Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья - Карл Май

— Хм! Что за человек был этот слуга? Вы можете дать точное описание его внешности?

Она выполнила мою просьбу, и я пришел к выводу, что этот так называемый слуга есть не кто иной, как отец Мелтона-младшего.

— Возможно, вы слышали, как он разговаривал со слугой? — выспрашивал я тем временем.

— Все, что я слышала, были вполне обычные вещи. Однако они очень часто шептались друг с другом, как будто у них была какая-то тайна, которую никто не должен был услышать.

— Чем занимался Малыш Хантер? Он ведь почти не выходил из дому, и у него была масса времени. Может быть, он использовал это время каким-нибудь необычным образом?

— Нет. Он всегда сидел у окна.

— А мне сказали, что он был занят учебой.

— Это неправда. Только когда приходил господин адвокат, Хантер брал в руки книги.

— Ах! Вот оно что! А какое у вас было, собственно, мнение об этом человеке? Должно быть, вам бросалось в глаза, что он ничем не занят?

— Я принимала его сначала за больного человека. Мое мнение, однако, изменилось, когда мы заметили, что он посещает одну даму, которая снимает квартиру на верхнем этаже.

— Она живет одна?

— Нет, с ней две служанки, индианки.

— Женщина молода?

— Да, молода и очень красива.

— Как ее зовут?

— Миссис Сильверхилл.

— Это английское имя?

— Да, хотя мне с трудом верится, что ее родители и родственники янки или англичане. Мы слышали, как она время от времени разговаривает со служанками, говорят они всегда по-испански.

— Хм! И эта дама благоволила к вашему квартиранту?

— Они стали встречаться через неделю после того, как он поселился здесь. Он сидел, как всегда, у окна, когда заметил ее, возвращающуюся домой после обычной прогулки. Он осведомился у меня относительно этой женщины, затем посетил ее, и с тех пор он очень часто бывал у нее.

— Адвокат Мерфи знал об этом?

— Я не знаю точно, но, думаю, он не был посвящен в их отношения.

— Может быть, вы замечали за ним что-то особенное?

— К сожалению, не могу вспомнить ничего такого, что могло бы иметь какую-то ценность для вас. Если вы захотите посетить меня еще раз, буду очень рада поговорить с вами.

— Я воспользуюсь вашим любезным приглашением только в случае крайней необходимости, чтобы лишний раз не беспокоить вас.

— О, вы меня нисколько не побеспокоили. Всегда буду рада вас видеть. Очень приятно, что вы превратились из человека, хотевшего солгать, в правдивого и честного господина.

— Но только благодаря вам, мадам! — заметил я, отвечая на ее шутку. — Знаете ли вы еще что-либо существенное о той даме, что живет наверху?

— Очень немного. Она богата. Моя кухарка несколько раз разговаривала с индианками. Миссис Сильверхилл — страстный игрок, и при этом ей постоянно везет. Она приглашает к себе таких же азартных игроков. Это все. Ах, нет! Припоминаю, что она вдова. Одна из служанок проговорилась однажды по этому поводу. А ее муж, кажется, занимал не совсем обычное положение в обществе.

— Возможно, он был предводителем индейцев?

Я сказал это в шутку, и она рассмеялась мне в ответ. Но в то же самое мгновение мне пришло в голову одно соображение.

— Свободная индейская женщина никогда не унизится до того, чтобы стать домашней служанкой белой женщины. В таком случае должны быть совершенно особенные обстоятельства. Я знаю один случай, когда белая женщина вышла замуж за предводителя индейцев. Дама, которая живет наверху, блондинка?

— Нет, у нее иссиня-черные волосы. Честно говоря, я принимала ее за еврейку.

— Еврейку? Хм. Вы знаете ее имя?

— Да. Однажды к нам в дом пришло письмо, и его передали моей служанке-мулатке. Она не умеет читать и поэтому принесла письмо мне. Я посмотрела адрес и фамилию адресата. Даму зовут Юдит. Миссис Юдит Сильверхилл.

— О Господи! Так и есть. Фамилия Сильверхилл по-немецки произносится как Зильберберг, Юдит Зильберберг — так звали одну еврейскую девушку, которая вышла замуж за вождя индейцев. Я должен немедленно увидеть ее.

— Как, вы ее знаете?

— Да, если не ошибаюсь. Это в высшей степени интересный случай. Мадам, вы были так любезны со мной. Я прошу вас еще об одном очень большом одолжении!

— Сделаю для вас все, что в моих силах.

— Вы еще ни разу не общались с этой дамой?

— Еще нет.

— Может так произойти, что это все-таки случится. Пожалуйста, не упоминайте, что я был у вас; вообще не говорите обо мне и запретите своей кухарке рассказывать индианкам о том, что Малыш Хантер на самом деле совсем другой человек.

— Она еще не знает этого, и я ей тоже ничего не скажу. Вы, вероятно, хотите нанести визит этой даме?

— Непременно.

Откланявшись, я поднялся наверх по лестнице. Наверху был только один вход. Я позвонил в колокольчик. Через несколько мгновений дверь мне открыла служанка, в которой я узнал индианку. Она отошла в сторону, чтобы я мог войти, и открыла вторую дверь, не спрашивая меня ни о чем и не сказав ни слова. Я вошел в прекрасно обставленную комнату. В соседней комнате послышался шум. Портьеры раскрылись, и передо мной предстала… Юдит Зильберберг, та самая Юдит, которую я видел в последний раз на помолвке с вождем племени юма. С тех пор она очень похорошела, стала казаться почему-то выше и крупнее. У нее на пальцах и на обнаженных руках блестели настоящие бриллианты. Она сразу же узнала меня и воскликнула по-испански:

— Это вы, сеньор!.. Вот это сюрприз! Как я скучала! Как я мечтала увидеть вас однажды. Пожалуйста, проходите в мой будуар! Присаживайтесь. Мы можем многое рассказать друг другу.

Она взяла меня за руку, и мне пришлось сесть рядом с ней на диван. Да, Юдит была очень красивой женщиной. Она взяла мою руку в свою и, бросив на меня дразнящий взгляд, проговорила:

— Должна вам сразу же признаться, что забыла ваше имя. Это непростительный грех?

— Совершенно непростительный, особенно после ваших заверений, что вы страшно скучаете по мне.

— Вы должны меня простить! Люди и события легко забываются, когда переживаешь столько всего! У вас, если не ошибаюсь, два имени, одно настоящее и другое, каким вас называют индейцы. Это последнее было… было… не помню точно. Оно оканчивалось каким-то словом… — нога или рука!

— Старина Горящая Ступня! — быстро проговорил я. Оно и к лучшему, если она не будет знать моего настоящего имени.

— Да, да, точно — при этом была «ступня» — это я знаю, — кивнула она, смеясь. — А ваша настоящая фамилия, если не ошибаюсь, совпадает с названием одного из двенадцати месяцев?

— Март, — сказал я.