Грохот ледника - Ольга Акофина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну я же не знала!
– Не хотела знать. Ты хоть раз за эти годы поинтересовалась, как эта няня ухаживает за твоими детьми и куда девает, присланные тобой деньги? Спасибо соседям, кое-как выжили, не сдохли от голода и от побоев, правда, из-за неё у Вовки эпилепсия началась (боялся сильно, да и по голове получал), но это же ерунда, правда, мама?
– Как только стало известно, я тут же убрала её и наняла вам нормального человека. Я работала, зарабатывала деньги, ну не могла я тогда приехать в Питер, были не те обстоятельства. Нянька говорила мне, что всё с вами хорошо, сыты, довольны.
– Да, и сыты, и довольны, и синие от побоев.
– Но зато потом, у вас было всё. Квартиру сделала, шмотки вам американские привозила, машину тебе купила, счета открыла.
– Машину и права купила, чтобы я тебя мог возить, когда ты здесь, ты не хотела нанимать водителя или заморачиваться с такси, и сама за руль не садилась, чтобы спокойно в машине попивать винишко. Ну и наняла меня в водители.
– И что? Ты же пользовался машиной и в моё отсутствие, я её в гараже не закрывала.
– То есть ты считаешь, что кроме материальной опеки детям ничего не нужно?
– А что я должна была свою молодость провести, варив вам щи-борщи? Или уроки проверять? Сопли вытирать? Ну уж нет, пока ты был мал, была няня, да, одна неудачная, зато потом отличная, а уже после одиннадцати лет, какая няня? Всё сам, и ты прекрасно со всем справился. Не ной, Глеб, тебе не идёт. Вырос же и ничего, здоровый красивый мужик, мне помог, Вове, баб с ума сводишь.
– Спасибо, Лен, за всё, я очень счастливо провёл детство. Хорошо, что не убили, инвалидом не сделали и не спился, а то доступ к алкоголю был всегда открыт, тоже ведь из добрых побуждений, правда?
– Почему нет? Хочется – пей. Я вот пью, и ничего, на здоровье не жалуюсь. Сигареты тоже тебе покупала, так что заботилась как могла. Ну а с бабами ты и без меня разобрался. Вот думаю, надо Вовке проститутку что ли снять, пусть поучится.
– Давай Вовку оставь в покое, мы как-нибудь сами.
– Он, кстати, на твою рыжую девочку запал. Может у неё есть сестрёнка? Я оплачу.
– Лена, аудиенция закончена. Можно покинуть мою территорию?
– Ну почему ты не хочешь поговорить с мамой?
– С мамой? О как! С каких это пор ты мамой стала? Я ж твой друг, на глазах которого можно рожать, напиваться, трахаться при мне.
Елена подошла к Глебу и положила руки ему на плечи. Серые наглые глаза с усмешкой в упор смотрели на неё. Сейчас, как никогда, они были безумно похожи друг на друга. Она была платиновой блондинкой, он – жгучим брюнетом, но выражение их лиц было настолько схожим, как бывают схожими лица мраморных статуй, высеченных из одного куска одной и той же рукой. Елена первая не выдержала взгляда, в котором увидела своё отражение, и быстро покинула комнату. Дверь за ней захлопнулась, а Глебу припомнились до мелочей те чувства и обиды, которые он испытывал, будучи ребёнком. Сначала за то, что бросила их в руки изверга, и даже не поинтересовалась ни разу, как они, ведь стоило ей приехать тогда ну хоть один раз или позвонить, он бы смог донести до неё, как над ними издеваются. До сих пор страшно вспоминать те годы, а потом бросила их на руки другой няни. Он видел, как другие родители заботятся о своих детях, и ему тоже хотелось, чтобы о нём заботились. Ругали за плохие отметки, наказывали за шалости, хвалили за успехи. Но нет, чтобы он не сделал, как бы не учился, матери было наплевать. Сунет деньги в руки, скажет что-то типа «решай сам, на что потратить» и до свидания и ни одной материнской ласки, ни одного тёплого слова. Итак, всю жизнь один. А последние события вообще ни в какие рамки законов человеческих не вписываются, видеть свою мать в таком виде. А ей ни капли не стыдно, она, видите ли, воспринимает его как друга, и ещё пытается залезть к нему в душу. Поздно спохватилась, мамаша. Глеб зло улыбнулся, его мечты о мести матери начинали сбываться.
Утром Глеб пил кофе и курил, когда неожиданно на его кухне оказался сосед. Полуголый, довольный, он по-хозяйски зашёл в столовую, и Глеб подавился.
– Матушка твоя пригласила вчера ночью, классная она у тебя. Глебыч, она -фантастическая женщина. И вообще у вас тут так клёво!
– Получил всё? Можешь теперь убраться восвояси.
– Э нет, не ты мы меня приглашал сюда, моя королевна хочет кофе. Может сваришь? Я тут у тебя не знаю, где и что.
– Раз попросила тебя, ты и вари. Если сломаешь дорогую технику, будешь платить.
– Глебыч, ну чего ты такой? Мы с тобой, считай, породнились. Я может, женюсь на ней.
– Женись, женись, будешь рогами потолок царапать. И кстати, нынешнего супруга её не забудь об этом оповестить, а то, наверное, не в курсе. И к врачу советую сходить, а то мало ли, принесёшь от неё чего-нибудь на хвосте.
– Ты специально мне этого говоришь, чтобы позлить, ты всегда подкалываешь меня.
– Ну что ты, просто добрый совет. Ну чего? Будешь кофе варить?
– Я не умею пользоваться машиной.
– Ну тогда сгоняй в кофейню.
Ладно, пока мать развлекается, он поедет в Комарово, и Вовку заберёт с собой.
– Помни, – сказал Глеб соседу, – если что-то сломается или пропадёт, я знаю где тебя искать.
Однако на следующий день, к вечеру, Лена и Лёша приехали в загородный дом. На Лёше была новая куртка дорогого бренда, на Лене – новый полушубок, от которого она забыла оторвать бирки. Глеб наблюдал за ними с лестницы второго этажа.
– Ого, вот это дом! – услышал он восхищённые возгласы её любовника, и увидел, как тот схватил её за ногу, видневшуюся в глубоком разрезе длинной юбки.
Как же противно! Вот чего они сюда приехали? Он же оставил им квартиру, развлекались бы там.
– Эй, Вовка, – заглянул Глеб к брату, – поехали домой, в город.
– Не, я хочу остаться.
Глеб пожал плечами и уехал. Он не узнал, что Вовку несколько дней использовали как прислугу, он приносил в постель любовникам напитки, убирал за ними и бегал в магазин. А вернувшись, мать стала собирать чемоданы, наконец, она уезжала.
– Любовника
