Розы любви - Мэри Патни

Старый Ник со всей его адской силой.

Она ощутила отвращение к самой себе, осознав, как близко подошла к тому, чтобы уступить ему. Ее протянутая рука опустилась.

— Вы как паук, сплетающий паутину из звуков, чтобы поймать в нес глупую муху. Но в этот раз у вас ничего не выйдет.

Он мечтательно улыбнулся.

— Стать частью другого существа — это и есть полное слияние. Именно к этому состоянию стремятся мужчины и женщины, когда совокупляются, но даже в лучшей случае им удается достичь его лишь ненадолго. — Пальцы Никласа извлекали из струн арфы звучные, меланхоличные аккорды, вплетающиеся в его речь.

— Уверены ли вы, что муха не находит наслаждение в этом соитии, которое кладет конец одиночеству?

Разозленная его способностью всему придавать романтический ореол, Клер едко ответила:

— Эта метафора, конечно, красива, но не надо забывать, что в действительности муха становится для паука не чем иным, как обедом. Муха умирает, а паук живет себе дальше, пожирая других глупышек. — Она повернулась и решительно направилась к двери. — Поищите себе иную жертву.

Она услышала, как он поставил арфу на пол и двинулся за ней.

— Клер.

Она нехотя обернулась.

— Вы не имеете права останавливать меня — вы уже получили и свой сегодняшний поцелуй, и завтрашний тоже.

— Вы думаете, я этого не знаю? — с сожалением промолвил Никлас.

Он стоял так близко, что тепло его тела ласкало ее, — однако они не касались друг друга.

— Я не могу поцеловать вас, но зато это можете сделать вы. — Он улыбнулся ей своей чарующей цыганской улыбкой. — Если вам так больше правится, я даже буду сопротивляться.

Клер рассвирепела.

— Это не шутка, черт бы вас побрал!

— Не понимаю, почему вы так раскипятились, — спокойно заметил он.

Она удержала подступившие к глазам слезы.

— Вы заявляете, будто верите в дружбу. Но дружить с вами, оказывается, можно только на ваших условиях. Вы эгоист и себялюбец, Никлас, как и все остальные мужчины, которых я встречала.

Он отшатнулся назад, и она с удовольствием увидела, что ее слова задели его. Немного помолчав, он сказал:

— Возможно, настоящая дружба между мужчиной и женщиной потому и встречается так редко, что они по-разному понимают ее. За примером ходить недалеко. Вы, Клер, считаете. что наши отношения должны оставаться платоническими, я же полагаю, что дружба может усилить страсть. — Его пальцы прошлись по ее волосам — легко-легко, как осенняя паутинка. — Да, я хочу заниматься с вами любовью, и в этом желании есть что-то эгоистичное. Но если б я просто хотел удовлетворить свою похоть, я мог бы очень легко сделать это в объятиях другой женщины. Нет, когда я говорю вам о страсти, речь идет о куда большем, чем обыкновенное вожделение.

Нежность, звучавшая в его голосе, едва не заставила Клер снова потерять голову, и, чтобы окончательно не попасть под чары Никласа, она опять прибегла к гневу — так было безопаснее.

— С вашим умением уговаривать вы могли бы продавать песок в пустыне, но на меня сладкие речи не действуют. Как бы вы это ни подавали, в какие бы красивые слова ни рядили, суть не изменится: собственные драгоценные желания стоят для вас на первом месте, а мои — на далеком-предалеком втором.

Клер знала, что ведет себя неразумно, и не удивилась бы, если б Никлас вспылил, но ответ ею прозвучал спокойно.

— Вы сами говорили, что жители Пенрита и шахты значат для вас больше, чем личное благополучие, — сказал он. — Я делаю все, что в моих силах, чтобы добиться для них безопасности и процветания — того, чего вы хотели. Моя цель в этой сделке — разделить с вами любовную страсть, и я всего-навсего пытаюсь сделать так, чтобы и вы этого пожелали. И я достиг своей цели, не так ли? Вот почему вы недовольны.

— Да, вы правы, — честно призналась Клер, — но это нисколько не уменьшает моей ярости. Спокойной ночи, Никлас.

Она вышла и захлопнула за собою дверь. Он пытается заморочить ей голову и заставить забыть о том, что ей действительно нужно, но Бог свидетель, она поразит Никласа его же собственным оружием. Он хочет ее? Прекрасно! Она использует это, чтобы заставить его мучиться так же, как мучается она.

Правда, сегодня последнее слово все-таки осталось за ним: уже лежа в постели, она услышала, как он играет на арфе зажигательную мелодию «Пестрых цыган». В ее мозгу тут же заплясали слова этой старинной баллады: в ней говорилось о знатной даме, которая отказалась от шелков и злата, бросила своего новобрачного мужа-лорда и убежала с молодым цыганом.

Дама из баллады была безнравственной бабенкой, которая явно тронулась рассудком, если предпочла холодное поле своей пышной мягкой постели. Но если цыган, который уговорил ее сбежать, походил на Никласа, Клер не могла ее винить…

Глава 20

Наутро гнев Клер несколько поутих, однако решимость преподать Никласу хороший урок не поколебалась Но какую выбрать месть?

Потолок ее спальни был украшен росписью, изображающей козлоногих сатиров, которые преследовали жеманно хихикающих нимф, и, глядя на их эротические ужимки, она нашла ответ. Преследование и бегство — вот что лежит в основе отношений самцов и самок и повторяется из века в век. Опасливая самка убегает, желая сохранить себя для самого лучшего в стаде самца; самец же пускается в погоню, мучимый жаждой завладеть еще одной самкой. Именно это — преследование и бегство — и составляет суть се отношений с Никласом.

А если так, то вот и подходящая месть: коли он сатир, то она сыграет роль нимфы. Она будет дразнить его, как самая прожженная шлюха, пока он не обезумеет от страсти. Тогда она повернется и преспокойно уйдет, оставив его страдать от неутоленного желания.

Разумеется, стремление мстить не пристало доброй христианке. Однако, решила Клер, за месяц жизни с Никласом на ее душе появилось уже столько пятен, что еще одно отступление от нравственных норм мало что изменит.

Куда больше ее беспокоило другое — что подобный замысел скорее свойствен незрелой девчонке, чем серьезной, взрослой женщине. Она еще никогда в жизни не прибегала к столь недостойной комедии. И прискорбнее всего было то, что ей не терпелось поскорее взяться за дело, вот как низко она пала!

Нельзя было забывать и о другом осложняющем моменте: она рискует сама потерять голову от страсти и дать Никласу то, чего он домогался.

Если это произойдет, то так ей и надо, и все же она полагала, что сумеет устоять В конце концов, нашла же она в себе силы сказать «нет» после ночи, проведенной в его объятиях, проявив волю, которой сама не переставала удивляться до сих пор.

Но самая большая опасность состояла в том, что если Никлас чересчур сильно распалится, то ему уже не удастся остановиться, когда она скажет «хватит». Если это случится, то ей опять-таки некого будет винить, кроме самой себя. Однако Клер была уверена в его выдержке, ведь он демонстрировал ее уже много раз. Он не был ошалевшим от похоти двадцатилетним юнцом, да и она отнюдь не Прекрасная Елена, из-за которой разразилась Троянская война…