Чёрная шерсть (СИ) - Гиен Евгений

— Кажется сомнительным, а если и правда всё будет так, то рост и распространение этих цветов окажется медленным — всё же территория огромна. А значит, аттры не успеют помочь в войне против чёрных уродов! — расстроился Тир.

— Не хочу вас расстраивать, но армии союзных королевств разбиты. Первая крупная битва проиграна. Некоторые разбежались.

— Как это возможно, и откуда вам это знать? — воскликнул Тир.

— К сожалению, Хиссарак будет захвачен. Маги не вступили в войну. Конечно же, и чёрных сильно поколотили, но королевство хисс под угрозой.

— Мне казалось невозможным пасть перед нападающими! Когда мы были маленькими и смотрели на нашу стражу, думали: ну кто их победит, они же такие сильные! Ты говоришь, маги не вступили в войну?

— Великие дома, чьи башни построены по всем землям, не вступят, и тем, что поменьше, запретят. Может, их смогут убедить, но сейчас никто не заступился за мир.

— Моей сестре, наверно, это не понравилось, она бы хотела помочь. Пусть помалкивает и учится, потом поможет.

Спустя несколько часов Акай и Дакай наконец восстановили силы и уже готовились переместить Рамола, Тира и братца на высочайший пик гор Ундин.

— Давайте уже сделаем это.

Черти подошли к ребятам и возложили им руки на плечи. Вспышка, сильнейший ветер в спину, вспышка — и вот они снова в своём мире. Такими короткими прыжками они добрались до намеченной цели.

— Давай, Рамол, высыпай! — засуетился Тир.

— Ваша смерть за спино-ой… — тихо прошипел голос сзади.

Обернувшись, парни увидели существо, про которое знали из историй. Это была мара: увидевший её впадал в сон, как раз ими она и могла управлять. Те, кто выживал, описывали его или её, как милого ребёнка или прекрасную женщину. А при приближении она менялась на горбатую зубастую тварь с искалеченными передними конечностями. Руки, хотя их сложно так называть, были словно изломаны в нескольких местах; покрытая волдырями кожа почему-то была чёрной, и оттуда постоянно вытекала жидкость. Выбравшись из страшных снов, жертва оказывалась уже так близко от мары, что тварь непременно кидалась, чтобы разорвать на кусочки. А некоторые умирали, так и не проснувшись.

Не дожидаясь нападения, Рамол выпустил стрелу, после чего упал без сознания. Стрела лишь слегка ранила монстра в шею, отклонившись на несколько сантиметров. Ар`юн тут же, обратившись в беркута, схватил мешочек с семенами и улетел.

Тир, выставивший перед собой щит, тоже потерял сознание и начал видеть свой самый жуткий кошмар, что не сильно отличался от видений Рамола. Их пугало нападение друга, они всё понимали, но ничего уже нельзя было изменить. Снова и снова вурса во сне нападала на них и рвала в клочья.

Акай успел открыть дверь в измерение чертей и упал в него, будучи во сне. Дакай же замешкался и отключился рядом, не успев сбежать.

Мара была ещё в сотне метрах и медленно приближалась к ним. Её голос с такого расстояния звучал, словно находился в голове, ведь при таком ветре и расстоянии почти невозможно ничего слышать, кроме шума воздушных потоков.

Акай, летевший в другом измерении, очнулся через минуту и, выпрыгнув в обычный мир, оказался в низовье гор. Думать было тяжело, он не знал, как помочь тем, кто остался наверху. Стоило бы только там появиться, как он сразу бы попал под влияние мучительного кошмара.

В то же время братец, будучи в небе над горами, порвал мешочек когтями. Вниз полетели миллионы мельчайших семян; тут же их подхватило потоком ветра и понесло к северу от гор. Дышать было тяжело, поэтому ар`юн, бросив рваную тряпицу, пикировал вниз. Завидев по пути Акая, он сразу же полетел к нему и, аккуратно сев на плечо, обратился обратно.

— Это ты, зверёк? Что делать нам, знаешь?

В ответ получил лишь мотание головой в стороны.

— Она, наверно, уже близко! Мара идёт медленно, пока держит всех в кошмарах. Что же делать? Думай, думай, Акай!

Вдруг вокруг него появились шестеро чертей.

— А? Что вы здесь делаете?

Старший из сородичей Акая открыл оставшийся глаз и сказал:

— То, что вы ушли из города, хотя старейшины не давали вам разрешения, мы ещё обсудим. И то, что мы здесь делаем, и то, что ты стоишь в ступоре! Всё обсудим. Я разрешаю тебе использовать наше измерение для убийства этого существа. Мы сейчас уйдём и будем следить за аттром-вурсой. Как только он вернётся в прежнее состояние, мы заберём его для безопасности. Торопись, Акай!

Акай помнил старейшину, что немного странно говорил. Но то, что ему разрешили — было честью! Чёрт снял с себя зверька, ибо дальнейшие действия могли подвергнуть того опасности. Ар’юн всё понял и, обернувшись, улетел.

Зайдя в измерение с сильнейшим ветром, чёрт добрался до пика самой высокой из гор Ундин. Лишь на секунду появившись, чтобы нацелиться, он снова поднялся, подхваченный ветром, и оторвал голову твари, открыв и закрыв дверь между мирами на её шее. Мара не успела захватить его в свои наваждения и буквально в одно мгновение погибла.

Чёрт яростно тормошил уснувших, и они начали открывать глаза, но пока очень вяло. Рамол, Тир и Дакай лежали на снегу и смотрели в небо, редко и медленно моргая. Старший из братьев перенёс всех обратно в пещеру, находившуюся на западной стороне гор.

Прошло шесть часов, прежде чем первый из трёх начал говорить. Сначала — Дакай, потом — Тир и Рамол.

— Как вы себя чувствуете? — спросил, поедая гроздь дикого белого винограда, Акай.

— Я… словно до сих пор вижу эту картину, поворачиваюсь на шум и вижу глаза Самэля, нападающего и разрывающего меня! — промолвил Рамол. — И я хочу поспать спокойно, без этого ужаса!

— Семена, где они? — вспомнил Тир.

— Ваш зверёк развеял их над горой, — Акай сделал жест рукой, показывая, что всё хорошо.

— Значит, остаётся только ждать, — произнёс, ложась на правый бок и прижимая ноги к животу, Тир.

Около месяца ребята сидели в пещере. Акай и Дакай приносили им ягоды, фрукты, иногда — пойманных зайцев. Все стали замечать, что в округе появилось множество мелких белых трубок, из которых ветром выдувало семена. Наконец, после повторного осеменения, они начали становиться цветами, испускающими пыльцу, разносимую ветром и насекомыми.

— Тир, ты помнишь, что сказал маг? Самэль — представитель третьего поколения аттров, которое не может заболеть! Получается, он знал, что болезнь распространяется только на этом острове? А как же те, что заражались на средних землях? — спросил друга Рамол.

— Во всяком случае, мы достигли цели. Надеюсь, он не соврал о том, что аттры излечатся, — ответил Тир.

Неожиданно в центре пещеры появилось шестеро чертей и тот самый зверь — их друг в обличии вурсы. Он находился в нескольких метрах, но не мог выйти из некоего незримого круга и атаковать чертей. Со всех сторон в него дул сильнейший ветер, сдерживающий любые движения.

— Что… кто это? — спросил Тир.

— Старейшины сдерживают вашего друга, добавив в наше измерение той самой пыльцы! Цветы, словно гора, извергающая снежную лавину, выпускают её. Он, видимо, уже на грани! Самэль вернётся к вам, и мне кажется, что совсем в ином образе, — объяснил Акай.

— В смысле «в ином»? — задумался Рамол.

Одномоментно зверь лёг, и ветер прекратился.

— Акай, Дакай, как отведёте их домой, сразу возвращайтесь! Нужна будет помощь, — Акай, Дакай, как отведёте их домой, сразу возвращайтесь! Нужна будет помощь, чтобы успокоить эту расу и как можно скорее вернуть ей возможность входить в полуоборот! — заявил один из чертей-старейшин.

— Что с Самэлем?

— То, что аттр переменит свой образ с человеческого на полуоборот — это несомненно! Ках ках атхак такатак атрата, Акай?

— Аткан капт ка сатхарн.

После короткого разговора на языке чертей старейшины исчезли во вспышках мелкой тёмной пыли. Сам Самэль начал преображаться. Задние лапы почти не изменились, но стали больше подходить для хождения на двух ногах. Шерсть изменилась вместе с телом, что было пока непонятно. Их друг стал выше всех примерно на две, а то и на три головы. Лицо изменилось; теперь оно не совсем походило на морду вурсы или, как будет рассказывать потом простой народ, он стал большой дикой кошкой, только передвигающейся на двух ногах.