Письма, телеграммы, надписи 1927-1936 - Максим Горький
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
77—8 стр. П. П. Маслов в статье «Родословная современной молодежи», «Сам. вестник», 28. I. 96 г., говорит о полемике между самарскими студентами и «Самарск. газетой» по поводу современной молодежи, которую Иегудиил Хламида и Эс Пе — Степан Петров-Скиталец — «обвиняют во всех смертных грехах».
Скиталец — в стихах, а я — в прозе, мы действительно резко писали о молодежи, включая в одни скобки и студентов и «горчишников» — молодое мещанство хулиганского направления. Летом 95-го г. в окружном суде судилась и была осуждена группа «горчишников», которые изнасиловали и убили девицу добропорядочного поведения. Тем же летом содержательница публичного дома Орина Солдатова утопила в Волге «на глазах публики Струковского сада и среди белого дня» одну из девиц ее учреждения. В этом акте принимали участие пьяные студенты, дети местных купцов. Об этой Орине см. плохой фельетон Линева-Далина «Самарская волчица» — в газете Пороховщикова «Русская жизнь», — материал и собранные нами показания очевидцев утопления девицы был послан ему, потому что самарская цензура запрещала писать по этому поводу. Вообще в 95 г. Самара изобиловала скандальными кутежами и хулиганскими выходками молодежи, и в Самаре, городе сугубо купеческом, но торговом, а не промышленном, трудно было «подметить формирование новой молодежи»; Н. Ангарский в книжке «Легальный марксизм», изд. «Недра», выпуск 1-й, 925 г., зря упрекает меня в том, что я не «подметил». Нечего было подмечать.
Перегруженная и перепутанная память моя, замечаю, начинает пошаливать, иногда соединяя надуманное с действительно бывшим. Но у меня все еще сильна зрительная память — на фигуры, лица, на пейзаж, и она позволяет мне корректировать ошибки памяти разума.
Книжка для детей составлена неудачно, но я не знаю, как можно сделать лучше. «Пожары» 22 г. целиком не годятся детям и могут соблазнить на поджоги. Поместите лучше «Пожар» 15-го. Тоже слабая вещь. Нет ли чего другого, интереснее.
Приехали Маршак, Никулин из Турции, рассказывают множество интересного. Жить надобно долго, И. А., и Вам надо лечиться. У Вас в Ленинграде есть маг и чародей — Алексей Дмитриевич! Сперанский, — Вы бы посоветовались с ним о Вашей печенке. Человек он — гениальный.
Известно ли Вам о работах проф. Лебедева с нервномозговой клеткой? Чудеса!
Крепко жму руку
А. Пешков
13. IV. 33.
1089
Л. А. АРГУТИНСКОЙ
4 мая 1933, Сорренто.
Л. Аргутинской.
Книжку Вашу прочитал.
Вас не должно удивлять, что на это мне потребовалось три месяца: я читаю книги и рукописи в порядке их поступления, но порядок этот нарушается спешностью.
Мне Ваша книжка — понравилась, написана просто, почти без фокусов словесных, без той противной литературщины, которая — к сожалению — все больше соблазняет нашу молодежь. Если Вы в работе над второй частью будете еще более строго следить за простотой и точностью языка, это сделает вторую часть лучше первой.
К достоинствам работы Вашей относится и то, что хотя Вы пишете от «первого лица», но Ваше «я» не очень вылезает на первый план. Это говорит о том, что Вы уважаете Ваш материал и что Ваше сознание равенства с людями — искренно, что историческое значение героев, боевых товарищей Ваших, Вами хорошо понято. «Я» — тоже герой, но — в меру, хотя — местами — оно у Вас несколько приподнято, подчеркнуто, но я думаю, что это — по неопытности в работе, а не по желанию изобразить себя выше своего действительного роста. У нас молодежь, ведя рассказ о людях, обычно выделяет себя — свое «я» — в сторону и на некую высоту, ошибочно полагая, что это — обязательно как прием творчества, и в то же время удовлетворяя желание показать себя миру хорошеньким и умненьким более, чем все другие. Это очень неприятная отрыжка индивидуализма. Надо видеть себя в ряду своих героев и чувствовать себя не только их верным товарищем, но — немножко — и учеником, ибо каждый из нас — ученик множества людей. Разумеется, это ученичество может быть и плохим и хорошим, и вот определить, когда и чем оно плохо, когда и чем хорошо, — это дело «я». Мне кажется, что Вы понимаете, когда оно хорошо, когда плохо.
К чести Вашей: Зелинский застрелил жену — дело скверное! Вы, женщина, спрятали свое возмущение этим убийством, показав, как его осудили другие товарищи. Это — правильно Другой или другая на Вашем месте обязательно присыпали бы к этому факту массу ненужных и пустых слов
Ну вот, достаточно! Очень радует меня, что женщины постепенно входят в литературу. Мало еще их, а все-таки уже заметны.
Привет. Жму руку.
А. Пешков
4. IV. 33.
1090
Г. С. ФИШУ
6 мая 1933, Сорренто.
Геннадию Фиш.
«Падение Кимас-озера» я читал в журнале. Сейчас снова просмотрел книжку. Подробно писать — не могу, собираюсь в Москву.
В общем — книжка хорошая. Написано просто, живо, серьезно и — «духоподъемно». Последнее — особенно ценно в наши дни, когда обстоятельства угрожают дракой. За последние дни я прочитал около десятка книжек, посвященных Красной Армии в героическом ее прошлом и в настоящем ее росте. Прочитал и книжку Аргутинской «Огненный путь». Впечатление такое: мы начинаем создавать красноармейскую художественную литературу, какой нигде не было и — нет. В ряде этих книг Ваша — из лучших. Кое-где Вы недостаточно экономны в словах и как будто заботитесь о том, чтоб, читая Вас, человек думал как можно меньше. Это — зря. Нужно немножко недосказывать, предоставлять читателю право шевелить мозгом, — так он лучше поймет, большему научится.
Желаю Вам успехов в дальнейшей работе.
Но — не торопитесь.
А. Пешков
6. V. 33.
1091
РОМЭНУ РОЛЛАНУ
6 мая 1933, Сорренто.
Получил письмо Ваше, дорогой друг и неутомимый боец, чувствую в словах Ваших гнев и горечь, но — ни одной ноты усталости от борьбы, которую Вы так
