Сага о Форсайдах 2 - Джон Голсуори

- Кстати, он сейчас здесь, - мрачно бросил сэр Лоренс.

- Знаю, - ответил Джек Масхем, - Я видел его на днях, и он член этого клуба.

Беспредельное уныние волной захлестнуло сэра Лоренса. Вот они, последствия злосчастного решения Динни! Динни была дорога этому ироничному, независимому в суждениях и разборчивому в привязанностях человеку. Она поразительно украшала его давно установившееся представление о женщинах. Не будь он ее дядей по браку, он мог бы даже влюбиться в нее, если бы снова стал молодым.

Пауза продолжалась. Сэр Лоренс отчетливо сознавал, что оба его собеседника чувствуют себя крайне неловко, и, странное дело, их замешательство лишь усугубляло в его глазах серьезность положения. Наконец он сказал:

- Дезерт был шафером моего сына. Я должен поговорить с Майклом.

Мистер Юл, надеюсь, воздержится пока от дальнейших шагов.

- Непременно, - ответил К, л. - Хочу верить, что все это только сплетни. Мне нравятся его стихи.

- А ты, Джек?

- Мое дело сторона. Но я не примирюсь с мыслью, что англичанин способен на такой поступок, пока не буду убежден в бесспорности этого факта так же, как в существовании собственного носа. Вот все, что могу сказать. Юл, если мы хотим поспеть на ройстонский поезд, нам пора двигаться.

Оставшись в одиночестве, сэр Лоренс не встал с кресла. Ответ Джека

Масхема расстроил его еще больше. Он доказывал, что, если наихудшие опасения подтвердятся, рассчитывать на снисходительность "настоящих саибов" не придется. Наконец сэр Лоренс поднялся, взял с полки небольшой томик, снова сел и начал его перелистывать. Это были "Индийские стих"!" сэра Альфреда Лайела, а поэма, которую разыскивал баронет, называлась "Богословие перед казнью".

Он прочел ее, поставил книгу на место и стоял, потирая подбородок. Вещь, конечно, написана лет сорок с лишним тому назад, но можно не сомневаться, что взгляды, выраженные в ней, ни на йоту не изменились. Существует еще стихотворение Доила о капрале Восточно-Кентского полка, который, когда его привели к китайскому генералу и предложили под страхом смерти поцеловать землю у ног врага, ответил: "В нашем полку так не принято!" - и погиб. Что поделаешь! Такое поведение и сейчас - закон для людей, принадлежащих к определенной касте и чтящих традиции. Война подтвердила это на бесчисленных примерах. Неужели молодой Дезерт действительно изменил традициям? Невероятно! А вдруг он в самом деле трус, несмотря на свой образцовый послужной список? Или, может быть, бьющая из него ключом горечь довела его до полного цинизма и он попрал традицию только ради того, чтобы ее попрать?

Сэр Лоренс напряг все свои духовные способности и попробовал поставить себя перед аналогичным выбором. Но он был неверующим, и единственный вывод, который ему удалось сделать, сводился к следующему: "Мне бы страшно не хотелось, чтобы на меня оказали давление в таком вопросе". Понимая, что это заключение ни в коей мере не соответствует важности проблемы, он спустился в холл, закрылся в телефонной кабине и позвонил Майклу. Затем, опасаясь оставаться в клубе дольше: того и глядишь наскочишь на самого Дезерта, взял такси и отправился на Саутсквер.

Майкл только что вернулся из палаты, столкнулся с отцом в холле, и сэр Лоренс изъявил желание уединиться с сыном в его кабинете, интуитивно чувствуя, что Флер при всей ее проницательности не подходит роль участницы совещания по столь щекотливому пункту. Он начал с того, что объявил о помолвке Динни. Майкл выслушал это сообщение с такой странной смесью удовлетворения и тревоги, какая не часто выражается на человеческом лице.

- Что за плутовка! Как она умеет прятать концы в воду! - воскликнул он, - Флер - та заметила, что Динни в последние дни выглядит уж как-то особенно невинно, но я сам никогда бы не подумал. Мы слишком привыкли к ее безбрачию. Помолвлена, да еще с Уилфридом! Ну что ж, теперь, надеюсь, парень покончит с Востоком.

- Остается еще вопрос о его вероисповедании, - мрачно вставил сэр Лоренс.

- Не понимаю, какое это имеет значение. Динни - не фанатичка. Зачем Уилфрид переменил веру? Вот уж не предполагал, что он религиозен. Меня это прямо-таки ошеломило.

- Тут дело посложнее.

Когда сэр Лоренс кончил рассказывать, уши у Майкла стояли торчком и лицо было совершенно подавленное.

- Ты знаешь его ближе, чем кто бы то ни было, - закончил сэр Лоренс. - Твое мнение?

- Мне тяжело так говорить, но возможно, что это правда. Для Уилфрида это, пожалуй, даже естественно, хотя никто никогда не поймет - почему. Ужасная неприятность, папа, тем более что здесь замешана Динни.

