Чужой праздник (СИ) - Ломтева Анна

Когда она наклонилась ко мне и открыла рот — на меня сильно пахнуло табаком и ментолом.

Не могла она знать, что я выйду здесь. Этот город — моё сокровище, моё любимое укрытие, мой секрет. Я перехожу в него прямо крайне редко, я пользовалась этой точкой раз, может быть, пять. Это единственный город, который подпускает меня так близко — не в самое сердце, но уж точно в гигантские лёгкие огромного парка, дышащего посреди пружинящих мышц центральных улиц.

Обычно я приезжаю сюда на поезде, прилетаю на самолёте, прибываю, одним словом, как добропорядочная туристка с приличным паспортом и билетами на своё собственное имя. Снимаю комнату в хостеле и провожу пару недель в блаженном безделье, гуляя по улицам, заходя в музеи, валяясь на травке в парках.

На травке в парке… я хрипло захихикала. Звук вышел тот ещё, простуженная ворона каркает приятнее.

Не могла она знать…

Я кое-как встала, держась за разукрашенную стену. Постояла, проверяя, насколько послушен вестибулярный аппарат. Потом осторожно провела языком под распухшей верхней губой, под нижней. Зубы целы. Это было одновременно так ужасно и так киношно, что я не выдержала и снова закаркала. Боль под рёбрами постепенно уменьшалась, словно внутри успокаивалась огненная змея, медленно сворачивалась, делая клубок всё плотнее. Совсем она не уйдёт, конечно. Не сегодня.

«Хочешь жить — в Стамбул не возвращайся».

Я осторожно отпустила стену и пошла прочь из этого тихого закутка.

Парк был как обычно великолепен. Длинные променады на всей их протяжённости сопровождали высокие деревья с раскидистыми кронами, растущие на покрытых сосновой мульчёй широких полосах земли. За ними начинались ровные, густые газоны, местами разделённые на отдельные полянки группами кустов и цветниками. Оттуда, где я медленно брела по краю пешеходной дорожки, было слышно голоса фонтанов и плеск воды большого рукотворного озера, оно скрывалось за ровной грядой каштанов, идущей чуть поодаль. Мимо меня то и дело пробегали, проезжали на велосипедах, скейтах и роликах люди самого разного возраста. Здесь было почти так же жарко, как в Стамбуле, но поклонникам здорового образа жизни это нисколько не мешало.

Мне повезло, на ближайшем перекрёстке, где встречались пешеходные дорожки, стоял питьевой фонтанчик. На пластине, прикрученной чуть ниже краника, было написано Agua potable. Да хоть бы и не питьевая, подумала я, протягивая руки к холодной струе, как-то пофиг вообще на данный момент.

Я умылась, прополоскала рот, выпила осторожно несколько глотков. Отошла к ближайшей лавочке, села. Физически я, кажется, пострадала не очень сильно, но вот страх…

Я была, честно говоря, в ужасе.

Она не могла ждать меня здесь, значит — ну, давай, сделай усилие, пошевели мозгами и закончи мысль — ты притащила её с собой.

Разве такое возможно?

Я неосторожно потрясла головой и чуть не свалилась со скамейки — заштормило. Замерла, держась за голову, стараясь дышать ровно и спокойно.

И стала вспоминать, что было прямо перед прыжком.

Да, я прошлась ещё немного вдоль трамвайной линии, свернула в переулок, уходящий от Гранд Базара к тихим и очень дорогим гостиницам. Прошла мимо нескольких окружённых зеленью зданий, оставляя позади суету и шум. Мимо кто-то пропыхтел на мотороллере, дунуло горячим воздухом и выхлопом. Я зашла в закуток между столбом, высоким забором очередного отеля и высокой зелёной изгородью и прыгнула.

Там всё было как обычно. Невыносимо яркое чёрное солнце, ровный ветер, свинцовая поверхность под ногами. Несколько неизмеримых мгновений на то, чтобы взять направление и потянуться туда, заставить не-море под ногами быстро лететь назад, проматывая не-километры за не-секунды. Наконец нужное место отзывается внутри, точно магнит, который тащит иголку. Я позволяю себе упасть вниз, через неощутимую плёнку не-моря, и…

Меня швыряют об землю, схватив за плечо.

