Прекрасный новый мир - Роман Злотников

Через пару мгновений перед лицом Грона появился изрядно замызганный деревянный ковш. Грон потянулся губами, сделал несколько глотков и, оторвавшись от ковша, сплюнул. Вода была затхлой и противной.

– Что, не слишком нравится водичка? – захихикал Черный барон. – Ну да, вы там, на своем континенте, известные снобы. Вам подавай утку под кислым хангакским соусом, кисло-сладкий ниженский мелот с оттенком хвои, печень пурнель. А мы, равенцы, люди простые. Нам и кус хлеба с салом за деликатес, и водичка за мелот сойдет.

Похоже, там у себя, в своем мире, колонтель страшно завидовал собственным врагам, пряча зависть под маской классовой ненависти, или как там это у них называлось. И теперь не мог отказать себе в удовольствии поизмываться над бывшим недругом, несмотря на то что рассчитывал сделать его своим соратником ну или хотя бы послушным исполнителем. Этот человек был рабом своих желаний, достаточно волевым, чтобы успешно подавлять их, когда они могли ему неким образом помешать, но в условиях, когда он считал для себя возможным потешить их безнаказанно… По мнению Грона, это был самый опасный тип человекообразных существ, поскольку подобные люди не способны осознать, что можно жить не в рабстве, а властвуя над своей животной составляющей. Они опасны, даже если их желания не столь гнусны и извращенны, а сводятся всего лишь к желанию вкусно поесть, классно перепихнуться, оттянуться по полной и не заморачиваться по жизни, ибо губят в человеке все истинно человеческое. Потому что выбраться из этого болота и осознать, что ты есть нечто иное, чем просто вопли брюха, зов похоти и всевозможная стимуляция центров удовольствия, в случае если человек искренне считает, что его настоящая, истинная и единственно возможная жизнь есть именно вот это, а все остальное – занудная тягомотина, чрезвычайно сложно. А уж в данном конкретном случае…

– Ладно, давайте к делу, колонтель, – слегка добавив в голос раздражения, заговорил Грон. – Я выслушал ваши планы и должен сказать, что в целом согласен и с вашими основными намерениями, и с тем, чтобы вы играли ведущую роль в нашем дуэте. Хотя, как вы понимаете, если бы я сумел вычислить вас первым и, соответственно, первым пригласить на, – он усмехнулся, – беседу, можете не сомневаться, я бы настоял на изменении порядка подчиненности.

Это была лесть, замаскированная причем довольно грубо, но именно лесть. Впрочем, для психологического типа, к которому согласно наскоро сделанному анализу Грона принадлежал Черный барон, она была в самый раз. Так оно и оказалось. Черный барон захихикал.

– Ну да, ну да, не сомневаюсь. Но я всегда считал вашего брата слишком высокомерным и не способным влезть в самое дерьмецо да поглубже, поглубже… по локоть, а то и с головой нырнуть. А ведь наиболее ценное как раз там-то и находится. Ну да ладно, не будем об этом. Теперь-то мы с вами союзники. Не так ли?

– Так, – еще чуть добавив раздражения, отозвался Грон, – и как союзник союзнику должен вам заявить, что мне уже надоело висеть на этом пыточном щите, так что давайте побыстрее покончим с оформлением моей верности и подчиненного положения и перейдем к разговору как цивилизованные люди.

– А вы не торопитесь, не торопитесь, – наставительно воздел палец Черный барон. – Знаю я вас. Сейчас-то, пока на щите висите, вроде как на все согласные, а как только отлипнете, так про все свои обещания и думать забудете. Не-э-эт, меня не проведешь. Я уже на вербовке таких, как вы, кота съел. Ну не думаете же вы, что я просто возьму с вас какую-то бесполезную клятву или даже, – он мелко рассмеялся и произнес, будто сплюнул, – честное слово. На подобной соломе меня не проведешь. Опять же семьи у вас здесь нет. Так что заложник отпадает. И как же в таком случае мне быть? – Он замолчал, выжидающе глядя на Грона, будто загадывал ему загадку, причем заранее зная, что ответа тот не найдет и эта загадка послужит еще одним подтверждением его собственного превосходства.

– Ну уж не знаю, – не собираясь раздражать этого урода даже небольшим разрушением рисунка беседы, подыграл ему Грон.

– А я и не сомневался, – довольно задребезжал Черный барон. – Вы, чистоплюи, ужасно ограниченный народец. Вы не можете обнаружить огромные возможности, даже если они лежат у вас под носом. У вас просто мозгов не хватает посмотреть на ситуацию немножко под другим углом зрения.

Грон не сомневался, что точно такие же обвинения будут не менее справедливы по отношению к вот таким вот отбросившим все, что они считают зашоренностью и предрассудками, реалистам и прагматикам, но счел за лучшее благоразумно промолчать. Тем более что Черный барон разразился очередным монологом.

– Вы, воспитанные во всяких там частных школах, престижных университетах, считаете себя очень умными, а на самом деле вы – дерьмо, грязь. Ваши умишки забиты всяческим дерьмом, чушью, мусором, тем, что вы называете культурой, воспитанием, долгом и тому подобным. Ваш мирок удобен и обустроен, поэтому вам все в жизни достается легко. Но когда вы сталкиваетесь с человеком, которому с детства приходилось драться за кусок хлеба, который довольно рано понял, что жизнь – это вечная схватка, что он один против всего мира и все эти сопливые бредни насчет дружбы, верности, любви и сострадания придуманы как раз для того, чтобы делать из людишек бессловесную и безропотную скотинку, а единственное, на что человек может рассчитывать, так это на то, что он лично украдет, отберет, выгрызет у жизни, о-о, тут вы неминуемо проигрываете. Всегда! И начинаются вопли!.. О, как вы вопите о том, что у вас выиграли не по правилам, что это бесчеловечно, незаконно, нечестно и всякое такое. А я ПЛЕВАЛ! Ибо в моей жизни есть только один закон. И этот закон – Я! И все будет так, как я захочу, чего бы мне это ни стоило. Понятно?!

Грон криво усмехнулся. Нет, если бы, исходя из рисунка разговора либо по каким-то иным причинам, ему в данный момент потребовалось испуганно забиться в истерике либо трусливо умолкнуть, он сделал бы это, но ведь он сейчас выступал в роли лихого и гонористого асаула из УССС.

– Знакомая песня, барон. Вот только к человеку она не имеет никакого отношения. Скорее к волку-одиночке, изгнанному из стаи. Потому что если закон здесь всего лишь Я, то это верно и для всех остальных. И такое абсолютно всевластное Я рано или поздно сталкивается с каким-то другим, более сильным Я, а чаще всего с теми, кто все-таки сумел хоть немного ограничить свое Я и подчинить его хотя бы стае. А одиночка всегда проигрывает стае, так же как стая – племени, а племя – народу. – Грон насмешливо прищурился. – Не так ли случилось и с вами, колонтель? Ведь, насколько я знаю, для того чтобы вы очутились здесь, Бесцветная Корона должна быть надета на мертвое тело.