- Дорогой мой, прежде чем расстраиваться, надо выяснить, насколько это верно. Удобно тебе зайти к нему?

- Было время - заходил запросто.

Сэр Лоренс кивнул:

- Мне все известно. Но ведь с тех пор прошло столько лет.

Майкл тускло улыбнулся:

- Я подозревал, что вы кое-что заметили, но не был уверен. После отъезда Уилфрида на Восток мы виделись редко. Все же зайти могу...

Майкл запнулся, потом прибавил:

- Если это правда, он, вероятно, все рассказал Динни. Он не мог сделать ей предложение, не сказав.

Сэр Лоренс пожал плечами:

- Кто струсил раз, струсит и в другой.

- Уилфрид - одна из самых сложных, упрямых, непонятных натур, какие только бывают на свете. Подходить к нему с обычной меркой - пустое занятие. Но если он и сказал Динни, от нее мы ни слова не добьемся.

Отец и сын взглянули друг на друга.

- Помните, в нем много героического, но проявляется оно там, где не нужно: он ведь поэт.

Бровь сэра Лоренса задергалась: верный признак того, что он пришел к определенному решению.

- Придется заняться этой историей вплотную. Люди не пройдут мимо нее - не такая у них природа. Мне, конечно, нет дела до Дезерта...

- Мне есть, - возразил Майкл.

- ...но я беспокоюсь о Динни.

- Я тоже. Впрочем, она поступит так, как сочтет нужным, папа, и переубеждать ее - напрасный труд.

- Это одно из самых неприятных событий в моей жизни, - с расстановкой вымолвил сэр Лоренс. - Итак, мой мальчик, пойдешь ты к нему или сходить мне?

- Пойду, - со вздохом ответил Майкл.

- Он скажет тебе правду?

- Да. Останетесь обедать?

Сам Лоренс покачал головой:

- Боюсь встречаться с Флер, пока у меня на душе эта забота. Я полагаю, тебе не нужно напоминать, что до твоего разговора с ним никто ничего не должен знать, даже она?

- Разумеется. Динни еще у вас?

- Нет, вернулась в Кондафорд.

- Ее семья! - воскликнул Майкл и свистнул.

Ее семья! Эта мысль не оставляла его за обедом, во время которого Флер завела речь о будущем Кита. Она склонялась к тому, чтобы отдать его в Хэрроу, так как Майкл и его отец учились в Уинчестере. Майклу нравились оба варианта, и вопрос все еще оставался открытым.

- Вся родня твоей матери училась в Хэрроу, - убеждала Флер. - Уинчестер кажется мне слишком педантичным и сухим. И потом, те, кто учился там, никогда не достигают известности. Если бы ты не кончил Уинчестер, ты давно бы уже стал любимцем газет.

- Тебе хочется, чтобы Кит стал известным?

- Да, но, разумеется, с хорошей стороны, как твой дядя Хилери. Знаешь, Майкл, Барт - чудесный, но я предпочитаю Черрелов твоей родне с отцовской стороны.

- Мне казалось, что Черрелы чересчур прямолинейны и чересчур служаки, - возразил Майкл.

- Согласна, но у них есть характер и держатся они как джентльмены.

- По-моему, ты хочешь отдать Кита в Хэрроу просто потому, что там все разыгрывают из себя лордов, - усмехнулся Майкл.

Флер выпрямилась:

- Да, хочу. Я выбрала бы Итон, если бы это не было слишком уж откровенно. К тому же я не терплю светло-голубого.

- Ладно, - согласился Майкл. - Я все равно за свою школу, а выбор за тобой. Во всяком случае, школа, которая создала дядю Эдриена, меня устраивает.

- Никакая школа не могла создать дядю Эдриена, дорогой, - поправила Флер. - Он древен, как палеолит. Самая древняя кровь в жилах Кита - это кровь Черрелов, а я, как выразился бы Джек Масхем, намерена разводить именно такую породу. Кстати, помнишь, на свадьбе Клер он приглашал нас посетить его конский завод в Ройстоне. Я не прочь прокатиться. Джек образцовый экземпляр денди-спортсмена: божественные ботинки и неподражаемое умение владеть лицевыми мускулами.

Майкл кивнул:

- Джек словно вышел из рук не в меру усердного чеканщика: изображение стало таким рельефным, что под ним не видно самой монеты.

- Заблуждаешься, дорогой: на обратной стороне достаточно металла.

- Он - "настоящий саиб", - подтвердил Майкл. - Никак не могу решить, что это - почетное прозвище или бранная кличка. Черрелы - лучшие представители людей такого типа: с ними можно церемониться меньше, чем с Джеком. Но даже вблизи них я всегда чувствую, что "в небе и в земле сокрыто больше, чем снится их мудрости".

- Не всем дано божественное разумение.

Майкл пристально взглянул на жену, подавил желание сделать колкий намек и подхватил: