История первобытного общества - Абрам Исаакович Першиц

Возможно, что именно эти языки, удержавшие некоторые архаические черты, в том числе черты лингвистической непрерывности, сложились раньше других.

§ 6. Судьбы первобытной общины в классовых формациях

Классовые общества начали складываться более 5 тыс. лет назад. В конце 4 тысячелетия возникли государства в долине Нила и в Месопотамии, в середине 3 тысячелетия — в бассейне Инда, во 2 тысячелетии — в бассейне Эгейского моря, в Малой Азии, Финикии, Южной Аравии, в бассейне Хуанхэ, в 1 тысячелетии до н. э. и 1 тысячелетии н. э. — на большей части территории Старого Света и в Центральной Америке.

С точки зрения периодизации всемирно-исторического процесса появление уже древнейших государств означало конец первобытной истории и начало истории классового общества. Ведь возникновение, например, Древнеегипетского государства было решающим фактором в истории не только самих египтян, но и их многочисленных соседей, так или иначе подвергавшихся влиянию египетской цивилизации. Но, конечно, первобытнообщинные отношения разложились еще далеко не полностью и не всюду. Во-первых, их остатки надолго сохранились в самих классовых обществах (главным образом институты эпохи разложения общинно-родового строя); во-вторых, и это еще важнее, они продолжали господствовать у племен, живших на постепенно сужавшейся периферии классовых обществ.

Остатки первобытнообщинного строя в классовых обществах.

Понятно, что остатки первобытнообщинных отношений сильнее всего ощущались в раннеклассовых обществах. Это относится как к древнейшим раннерабовладельческим, так и в особенности к возникавшим позднее раннефеодальным государствам. Всем им свойственно сохранение соседской общины, которую многие исследователи считают в какой-то мере наследием первобытнообщинного строя, — земельной, или земельно-водной, у оседлых земледельцев, и так называемой аульной[111], или пастбищно-кочевой, у кочевников-скотоводов. Также характерны для них примитивные, полупатриархальные формы эксплуатации рабского или крестьянского труда. Специфика многих раннеклассовых обществ Азии, Африки и Америки, отличавшихся от классических античных обществ относительной устойчивостью общинной собственности и неразвитостью рабовладения, даже привела к возникновению споров об особом присущем им способе производства, обычно называемом азиатским. В феодальную эпоху оживленная «варварскими» завоеваниями соседская община в том или ином виде удерживалась на самых различных этапах развития, иногда, как, например, в России, доживая до эпохи капитализма. И в рабовладельческом, и в феодальном обществе наряду с малой длительно сохранялась большая семья: классический образец ее существования в классовой среде представляет древнеримская familia. Остаточной (впрочем, по мнению части исследователей, новообразованной) формой патриархально-родовых связей была патронимия, возникавшая в результате сегментации большой семьи и выделявшаяся внутри соседской общины. У многих народов (армяне, грузины, молдаване, украинцы, болгары, арабы и др.) патронимия местами бытовала вплоть до позднего средневековья, а в пережитках — и в капиталистическую эпоху.

В некоторых раннеклассовых обществах, в силу относительной изоляции или других причин развивавшихся замедленными темпами, остатки первобытнообщинных отношений в их поздней патриархальной форме сохранялись особенно долго. Таковы, например, нуристанцы (кафиры) Афганистана и некоторые народы Южного Китая, до недавнего времени жившие патриархально-рабовладельческим строем. У большинства горских народов (например, народов Северного Кавказа, припамирских таджиков, ягнобцев, курдов и др.) длительно сохранялись патриархально-феодальные отношения, что позволяет некоторым авторам говорить о специфической разновидности «горского» феодализма. Так же обстояло дело у степных кочевников-скотоводов, входящих в состав феодальных государств. Кочевники-скотоводы рано развивали у себя примитивные, патриархальные формы феодальной эксплуатации, но в силу ограниченных технических возможностей кочевого хозяйства удерживали их значительно дольше, чем оседлые земледельцы; в связи с этим иногда даже говорят о «кочевой» разновидности феодализма. В условиях патриархально-феодального строя у горцев и в особенности у кочевых скотоводов стойко удерживались родо-племенное деление, остатки патриархально-родовых традиций, племенной и военно-демократической или военно-иерархической организации власти.

Такое широкое сохранение остатков первобытнообщинных отношений у разных народов, й различных обществах, в разные времена, конечно, не было простым пережитком. Остатки доклассовых отношений и институтов в классовых формациях частью составляли один из укладов этих формаций (мелконатуральное или мелкотоварное хозяйство свободных крестьян-земледельцев), частью же служили оболочкой, прикрывавшей угнетение и насилие. Большая семья, патронимия, соседская община, традиции родовой и соседской взаимопомощи — все это претерпело глубокую классовую трансформацию и использовалось господствующими классами для обеспечения взаимоответственности общинников, частичного вуалирования их эксплуатации и т. п. Так, распространенный в кочевом скотоводческом хозяйстве вид эксплуатации — наделение бедноты скотом на условиях издольщины, как уже говорилось, внешне часто напоминал родовую или соседскую взаимопомощь.

В классовом обществе, преимущественно в тех же раннеклассовых образованиях, в кочевнической и горской среде, удерживались и другие подвергшиеся соответствующему превращению остатки первобытности. Таковы обычаи кровомщения или материального возмещения (композиций[112]) за кровь, увечье или обиду, гостеприимства, усыновления патронимией или родом, побратимства, аталычества. Очень многочисленны были остатки патриархальных, а отчасти и более ранних брачно-семейных традиций — покупной брак, умыкание, многоженство, левират, сорорат, кросскузенный и ортокузенный брак, избегание и др. Наконец, сохранялись и многие первобытные культы, частью самостоятельно (как, например, культ семейно-родовых предков), частью включившись в позднейшие более развитые формы религии.

Доклассовая периферия классовых обществ.

По крайней мере до второй половины 1 тысячелетия н. э., на которую падает становление большинства феодальных государств, первобытная периферия по своим размерам значительно превосходила очаги древних цивилизаций. Однако и после этого она оставалась очень широкой. В Старом Свете к ней принадлежали вся Арктика, Субарктика и почти вся зона тропических лесов, не говоря уже об отдельных труднодоступных горных и пустынных районах. Новый Свет, за исключением сравнительно небольшой области древних цивилизаций Центральной Америки и Андского нагорья, входил в нее целиком. В Новейшем Свете древних цивилизаций, по-видимому, вообще не было, хотя загадочная письменность о. Пасхи и оставляет место такому допущению. Самое развитое общество Океании (полинезийцы о. Таити) даже ко времени европейской колонизации не продвинулось далее стадии возникновения ранней государственности.

Причиной такого широкого и длительного сохранения первобытнообщинного строя частью человечества после перехода другой части к классовому строю, иначе говоря, причиной отсталости многих народов мира был, прежде всего, затяжной процесс освоения окраин ойкумены. Племена, оставшиеся обитать на исторической прародине человечества в Старом Свете, и племена, заселившие Америку, Австралию, Океанию, оказались в неравном положении: в то время как первые развивались относительно нормальными темпами, вторым пришлось потратить многие века и на само расселение, и на приспособление к новой природной среде. В худшем положении оказались также те племена Старого Света, которые были оттеснены в неблагоприятные географические условия: в тропические джунгли, в пустыни и полупустыни, в горы, в Арктику и Субарктику, в области, не пригодные для земледелия, лишенные подходящих для одомашнения видов животных, не имеющие легкодоступных рудных богатств. В дальнейшем