Диаммара - Мэгги Фьюри

Разъяренная Ориэлла ринулась в бой, и враги падали под ударами ее меча. Внезапно она увидела картину, от которой на мгновение замерло сердце: двое солдат прижали к стене большого серого волка и уже готовились его зарубить, Вульф дрожал и поскуливал; и, услышав этот звук, Ориэлла издала боевой клич такой силы, что вздрогнули скалы. Солдаты умерли, не успев даже понять, что их сразило.

К несчастью, клич Ориэллы привлек к ней внимание остальных солдат, и ее начали окружать.

— Бежать можешь? — мысленно спросила Ориэлла сына.

— Я — да…

— Тогда беги!

Они побежали; за ними, т отставая, мчались Гринц и Мороз. Не почти у самой воды их все-таки перехватили. Ориэлле показалось, что она очутилась в стальной чаше. Они отбивались, но силы были слишком неравны. Внезапно резко похолодало, и ряды противника расступились. Получив небольшую передышку, Ориэлла смахнула со лба пот. Что случилось? И вдруг — она не поверила своим глазам — солдаты бросились наутек. Лица их были искажены ужасом. С жутким утробным рычанием над головой волшебницы пронеслось что-то большое и черное, стремительно настигая бегущих.

Призрак Смерти кушал. Когда к Ориэлле вернулась способность соображать, она повернулась к ошарашенному Гринцу, встряхнула его за шкирку и закричала:

— Бежим!

Добежав до лодки, волшебница оглянулась и увидела, что Призрак Смерти уже высматривает новую добычу. На мгновение взгляд его красных глаз остановился на ней, а потом Нихилим развернулся и исчез в туннеле.

Ориэлла посадила Вульфа в лодку. Мороз запрыгнул сам, а потом они вместе с Гринцем оттолкнули ее от берега. Потом волшебница вспоминала, что вода, коснувшаяся ее ног, показалась ей слишком холодной, но тогда она не обратила внимания на эту деталь.

Ориэлла вцепилась в весла и принялась грести изо всех сил, торопясь выйти из гавани прежде, чем Призрак вспомнит об их существовании.

Геван не стал принимать участия в битве — не потому, что ему было бы стыдно сражаться против недавних друзей, а потому, что он не хотел омрачать себе радость предвкушения награды. Вообще-то он жалел, что приплыл сюда вместе с солдатами. Дорогу он им объяснил подробно, и надо было остаться в Нексисе.

Геван себя не винил. Он считал, что во всем виноват Янис. При Леонарде Геван был его правой рукой и, когда делили добычу, всегда получал больше, чем остальные. Янис лишил его этой привилегии и вообще не слишком уважал Гевана, и старик копил обиду с того дня, как Леонард умер. Нельзя сказать, что соображения материальной выгоды не привлекали его, когда он замыслил предательство, но все же в первую очередь им руководила жажда мести. Поэтому он, хоть и дал зарок не вмешиваться в сражение, увидев, что Янис вот-вот уплывет, не выдержал и закричал:

— Вот он! Главарь контрабандистов! Держите его — он уходит!

Стоящий рядом с ним солдат повернулся и, вынув нож, неожиданно всадил его прямо в живот Гевану. Удивление опередило боль. Даже когда Геван, скорчившись, повалился на песок, он все еще не мог поверить, что это случилось.

Солдат сплюнул, и Геван почувствовал на щеке что-то мокрое и противное. Потом он перестал вообще что-либо чувствовать, и только голос солдата догнал его уже на пороге кружащейся тьмы:

— Господин Пендрал говорил, что того, кто на тебя плюнет, ждет большая награда!

Оставшись один, Д'Арван сделал единственное, что подсказывал ему здравый смысл: забаррикадировался в большой пещере вместе с еще немногими уцелевшими и с помощью заклинания сделал вход неотличимым от обычной стены. Мара никогда бы не простила ему, если бы он не уберег ее старинного друга, но Д'Арван, к счастью, углядел Харгорна, который бился сразу с тремя противниками, и в последнюю минуту втащил его в пещеру. Перевязывая раненую руку, ветеран принялся костерить волшебника за то, что тот не дал ему расправиться с врагами, и в этот момент они услышали в коридоре испуганные крики и топот убегающих в панике людей. Д'Арван вспомнил о Призраке Смерти — и ужаснулся.

Когда, долгое время спустя, они наконец осмелились высунуть нос из пещеры, то увидели, что в пристанище контрабандистов не осталось никого, кроме трупов. Причем убитых врагов было значительно больше, но многие из них даже не были ранены. «Призрак полакомился всласть», — подумал Д'Арван.

Осмотрев погибших, Д'Арван и Харгорн выяснили, что их друзьям удалось спастись, но ветеран пролил немало слез над телами Дульсины и Эмми, а для мага самым тяжелым было увидеть мертвого Финбарра, лежащего на кровати в комнате, которую занимал Призрак Смерти. Держа в ладонях его безжизненную руку, Д'Арван чувствовал себя опустошенным. «Мы были так близки к тому, чтобы его спасти», — подумал он и не смог сдержать слез.

В комнату вошел Харгорн — он хотел о чем-то спросить Д'Арвана, но молчал из уважения к чужому горю. Наконец маг встал и ровным холодным голосом произнес:

— Прежде всего надо похоронить погибших. Потом ты отведешь в Долину тех, кто уцелел. Госпоже Эйлин не привыкать принимать у себя беглецов. А что касается меня, то я собираюсь свести счеты с одним из смертных — с так называемым Верховным Правителем Нексиса господином Пендралом.

— Постой, ведь нельзя же…

В глазах Д'Арвана зажглось серебряное пламя.

— Разве? — спросил он. — Неужели ты всерьез думаешь, что под моей властью жителям Нексиса будет хуже, чем сейчас? — Его губы сложились в улыбку. — Нет, по крайней мере я получу хоть какое-то удовольствие, выполняя волю отца.

Д'Арван оказался не единственным, кто решил вернуться в Нексис. Призрак Смерти уже летел туда, подобно черной комете. За последние дни он сумел извлечь из памяти Финбарра заклинание времени и теперь намеревался освободить своих собратьев.

Гринц потряс волшебницу за плечо:

— Госпожа, дайте мне весла. Теперь моя очередь. Ориэлла расправила ноющие плечи и перестала грести. Она держалась на одной силе воли, да и той уже не хватало. Зато берег был уже далеко: тонкая линия на фоне беззвездного неба. «Мы справились, — подумала она с тупым изумлением. — Мы все-таки убежали».

Гринц уселся на ее место и взялся за весла. Ориэлла скользнула на дно шлюпки и услышала в голове взволнованный голосок:

— Мама? — В руку ей ткнулся мокрый холодный нос. Она подняла голову. Вульф смотрел на нее, а потом внезапно отвел глаза. — Ты такая храбрая, — сказал он еле слышно. — Я думал, ты совсем обе мне забыла, но ведь это не так?

Тяжелый груз упал с души Ориэллы.

— Ну конечно, не так, — ласково сказала она. — Просто меня долго не было, и любой на твоем месте подумал бы то же самое. — Она обняла мохнатую шею волка. — Бедный Вульф! Я была плохой матерью, да? Но ничего, когда все это кончится, надеюсь, мы заживем как настоящая семья.