Алтарь - Александр Прозоров

— Мою кровь возьми, берегиня, — кивнул Словен. — Мой долг земле рода своего служить.

— Выбирать не с кого, — вздохнул Мосх. — Не знаю, что затеваешь ты, берегиня. Но для земли рода нашего — бери меня. А ты, Кий, что скажешь?

— На все воля богов, — молвил третий волхв. — Вижу, их рука посылает меня на служение. Я дам кровь.

— Мне нужны камни, не меньше семи, — деловито принялась перечислять Вилия. — Я знаю, бог у вас есть, Чур. Его облик на камнях сих высечь надобно. Немедля! От сего судьба рода вашего зависит! Еще надобны три птицы. Петух белый, петух черный, петух рябой.

— Постой, берегиня, — вскинул руки князь. — Камни мы найдем, однако же лики на них нанести время надобно. Особливо…

— Глаза, рот, нос наметить, — загнула пальцы Вилия. — Этого для обряда хватит. Посадите нескольких мужей с молотками. Ужели до завтра по четыре насечки на камень не сделают? Плотники где?

— Пришлю, берегиня… — И Словен вышел из святилища, распахнув ворота.

Вилия же повернулась к идолу Сварога и склонила перед ним голову.

Четверо плотников с длинной двуручной пилой, коей обычно распускали на доски бревна, явились примерно через час. Неуверенно оглядываясь на волхвов, словно ожидая, что их вот-вот остановят, они подступились к дубу. Бронзовые зубья вгрызлись в кору, потом посыпались белые опилки из самой древесной плоти. Волхвы же, стараясь не смотреть на это кощунство, заперли снова ворота святилища.

Дуб сопротивлялся как мог и затрещал, падая, только после полудня. Толстый ствол проломил в частоколе дыру шириной в две сажени, и стало видно, что вокруг святилища собралась огромная толпа, наблюдавшая за происходящим. Сменив пилу на стамески, плотники выбили из самой сердцевины пня, к которой сходились годовые кольца, клинышек длиной с ладонь и примерно такой же толщины.

— Зовите князя, — приказала Вилия, приняв его в руку. — А потом сделайте ровный срез с комля. Пусть в память о дубе останется.

Один из плотников, кивнув, ушел в город, остальные сели отдыхать.

Словен вернулся в святилище в праздничной рубахе — с вышитыми воротом и рукавами, крашенным в красный цвет подолом.

— Камни я уже отобрал, — сообщил он. — Кузнецам приказал, они высекают.

— То ладно, — отметила хранительница. — А теперь собирайтесь все трое сюда.

Два волхва и князь Словенска, неуверенно переглядываясь, подошли к девушке. Хранительница сжала в руке деревянный клинышек и закружила по святилищу, словно выискивая что-то. Наконец остановилась, нараспев заговорила:

— Вехеба апет джуат Апис, тонахоту эвери Мут Хонсу ивар… Ушбети хонсу ликис, варах, на-на атори! — Она резко ударила клином в землю, вогнав его на всю глубину, жестом подозвала мужчин: — Сведите руки вместе! Запястьями!

Словен, Кий и Мосх выполнили ее требование — Вилия резко наклонилась, поймала выпавший из-за пазухи обсидиановый нож и резко рубанула снизу вверх, рассекая кожу сразу всем троим. Кровь, смешиваясь, закапала на торец клина.

— Тхори, тхори! Птах, Сохмет, Нефердум! — Хранительница отпихнула от себя руки людей и перешла на понятный язык: — Прими земля, плоть детей твоих, прими жизнь детей твоих, прими любовь детей твоих. Отдай детям сердце свое на веки вечные, на беды и праздники, на счастье и радости! Нет иных детей у тебя, земля, нет иной земли у детей твоих, Сварог! Отныне и во веки веков, пока светит солнце, пока дует ветер, пока течет вода!

Она вогнала нож в торец клина и с размаху ударила его сбоку ногой. Хрупкий клинок брызнул мелкими осколками. Вилия, прикрыв лицо руками, отступила и осела на землю.

