Девочка и гора - Марк Лоуренс

желавшего подчиняться льда. Практика оттачивала его технику, но даже так это сказывалось на нем, оставляя изможденность на его лице и тени вокруг глаз. Несмотря на свои труды, Турин, выросший почти полностью на грибах с рыбой, деликатесом, который спускали сверху, говорил, что вечерняя трапеза очень помогает ему, и что он никогда в жизни не ел так хорошо.

По ночам они тесно прижимались друг к другу в тесной хижине, которую строил Турин, и он всегда быстро засыпал, измученный усилиями по формированию льда после дневного перехода. Яз редко отставала, но с тех пор, как она увидела в тумане силуэты сновидений Турина в кратере, ей казалось, что чувствует, как его сны прокладывают свой путь по ее коже в темноте. Должно быть, те же самые подсознательные процессы, которые сформировали туманы, тянули и толкали воду внутри ее плоти и крови, мягко рисуя на ней тайные мысли Турина.

Подтверждение пришло на четвертую ночь после выхода из кратера, когда Яз с криком проснулась, словно от сильного толчка. Она села, призывая свет от звездной пыли в карманах, и обнаружила Майю и Куину, сбившихся в кучу у ледяной стены. Турин сидел, выпрямившись, весь в поту, с побелевшим лицом. Только Эррис казался невозмутимым.

— Простите... — пробормотал Турин, оглядываясь по сторонам. — Мне приснился кошмар.

Куина скатила Майю с себя и откинула с лица длинную черную вуаль волос.

— Пусть тебе снятся сны получше. — Она сузила глаза до опасных щелочек. — Или другие. — Затем широко улыбнулась и подползла поближе к Яз.

Шли дни. Зокс становился все медленнее и медленнее, пока Эррис не начал помогать ему тащить сани. Но Эррис тоже замедлялся. Там, где остальные подкреплялись пойманной рыбой, Зокс и Эррис ничего не ели, только тратили свои уменьшающиеся ресурсы, никогда не пополняя их. Однажды ночью Эррис признался, что ожидал продержаться дольше, но холод в сочетании с неожиданными столкновениями с Аргесом, как у Черной Скалы, так и на льду, взял свое. Кроме того, ему пришлось очень аккуратно спускать их и сани к кромке воды.

В время долгого одинокого перехода Яз старалась не думать о последних днях их путешествия к морю кратера. Она ушла в себя и отдалилась от других. Она оставила их умирать на своем пути — потому что Икта оставляли любого, кто не мог поддерживать темп. В трудных условиях она вернулась к своему типу, и, если бы не Эррис, Турин, Майя и Куина были бы замороженными трупами, отмечающими смертельный поход Яз к морю. Яз отвергала такой способ выживания, но, когда дело дошло до смертельной опасности, инстинкт взял верх. Она оглянулась на своих спутников, сражавшихся позади нее с особенно жестоким полуденным ветром, и решила не подводить их во второй раз. Что это может означать, если Эррис или Зокс замедлятся до состояния неподвижности, она не могла заставить себя думать. Вместо этого она пошла дальше, преследуемая голосом, который говорил ей, что она обречена на неудачу, что в конце концов она поступится любыми идеалами, которых, как она утверждала, придерживается, пожертвует слабыми ради сильных, и что — хуже всего — придет к убеждению, что все это — ради бо́льшего блага.

— Мы могли бы вернуться, — Куина поравнялась с Яз.

— Что?

— У нас достаточно еды, чтобы добраться до Черной Скалы. Мы могли бы вернуться.

Яз была далеко не уверена, что у них достаточно еды, но даже если бы это было правдой... Это была Куина, Куина с ее деревянной бусинкой и ее верой во все истории.

— Зачем ты это говоришь?

Повышенный голос отвлек ее от ответа Куины. Оглянувшись, она увидела, что Турин, похоже, не переставая идти спорил с Эррисом, размахивая руками. Впереди них Майя качала головой, одна рука боролась с другой, как будто она была охвачена каким-то внутренним спором.

А позади всех них остановился Зокс. Он стоял с лодка-санями в двухстах ярдах позади, наклонив голову, словно принюхиваясь ко льду.

Эррис упал, споткнувшись о лед, а Турин стоял над ним, сжав кулаки и выкрикивая что-то сердитое, что ветер уносил прочь. Эррис никогда не падал. Возможно, Турин поднял лед против него, или, возможно, последние силы покидали его. И то и другое было одинаково плохо.

Яз чувствовала, что должна вмешаться, но что она скажет? Чего стоит ее ошибочное суждение? Сомнения и замешательство захлестнули ее серой волной.

— Мы совершили ошибку, — сказала Куина. — Мы все здесь умрем.

Майя прошествовала мимо них, бормоча что-то себе под нос.

Позади Турина Зокс сделал медленный круг, прежде чем начать тащить лодка-сани назад.

— Сани! — Яз побежала за ним. Как бы безнадежна ни была их экспедиция, сани им все еще были нужны.

Остальные тоже бросились в погоню, и, поскольку Зокс был не особенно быстр, Яз успел схватиться за сани, прежде чем он продвинулся намного дальше. Эррис подошел, чтобы присоединиться к ней медленной трусцой, присоединив свой вес к ее, но Зокс потащил их обоих и сани тоже.

Турин и Куина, не имея возможности приблизиться к звездам, хранящимся на санях, обогнули пса и остановились перед ним.

Эррис потерял захват и споткнулся, чуть не упав.

— Стой! — скомандовал он, и пес послушался. Эррис выпрямился и стряхнул лед с ног. — Что со всеми не так?

Яз не была уверена. Она посмотрела на остальных и заметила, что Майя не побежала с ними:

— Майя? — Она заметила девочку, все еще державшуюся их курса и направлявшуюся вдаль.

Эррис подошел к Зоксу и заговорил с ним на нечеловеческом языке, который они разделяли, языке без слов и наполненном звуками, которые Яз никогда не смогла бы попробовать.

— Не знаю, что его так встревожило, — сказал Эррис. — Он выдает коды опасности и отказывается выполнять любые команды. — Он взглянул на Турина. — Я тоже не знаю, что на тебя нашло. Это то, что Яз называла ледяным безумием?

— Подожди! — крикнула Яз ветру, летящему за Майей.

Глядя на удаляющуюся девушку, Яз чувствовала что-то странное, что-то не так, но не была уверена, что именно.

— Это лед, — сказал Турин. — Я не могу поверить, что пропустил это...

— Что со льдом? — спросила Куина. Она глубоко вздохнула. — МАЙЯ! ВЕРНИСЬ!

— Порча, — сказал Турин. — Она здесь.

Яз заметила ее, как только Турин произнес имя. Эффект был едва заметным, но, как только ты