Пустой переулок. Мимо проезжает мотороллер, сворачивает за ближайшее здание. Я захожу в закуток между столбом и живой изгородью, и прямо лицом к бетонному забору…

Мотороллер, кольца, сигареты, ментол.

Блядь. О боже. Блядь.

Несколько минут ушло на то, чтобы осознать догадку. Мне придётся вернуться, тут никуда не денешься, но эти — те, которые проследили за мной, чтобы напугать меня — они должны думать, что я достаточно напугана. Значит, я не вернусь завтра, и послезавтра не вернусь, и ближайшие пару недель мне придётся провести в бегах.

Если они отправили за мной кого-то, если они знали, что я смогу «забрать» с собой человека, значит, они примерно представляли, как далеко я могу отправиться. И ещё это значит, что их человек совершенно не опасался остаться в незнакомом месте один.

Я сунулась во внутренний карман куртки и обнаружила, что телефон разбит: корпус расколот, выпали несколько кнопок, ни признака жизни на экране. Я встала, добрела до ближайшей урны и, вытащив симку, кинула убитый аппарат в мусор.

Потом, продираясь как попало, пролезла через ближайшие кусты на относительно закрытую полянку и снова прыгнула.

Не так уж и много у меня было запасных вариантов.

Солнце садилось у края поля, пробиваясь через щётку облетевшей рощицы. Я шла, обняв себя обеими руками, то и дело вздрагивая под ледяным ветром и оскальзываясь на разбитой грунтовке, которая петляла, точно пьяная. Впереди вставали серые блоки пятиэтажек и торчали кое-где кирпичные частные дома. Там меня, разумеется, особо не ждут, но уж такова в последнее время моя судьба — сваливаться на голову разным хорошим людям и создавать им сложности.

Возле очередного кирпичного домика с новой железной крышей я сошла с раздолбанного асфальта пригородной улицы и нажала на тугую кнопку электрического звонка, белую под черным лепестком резины, прикрученной для защиты от сырости. Тут же загавкала собака, заскребла когтями в деревянную дверь веранды изнутри. Долго-долго я ждала человеческих шагов, и наконец облезло-голубая дверь открылась, на крыльцо выглянула невысокая полноватая девушка в спортивном костюме. Рыжие волосы закручены бубликом на макушке, брови мрачно нахмурены. Из-под ног выскочила маленькая чёрно-белая собачка с кривыми ногами, зашлась в истеричном лае.

Девушка резко прикрикнула:

— Бублик, тихо!

Собачка заворчала, покрутилась ещё под ногами и убежала в дом. Рыжая оглядела меня с ног до головы и спросила без предисловий:

— Чего тебе?

Берём гордость, чувство собственного достоинства и уверенность в себе. Сворачиваем в трубочку и запихиваем… куда подальше. Я изобразила на лице нечто вроде улыбки и сказала:

— Здравствуй, Олеся. Ты была права, а я зря тебя не послушала. Помоги мне, пожалуйста.

Олеся ещё раз оглядела меня с ног до головы и пробурчала:

— Учти, спать будешь на полу.

Глава 50.

Опаснее всего эйфория первых успехов. Утратить контроль над Этим, перестать осознавать, что именно делаешь, выпустить этого опасного джинна из бутылки. Решить, что раз уж ты особенная

(ты особенная)

то жизни других людей ничего не значат по сравнению с твоей. Что ты можешь казнить и миловать, мстить и наказывать, уничтожать и унижать.

Настя медленно шла по улице, глубоко засунув руки в карманы. Руки в перчатках, руки, сжатые в кулаки.

Только что она едва не отправила на тот свет одного из своих студентов.

Настя шла, всем телом ощущая удары каблуков-шпилек по асфальту, чуть прикрытому первым снегом. В этом году в первых числах ноября вдруг резко похолодало и пошёл мелкий, противный снег, совсем не похожий на волшебные «первые» хлопья, которых ждёшь в самом начале зимы. Но ноябрь ведь ещё и не зима.

Она просто устала. Слишком много всего пришлось на эти первые числа ноября. Новые навыки и знания, новые люди, новые планы. И много-много старой, местами надоевшей работы