Русско-японская война, 1904-1905: Итоги войны. - Александр Куропаткин

Все вышеперечисленные расходы вместе с больными и ранеными, числящимися в полках, составляли в среднем до 400-500 человек на полк. Этот наряд вместе с указанным мною выше расходом людей в 369 человек и составляет, как выше указано, средний расход строевых нижних чинов на полк до 800 человек. Очевидно, такой расход в весьма значительной степени понижал нашу боевую силу, что и надлежит принять во внимание при оценке боевой деятельности наших войск.

Особо серьезным недостатком организации наших войск в минувшую войну и было несоответствие числа штыков с числом ртов. Некоторые из причин этого явления рассмотрены выше.

Другие причины заключались в огромном развитии разных штабов, управлений и вспомогательных войсковых учреждений, парков, госпиталей, обслуживаемых офицерскими и нижними чинами. Эти заведения и учреждения тоже часто не удовлетворялись числом чинов, положенных по штату, и требовали наряда дополнительных чинов от войск. Массы обозов всякого рода загромождали пути и мешали быстрому передвижению войск. При этом, вследствие особенностей театра военных действий (горы, грязь), полезный груз, поднимавшийся на наших обозах (колесных и вьючных), приходилось весьма уменьшать.

Наши корпуса, особенно состоявшие из полков 3-батальонного состава, после сильных боев сохраняли 10 000 — 15 000 штыков, а вся громоздкая корпусная организация — артиллерия, парки, обозы, транспорты — сохранялась. Бойцы исчезали за этими бесконечными обозами, обращались как бы в прикрытие их.

Даже полковые знамена, которые должны были являться источником силы и способствовать укреплению [376] бойцов, во многих случаях преждевременно относились в тыл под прикрытие полуроты или роты, и этим ослабляли бойцов в самые важные для них минуты и материально и морально.

Мне пришлось предписать, чтобы в боях знамена держались при полковых резервах, а командиры полков принимали все меры к тому, чтобы в наиболее тяжелые минуты боя наши знамена, как и в минувшее время, служили символом силы и победы и способствовали к укреплению бойцов, а не к ослаблению их.

В сентябре и октябре 1904 г. последовало сформирование вместо одной Маньчжурской армии трех: 1-й, 2-й и 3-й Маньчжурских армий. Все эти армии предназначались для действий в мукденском районе и были привязаны к одной железнодорожной линии, составлявшей их общую коммуникационную линию. Права командующих этими армиями определены полностью, согласно с положением о полевом управлении войск в военное время. Полевые штабы и управления только несколько сокращены против определенных в означенном положении.

Между тем наше положение о полевом управлении отводит весьма самостоятельную роль командующим армиями как по ведению военных действий, так и по управлению тылов армии. На европейском театре этот порядок и был бы уместен, ибо каждая армия имела бы свой тыл и несколько железнодорожных линий. Между тем тыл в Маньчжурии всех трех армий был общим, и на все три армии имелась только одна слабая железная дорога. Поэтому на главнокомандующем осталась забота по управлению этим общим тылом и снабжение армий всем необходимым для боя и жизни. Только часть местных средств заготовлялась в районах, ближайших к расположению армий, попечением начальствующих лиц этих армий.

Командующим армиями, по положению о полевом управлении войск в военное время, издания 1890г., были присвоены почти целиком все права, принадлежащие по прежнему положению главнокомандующему армией. [377]

Относительно ведения военных действий в положении §106 указано следующее: «в направлении военных действий командующий армией распоряжается по своему непосредственному усмотрению, руководствуясь указаниями главнокомандующего».

Такие широкие права, весьма уместные при действиях армий в отдельных районах, но при той боевой обстановке, которая сложилась под Мукденом — одна общая позиция и одна коммуникационная линия при различии взглядов командующих армиями на направление военных действий, — приводили к большим неудобствам. Могли возникать несогласия во взглядах на самые существенные вопросы, при которых или приходилось приказывать командующему армией вести операцию, которая, по его мнению, излишня, опасна или несвоевременна или просить о замене командующего армией другим лицом. Так, после самых решительных планов, за две недели до начала наступательных действий (12 января), генерал Гриппенберг 31 декабря высказал мне неожиданное мнение, «что кампанию надо считать проигранной, отступить к Харбину, отстаивать этот пункт и Владивосток и уже оттуда двинуться двумя армиями по другим направлениям». По каким именно направлениям, он объяснить не мог.

Указания главнокомандующего по многим основным вопросам, например, о необходимости не занимать непрерывных линий, иметь сильные армейские резервы, не исполнялись, ибо ответственными за удержание позиций являлись командующие армиями. Так, мои усилия выделить из 3-й армии в резерв если не весь 17-й корпус, то хотя бы 24 батальона не были приведены в исполнение, ибо командующий армией не признавал свое положение в центре расположения армий обеспеченным, если полки 17-го корпуса, стоявшие в передовой линии, будут сменены резервными полками 6-го Сибирского корпуса.

Генерал Гриппенберг, как указано в очерке действий 14-й пехотной дивизии под Сандепу, несмотря на указание мое о необходимости возможно долее скрывать от противника наши намерения — атаковать левый фланг [378] японцев, без надобности в том, без испрошения моего разрешения начал наступательные действия почти на две недели ранее срока, мною установленного, передвинув 14-ю пехотную дивизию 31 декабря к с. Сифонтаю (на высоте с. Сандепу) и выдвинув 3 января 10-й армейский корпус в боевую линию между правым флангом 3-й армии и р. Хуньхе. Этим еще до начала наступления мы раскрыли противнику свои намерения и растянули фронт 2-й армии на 20 верст.

Командующие армиями, за исключением генерала Линевича, были излишне чувствительны в вопросе охраны предоставленных им законом прав. После демонстративного отъезда из армии генерала Гриппенберга положение главнокомандующего относительно командующих армиями еще значительно ухудшилось. Как ревниво охраняли командующие армиями предоставленные им по закону права и как странно их истолковывали, видно из следующего факта.

6 февраля я собрал командующих армиями и их начальников штаба, дабы выслушать их мнения, какого способа действий нам держаться при изменившейся к невыгоде нашей обстановке: Порт-Артур пал, действия генерала Гриппенберга под Сандепу успехом не увенчались. . Освободившаяся армия Ноги могла получить различное назначение: она могла быть направлена на соединение с четырьмя армиями, действовавшими против нас, она могла вместе с формируемыми в Японии дивизиями и войсками, расположенными в Корее, образовать группу войск в 70—80 сильных батальонов для действий против Владивостока или, после высадки у залива Посьета, для действий к Гирину и далее к Харбину в обход нашего расположения у Мукдена.

Наконец, по донесениям Чичагова, японцы вторглись в Монголию и при помощи многочисленных шаек хунхузов начали нападать на железную дорогу в тылу нашего расположения. Мне пришлось ослабить нашу армию выделением бригады пехоты и четырех казачьих полков для усиления охраны дороги нашего тыла. [379]

Несмотря на эти данные, генералы Линевич и Каульбарс высказались, что мы, по их мнению, должны без изменения продолжать исполнение данных мною директив на 12 января, т. е. произвести удар на левый фланг расположения японцев. Но когда начальник штаба главнокомандующего спросил командующего 2-й армией, войска которого должны были начать действия, как он думает распорядиться конницей, генерал Каульбарс обиделся, принял это за вторжение в его права и наговорил много лишнего и к делу не идущего.

Позже оказалось, что начальник штаба не без основания тревожился за решение вопроса о деятельности конницы, ибо эта деятельность в тяжелые дни Мукденских боев оказалась весьма неудовлетворительной.

Огромные права командующих армиями по награждению тоже были излишни и вредны. Командующие армиями имели право награждать орденом Святого Георгия 4-й степени по приговору думы, ими собираемой, и знаками отличия военного ордена нижних чинов. В их правах было награждение орденами Святой Анны 4-й, 3-й и 2-й степеней, Святого Станислава 3-й и 2-й степеней, с мечами и бантом. При тесном расположении армий офицерский состав одной из армий оказывался, в зависимости от взглядов командующих армиями, награжденным менее, чем в других. Развилось равнение по армии, где награды выдавались более щедро. Это обесценивало награды, что скоро стали признавать и офицеры. Ордена с мечами стали давать без разбора. Особенно в этом отношении пошел далеко генерал Гриппенберг. Он за одно и то же дело под Сандепу надавал по две награды разным лицам, а знаки отличия военного ордена с положением по 15 и более на роту и батарею.