— Что с тобой, берегиня?! — кинулся к ней князь.

— Теперь неважно, — ответила она. — Устала я, княже.

— Вставай. Давай, поддержу.

— И что означал сей обряд? — подошел вслед за правителем волхв Кий — еще молодой служитель богов, не разменявший четвертого десятка и больше похожий черной бородой и ясными голубыми глазами на удачливого охотника, нежели на мудреца.

— Я стучалась к земле, на которой вы все стоите, — перевела дух девушка. — Стучалась вашей клятвой и вашей кровью, что нет для вас ничего дороже ее. Если земля вам поверит, она отдаст вам свое сердце. Вы будете хранить его и беречь сильнее, чем собственные сердца. Пока оно цело и в руках ваших — не найдется силы, что сможет изгнать рода ваши с этих мест. Вы будете защищать эту землю до конца, и она до конца станет отдавать вам свои силы. И никакой Черный волхв противостоять этому не сможет.

— А как мы узнаем, поверила она или нет?

— Должен быть знак. Ясный и понятный всем. И о том, что она вас услышала, и о том, где находится сердце.

— Мама! Мама! — послышался быстро приближающийся мальчишеский крик. — Гляди-ка, река! Волхов вспять течет!

— Это и есть знак, — первым сообразил Мосх. — Нас услышали…

Он опустился рядом с торчащим торцом колышка и благоговейно коснулся губами пыльной натоптанной земли, произнеся только одно словно:

— Клянусь!

Толпа между тем отхлынула от святилища к берегу, наблюдая за поразительным чудом — текущей вспять реке. Трое связанных клятвой мужчин и хранительница двинулись следом за людьми, и теперь первым нечто странное заметил князь.

— Что это? — указал он на самую стремнину, где на воде покачивался какой-то черный ком.

— Камень какой-то… — ответил ему один из словен.

— Камень не может плавать, как деревяшка.

— Иногда может, — возразила Вилия. — Смотрите, куда пристанет.

Темный гранитный валун, подгоняемый мерными ударами волн, поравнялся с воротами города, остановился, словно раздумывая, а затем порыв ветра приткнул его к противоположному берегу. Здесь он, получив несколько шлепков пенистыми гребнями, выкатился на отмель и внезапно тяжело замер. В тот же миг послышался низкий утробный гул, вся масса воды остановилась, чуть заметно просела, задрожала мелкой рябью — и потекла в привычном направлении.

— С той стороны, на холме, нужно вырыть подземелье, — указала девушка. — На глубину не меньше чем в два роста. Сердце земли должно храниться под землей. Это оно.

— Прости, берегиня, — облизнул сухие губы Словен. — Но не спокойнее будет сделать подземелье с этой стороны? Пусть оно покоится под защитой городских стен.

— Сердце выбрало тот берег, — покачала головой хранительница. — Но ты прав. Не мешало бы поставить твердыню и на том берегу.

— Кто тут есть? — оглянулся на своих людей князь. — Атей, Голян, Мородив, бегите за заступами. Фарлов, Вельмуд, за мной. Переплывем на тот берег и откатим камень от воды.

На правом берегу Волхова, напротив Словенска, все еще покачивался девственный лес. Поэтому землекопы, чтобы не тратить время на выкорчевку, нашли небольшую прогалинку и начали зарываться в глубину под крутым углом. Двое человек, часто сменяясь, отрезали от плотной, чуть рыжеватой глины ком за комом, бросая возле себя, откуда землю выгребали помощники, наполняя ивовые корзины. Еще четыре человека выносили грунт, высыпая его в низину за холмом. Сколоты умели работать с землей — им довелось насыпать немало высоких могильных курганов над ушедшими за Калинов мост вождями. К сумеркам по темному тоннелю, уводящему вниз на добрый десяток саженей, проследовал князь с берегиней. Вилия медленно прошла вдоль стены выбитой в слежавшейся глине камере со сводчатым потолком, качнула головой: