Невесты Тумана - Надежда Орлова

— …а когда я выйду замуж, то…

— Мар, а о чём-то другом ты не умеешь думать? — перебила подругу Юджи, которой уже осточертело слушать про чужих кавалеров, про их неописуемые достоинства и количество предполагаемых детей. Маргарита вспыхнула:

— А ты, вроде, собираешься жить тут всё время? Неужели тебе не хочется иметь свой дом, мужа, детей?

— Почему же? Наверное, хочется… Только я, в отличие от некоторых, не планирую чёткое количество девочек и мальчиков. Мои старики, вон, тоже планировали. И что? У меня один-единственный брат, да и тот, вроде девушки: ни лук, ни меч в руках удержать не может, целыми днями или в книжку носом уткнётся, или на лютне бренчит.

— Мой Грегори, между прочим, тоже на лютне играет, — вставила своё слово Берта. — А когда мы с ним поженимся…

— О-о-о-о! — страдальчески схватилась за голову Юджи. В этот момент зазвонил колокол, девушки быстро вскочили и побежали в монастырь.

Во дворе монастыря стояли кони, повозки, ходили люди. Мужчины! Но, к разочарованию девушек, это были слуги.

Вышла матушка-настоятельница, собрала девушек в кружок.

— Девушки, поступило распоряжение епископа: всех тех, кто не вступает в ряды наших сестёр, отправить по домам. Для этого епископ прислал своих лошадей и указал сёстрам сопровождать воспитанниц, дабы уберечь их в дороге от соблазнов. Вы отправитесь после обедни. Сейчас идите, собирайте вещи. Живо!

Девушки стайкой ринулись по своим комнатам.

— Странно, с чего бы это? — проворчала Юджи. — Не скажу, что мне тут очень уж нравится, но так, вдруг, ни с того, ни с сего…

— Да ты что, ничего не знаешь? В стране чума, епископ боится, что мы все тут передохнем, поэтому и отсылает по домам, чтоб не отвечать ни за что!

Уверенность и осведомлённость, с которой Маргарет это произнесла, произвела на Юджи сильное впечатление. И эта долговязая девица столько времени трещала о своём женихе?

— Чума? Господь и все Его святые! — Юджи на мгновение замерла. Потом продолжила складывать в плетеный короб вышитые рубашки и простыни — своё будущее приданое. — Только бы Уотерфолл не задело!

Только когда дорога свернула влево, через поля, принадлежащие Уотерфоллам, Юджи поняла, как соскучилась за всеми! Если бы не сестра Мария-Августа, чопорно восседавшая напротив своей воспитанницы, она сейчас запрыгнула бы на коня верхом и галопом рванула бы домой. Домой!

Наконец повозка въехала в Уотерфолл. Юджи в нетерпении спрыгнула на землю и побежала в дом. Но по дороге она наткнулась на отца Валентина.

— Отче! Я вернулась. Нас отослали по домам, в той округе чума!

— С возвращением, дитя моё. — Отец Валентин взял Юджи под локоток, повёл в сторонку, кивнув проходящему мимо слуге в сторону повозки, дескать, гости приехали, так что подсуетитесь тут сами.

— Послушай, Юджиния, ты уже взрослая девушка…

Старое семейное кладбище Уотерфоллов располагалось, как и положено, сразу за церковью. Габриэла стояла возле каменной гробницы. Здесь были похоронены все предки Джона.

Все, кроме него самого. И его сына. О том, что такие жили на этой земле, можно было узнать только с каменных плиток с их именами. Габриэла прислонилась лбом к холодному камню и разрыдалась.

"Джон… Прости меня, Джон, я всегда думала, что просто старалась быть тебе хорошей, послушной женой… А я ведь тебя любила, Джон! Любила, понимаешь? И так и не сказала тебе этого. А теперь тебя нет…"

Она провела руками по серым камням, словно лаская тех, кого никогда уже не коснётся. Перед её заплывшими от слёз глазами замелькали какие-то моменты их счастливой, как она теперь поняла, жизни:

…вот Джон сидит рядом с ней на палубе небольшого корабля с драконьей головой, рассказывая про то, как он сам попал в плен…

…вот он обнял её в зале, где пировали воины конунга и объявил во всеуслышание о том, что теперь она — его женщина…

…вот открылась дверь в доме Катлины, он вошел и сказал: "…наконец-то я тебя нашёл!"…

…Юджи засыпает у него на лошади и он осторожно, чтоб не разбудить, передаёт спящую малышку ей. Ночной луг пахнет свежестью, они едут в Уотерфолл… И ночи… их ночи… Сколько их было-то, за столько лет?

…Джон держит на руках крошечного младенца: "…мы теперь Тристан Сент-Джон Уотерфолл…

…Мама, папа, послушайте, я сам песню написал!..

"Джон… Тристан… Господи, почему ты отнял их у меня?! За что ты так строго караешь меня, Господи? Да, я совершила грех прелюбодеяния… Но неужто это та цена греха? Неужто люди не свершают более тяжких грехов, которые им потом запросто отпускают в твоих храмах, Господи?!.."

Вдруг сзади раздался тонкий срывающийся девичий голосок:

— Мама! Я вернулась!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Яблоко от яблони недалеко падает.

Народная мудрость.

Вдовствующая баронесса Габриэла Уотерфолл стояла на крыльце и смотрела вверх. Там, в ультрамариновом осеннем небе, сияло два желтых солнца: одно, как и положено, в зените, другое на самой вершине яблони. Все плоды были собраны и уложены в погреба и кладовые, а это висело на недосягаемой высоте и падать не собиралось. Геби потянулась вверх, но тут же жалобно охнула: спина болела, тело было уже не таким гибким, как раньше.

Раздался стук копыт. К крыльцу подлетел всадник на огромном коне. Если бы Габриэла не знала всадника, она бы испугалась. А так она молча ждала, пока всадник спешится и отдаст поводья подбежавшему с конюшни пареньку. Конюх был на голову выше всадника, но почтительно кивнул и увёл коня.

— Ты когда-нибудь себе голову свернёшь, если будешь носиться, как угорелая! — проворчала Габриэла.

— Ничего, ма. Тор послушный, как собака. Ты не представляешь себе, как мне его в монастыре не хватало! Я уж думала, он меня забудет. Нет, не забыл… Знаешь, иногда я жалею, что он не умеет говорить. Мне было бы куда интереснее поболтать с ним, чем с этими соседскими задаваками.

— И тем не менее, за одного из этих соседских задавак тебе придётся выйти замуж.

— Мам! Перестань! Стать рабой какого-нибудь богатого идиота, корчить из себя скромницу, "Да-а, мой господин! Как прика-ажет мой господин!", тьфу! Вышивать у камина и рожать по ребенку в год?! Нет уж, спасибо!

"Ну что ты будешь делать с этим парнем в юбке! Да и юбку-то на неё одеть — тоже проблема. В церковь ещё кое-как одевает, а в остальное время влезет в замшевые штаны и простую рубаху, лук за плечо, на коня и в лес. От темна до темна. Другие девушки сидят дома, учатся хозяйство вести, готовятся замуж выйти, а эта от замужества бежит, как чёрт от ладана, прости, Господи. И ведь пора уже… Так, что ли, в старых девах всю жизнь и проходит?"