надо ж нанести визит вежливости! А мы вежливые, правильно я говорю, Шутя?

Тот, к которому он обращался – худой, нескладный парень, угодливо заржал.

– Ты, Синьор, как всегда, прав, даже когда УПК против тебя!

– Нет, Шутя, ты вежливый, видишь, люди не понимают твоих зашифрованных выражений. Это он об уголовно‑процессуальном кодексе, – пояснил Синьор, Остальные пассажиры легковушек стали полукольцом вокруг стола.

– Есть проблемы, ребята? – мирно поинтересовался Змей.

– Есть, – согласился с ним Синьор. – В горле пересохло, а колонки поблизости нет! Угостите?

– Пожалуйста! – Федя указал на стол.

– Спасибо! – вежливо поблагодарил Синьор и вдруг без замаха засадил Феде носком тяжелого ботинка в челюсть – тот покатился по траве. Козырь мгновенно вскочил на ноги – в руке блеснуло широкое лезвие.

– Паскуды, крови захотели?

Звякнуло, и блестящая металлическая цепь, обвив его запястье, больно рванула руку в сторону. Нож перехватил один из «пассажиров».

– Мы тебе счас за «паскуду» им же кое‑что вырежем!

Санька, извернувшись, успел все же достать ногой того, с цепью, и тут же рухнул на траву, обливаясь кровью: сдвоенный удар в пах и под ребра послал его в нокаут, а на затылок опустился зажатый в кулаке кастет. Федю вырубили металлической дубинкой, обтянутой резиной... Козырь быстро пришел в себя. Попытался поднять голову – резкая боль пронзила затылок. Скосив глаза, увидел – «пассажиры» вытаскивают из их машины запасы продовольствия, а рыжий роется в бардачке.

– Ребята! – заорал вдруг он. – Гляди, бабульки!

«Откуда деньги, ведь Федя закопал их в посадке?» – успел подумать Санька и вдруг увидел – сбоку набегает Змей с хорошей дубиной из сушняка.

– Отдай старушкины деньги, козел! – Дубина с хряском переломилась о спину рыжего – сухостой, видать, с гнильцой попался. Тем не менее рыжий резко выгнулся назад и стал заваливаться вбок, схватившись за левое плечо и подвывая от боли. Из рук его выпала толстая пачка.

– Шутя! – заорал он, матерясь в бога и креста. – Режь их! Вали обоих!

Все выскочили из «рафика» и стали толпой, заслонив главаря. Из толпы выдвинулся нескладный, худой парень. В вытянутой руке его взблескивало лезвие охотничьего ножа – их ножа. Федя начал медленно отступать к Саньке, тот встал, поджидая его. Внутри было холодно и пусто.

«И убежать некуда! – с тоской оглянулся Козырь. – Степь – машинами размажут! Неужели все?» Ножи блеснули еще у нескольких из толпы – приговор был подписан... Рокот нескольких работающих двигателей заставил оглянуться всех. Но Федя и Санька стояли лицом к дороге – они увидели первыми – с трассы на полянку слетели семь мотоциклов и перегородили пространство до посадки позади «рафика» относительно ровной шеренгой. Слепящие фары осветили место чуть не свершившегося убийства до мельчайших подробностей: Федю и Саньку с окровавленными лицами и толпу ублюдков перед ними – с ножами, цепями и дубинками. Моторы смолкли разом – будто кто рубильник откинул.